Когда Деккер, прихрамывая и волоча за собой сумку на колесиках, как какого-нибудь игрушечного зверя на поводке, вышел из зала таможни в основании Крюка Найроби и оглянулся в поисках отца, то он не нашел его. Вместо этого он увидел, как навстречу ему медленно ковыляет сутулый старик и еще прежде, чем тот заговорил, но всего лишь за секунду до этого, понял, что эта развалина и в самом деле Болдон Де Во.

В полуметре от него старик остановился, чтобы оглядеть Деккера с головы до ног. Присмотревшись к нему поближе, Деккер смог различить в нем марсианина. Но теперь он ссутулился до почти земного роста, а кроме того опирался на толстую палку. Старик не выглядел особенно здоровым. Его плечи выдвинулись вперед, а голова была отклонена назад, что вздирало вверх подбородок старика, пока он щурился на своего сына. Они не стали целовать или обнимать друг друга, даже не пожали друг другу руки. Болдон Де Во кивнул, как будто увидел именно то, что ожидал увидеть, а много он и не ожидал, и сказал:

— Хорошо. Ты здесь. Что у тебя с ухом?

Деккер не видел никаких причин углубляться в запутанную историю утечки водорода на дирижабле и боли при трансплантации, а потому просто ответил:

— Отморозил.

Отец ничего на это не сказал.

— Это весь твой багаж? — спросил он. — Тогда пойдем. Нам нужно успеть на поезд.

Он уже отворачивался, чтобы захромать вниз по лестнице, когда через плечо добавил:

— Сын.

Волоча за собой тележку, Деккер последовал за ним, двигаясь не намного быстрее старика. Наверное, им следовало бы поцеловать друг друга, думал Деккер, но он был не готов сделать первый шаг.

По движущейся лестнице они спустились на платформу, где ожидали восемнадцать или двадцать не соединенных друг с другом в поезд вагонов, Болдон Де Во проследовал к первому в ряду вагону. Дохромав до него, старик набрал какой-то код на пульте управления и вставил что-то блестящее толщиной с карандаш, что носил на цепочке на шее. Потом взглянул на сына.

— Вот как здесь оплачивают что-то, кредитным амулетом. Здесь за все надо платить.

— Мы на Марсе тоже платим, — возразил Деккер, — хотя, наверное, ты не помнишь.

На это отец ничего не ответил. Опустившись на сиденье, старик посмотрел на Деккера и сказал:

— Почему у тебя лицо такое красное?

— Перед посадкой они делают переливание крови, чтобы помочь организму быстрее строить красные кровяные тельца. Это плюс другие инъекции и, — он поднял ногу, — укрепляющие ремни.

— Тогда держись, — сказал отец, и как раз вовремя.

В ту же минуту к их вагону с чмоканьем присоединились два других, выстраиваясь наконец в поезд. Когда последний двинулся с места, ускорение оказалось значительно сильнее, чем ожидал Деккер. В какое-то отчаянное мгновение он было подумал, что его может стошнить, но все обошлось. В вагоне было кроме них всего лишь четыре человека, — судя по их внешнему виду, земляне, — и когда поезд остановился трое из них вышли.

Остальные вагоны отделились, а их вагон снова рванулся вперед. Через пять минут остановился и он, и Болдон Де Во вышел.

— Наш район, — бросил он через плечо.

Нельзя сказать, что это был жилой район: по улицам сновали большие и маленькие грузовики, за которыми тянулись клубы дыма из выхлопных труб; жители, в основном черные, запрудили тротуары; здания приводили в изумление своей высотой, по марсианским установкам Деккера — некоторые были даже в восемь или десять этажей — но казались старыми и не особенно ухоженными. Даже в воздухе пахло чем-то странным — чем-то дымным или, может быть, гнилым. Деккер чихнул, в то время как его отец уже повернулся и стал взбираться по каменной лестнице.

На крыльце, прислонившись к перилам, расположились пятеро высоких мужчин с пивом. Одеты они были в шорты и ярко — или когда-то ярко — раскрашенные рубашки, распахнутые на груди. Одежда некоторых поблекла или даже пропиталась потом. Впрочем, сами они казались вполне дружелюбными: они слегка раздвинулись, уступая дорогу, и по-приятельски закивали подходящему Болдону.

Это, все происходящее, оказалось совсем не тем, чего ожидал Деккер, и старик, бывший его отцом, был совсем не таким, как он его помнил. А помнил Деккер высокого, стройного, всегда улыбающегося мужчину, очень высокого и худощавого, даже по Марсианским стандартам. А вот этот скрюченный, опустившийся старик, сгорбленный настолько, что казался одного роста с мужчинами на крыльце, был совсем ему чужим. Но когда Болдон Де Во каждому из них представлял Деккера, он говорил:

— Это мой сын.

И тут Деккер даже несколько повеселел, поскольку в словах отца действительно звучала гордость за такого сына.

А потом они стояли в лифте, который поубавил у Деккера оптимизма, поскольку в нем не только пахло потом и чем-то похуже, но резкий толчок при подъеме так ударил по и без того измученным ногам марсианина, что тот едва не упал. Но Деккер был рад, что в доме есть лифт, поскольку альтернатива представлялась еще более неприятной, квартира отца находилась на самом верху.

А потом он увидел то место, где жил его отец и где теперь придется жить ему. Не в том дело, что комната была мала — к этому Деккер привык — но она также была очень грязна.

— Устроишься на кушетке, — сказал отец, прохромав к холодильнику и вытаскивая оттуда бутылку. — Она, конечно, коротка, но ты молод. Я собираюсь выпить.

— Нет, спасибо, — сказал Деккер, хотя ему никто ничего не предлагал.

Прежде чем поставить вещи на кушетку, ему пришлось снять с нее полупустую упаковку бутылок и встряхнуть подушки. А потом он стал собирать грязные тарелки, валяющиеся по всей комнате.

— Оставь, — приказал отец, со стаканом в руке тяжело опускаясь в продавленное кресло. — Я хочу выяснить, что ты знаешь? Что такое Аугенштейн?

Деккер моргнул.

— Что?

— Двигатель Аугенштейна. Что это такое, как он работает?

Отец, судя по всему, был совершенно серьезен.

Деккер поставил свою коллекцию посуды на стол, предварительно подвинув стопку чистого, но не рассортированного белья, и сел.

— Ну, — начал он, — Аугенштейн — это то, что заставляет двигаться космические корабли. В основе своей», его силовая камера представляет собой пористый вольфрамовый блок, погруженный в водород. Через блок проходит пробирка, пропускающая в центральную камеру антипротоны. Антипротоны взаимодействуют с водородом, и жар выбрасывает рабочую жидкость из сопла ракеты. Для рабочей жидкости они используют, в основном, истолченный камень, но возможно…

Отец подался вперед.

— Не говори «они», Деккер. «Мы». Говори «мы».

— Прости.

— Привыкни говорить «мы». Я хочу, чтