— А заодно крадет часть денег, — вставил Тинкер Горшак.

— Ты же знаешь, что это не воровство, Тинкер, — раздраженно откликнулась Герти Де Во. — Это не противоречит земным законам. А, кроме того, мы сами на это согласились. Если предполагается, что Бона будет продаваться, скажем, за сотню их куэ, то подписчик отдает нам, скажем, девяносто. Так что, каждый раз, когда он продает, он получает десятипроцентную прибыль.

Деккер озадаченно обдумывал сказанное не более минуты, а потом отыскал недостаток.

— А что если ему не удастся их продать?

Тут снова вмешался Тинкер.

— Тогда наши Боны у него остаются по ставке подписки. Но не волнуйся об этом, Дек. Им всегда удается найти покупателя. Каким угодно способом.

Мальчик кивнул, размышляя о глянцевых картинках на стене в апартаментах Каши, и решил не упоминать о них Тинкеру. Тут ему в голову пришло еще кое-что.

— Ина сказала… говорила что-то Аннете. Это было действительно что-то крайне неприятное, о «разгрузке» их Бонов, если приземление кометы пройдет успешно…

— Если оно пройдет успешно! — возмутился Горшак. — Что за манеры! Если все пройдет успешно, сам знаешь, что произойдет: нас захлестнет поток иммигрантов с Земли.

— Все мы иммигранты с Земли, — напомнила ему Герти Де Во, — или наши родители были таковыми.

— Но наши корни здесь! Для нас дело не просто в деньгах! Это свобода.

Деккер отказался позволить вовлечь себя в привычный семейный спор.

— Но что они подразумевали под разгрузкой?

— Просто еще одна их уловка, Дек, — сказала мать. — У них есть поговорка: «Покупай при плохих новостях, продавай при хороших». Удачное приземление сегодня будет хорошей новостью, а это означает, что цена на Боны, может быть, немного возрастет.

— Но ведь каждый уже и так знает, что комета должна приземлиться. Почему простое созерцание этого события повысит Боны в цене?

— На самом деле, не повысит. Но может заставить людей думать, что Боны стоят больше, и именно так и ведут себя земляне. Они исходят из того, что они думают о стоимости вещей. Таким образом, если кто-нибудь из тех, кому принадлежат Боны, захочет соскочить — не знаю уж почему, быть может, потому что ему потребуются деньги, чтобы вложить их во что-то другое, — думаю тогда, они все и начнут продавать.

— Глупо, — объявил Деккер.

— Вот тебе и земляне, — сказал Тинкер Горшак. — Эй, смотрите, началось!

Действительно, началось. На экране перед ними последовательные заряды в массе кометы делали свое дело. Из бока кометы вырвался сначала один обломок, потом другой. Основная масса разделилась на две половины, затем в каждой из частей все разом вспыхнули заряды уничтожения, и комета превратилась в огромную груду щебня, тучей несущегося в сторону Чрисе Планитии. Изображения коротко сместились на пленке, снимаемые камерами с поверхности над Санпойнт-Сити. Яркая масса кометы видна была теперь невооруженным глазом, заметно смещаясь вниз и к востоку. Хвоста у кометы больше не было. Скорее, они сами теперь были внутри этого хвоста. Все, что им удавалось видеть, это невероятная яркость дневного света.

— Надеюсь, это сработает, — сказала Гертруда Де Во.

Тинкер Горшак хмыкнул.

— Надеюсь, мы сможем это оплатить. Эти грязевики с земли требуют от нас и так слишком много. Знаешь, сколько это стоило, Деккер? Я не говорю обо всем проекте в целом. Я имею в виду только вечеринку, на которую ты вчера ходил — как ты полагаешь, кто платит по счетам? Все, что они делают, это наблюдают за тем, как она падает — за тысячи куэс в день каждый — а нам приходится платить…

— Смотрите! — воскликнула мать Деккера.

Изображение вернулось к камерам на орбите. Весь этот миллиард камней, как только они коснулись разреженной марсианской атмосферы, засиял вдруг ярчайшим светом, жар трения создал тысячи ослепительных метеоров. Снова переключение, на этот раз на камеры, расположенные на значительном расстоянии на склоне Олимпус Монс…

Фрагменты планеты ударили в землю.

И маленькими они не были. Самый большой насчитывал десять миллионов тонн. Даже некоторые из наиболее маленьких, размерами превосходили небоскреб. Ударяя в поверхность, они поднимали фонтанами огромные облака пыли, которые вспыхивали красным, белым и желтым, учитывая всю кинетическую энергию движения планеты, которая разом превратилась в удар при столкновении.

Люди в Санпойнт-Сити так и не почувствовали сотрясения от столкновения — они были слишком далеко, но иглы сейсмографов прямо-таки соскочили с лент бумаги.

Когда Герти Де Во подтыкала сыну одеяло, Деккер вдруг сонно сказал:

— Думаю, прямо сейчас мы никакой разницы не почувствуем?

Мать не рассмеялась в ответ на его слова. Она просто покачала головой.

— Прямо сейчас, нет. Пройдут еще годы, прежде чем вокруг Марса обнаружится сколько-нибудь сносная атмосфера. И даже тогда мы не сможем дышать этим воздухом напрямую, ты ведь и сам это знаешь. В ней будет слишком много углеводорода, недостаточно свободного кислорода, и совсем не будет азота. Придется поискать азот где-нибудь еще. А потом нам еще придется высеять сине-зеленые водоросли, и какие-нибудь бактерии для того, чтобы начался фотосинтез, и у нас появился свободный кислород, а тогда, о Деккер! — воскликнула она, причем выглядела гораздо более молодой и возбужденной, чем Деккер когда-либо ее видел. — Что это значит для нас! Можешь себе представить, как под открытым небом вырастает урожай? И как климат становится по-настоящему теплым?

— Как на Земле, — горько ответил мальчик.

— Лучше, чем на Земле! Нас здесь не так много, и мы гораздо лучше ладим друг с другом!

— Знаю.

Деккер действительно это знал. Каждому на Марсе раз за разом объясняли, зачем им нужно занимать все эти деньги, чтобы получить все эти кометы. Вода для посевов, вода, чтобы создать кислород для животных и самих людей. Озера. Быть может, даже дождь. Согревающий парниковый эффект, который обеспечат водяные пары. Кинетическая энергия каждой ударяющей в планету кометы трансформировалась в жар, внося свой вклад в повышение температуры на планете.

Подумав немного, мальчик спросил:

— Как ты думаешь, мы доживем, чтобы это увидеть?

Мать помедлила.

— Ну, пожалуй, нет, Деккер. По крайней мере, я всего этого или лучшей его части не увижу, поскольку на это потребуются многие годы. Но может быть, увидишь ты или твои дети, или дети твоих детей…

— Черт, — разочарованно протянул Деккер. — Я не хочу так долго ждать!

— Ну тогда, — с доброй улыбкой сказала мать, — когда ты вырастешь, то тебе лучше отправиться туда, помогать этому свершиться скорее!

— Знаешь, — начиная зевать, отозвался Деккер, — думаю, я так и сделаю.

Самое забавное было то, что Деккер Де Во говорил совершенно серьезно. Он сделал то, что говорил — в некотором роде — хотя это и не сработало в точности так, как он планировал, и пожалуй даже казалось, что план его вообще не сработает, по крайней мере, в ближайшем будущем.

Начал он неплохо. На той же неделе, перед тем, как люди из Сагдаева собрались назад к своим совершенно невредимым домам, Деккер сделал первый шаг. Совершенно самостоятельно он совершил путешествие в штаб-квартиру проекта Оорт в Санпойнт-Сити. Но когда он заявил клерку, что хочет заполнить формуляр заявления для поступления в академию на Земле, она естественно ответила:

— Ты еще слишком мал.

— Но это же не всегда так будет, — резонно возразил он.

Женщина только покачала головой.

— Но сейчас это именно так. Пока это бессмысленно. Приходи, когда тебе будет — сколько это?

Поскольку, конечно, клерк, была с Земли, и поэтому ей пришлось вычислять.

— Ну, когда тебе будет двенадцать или тринадцать.

— Приду. Но заявление мне хотелось бы заполнить сейчас.

— Предполагается, что ты сделаешь это, когда достигнешь соответствующего возраста.

В конце каждого предложения она поджимала губы, как будто закрывала тем самым тему разговора. Но разговор был не окончен. Деккер не сдавался. Он остался в офисе, разумно уговаривая женщину и наконец, быть может, потому, что она была в хорошем настроении, или потому, что даже женщина с Земли где-то да обнаружит слабость к решительному парнишке, она спросила его имя и занесла его в «запасной» файл. Она даже дала ему список предметов — всех предметов, которые понадобятся ему, чтобы пройти тест на вступление в академию. Более того, не смотря на то, что она несколько раз повторила, что его шансы пройти этот тест, крайне невелики, она даже пожелала ему удачи.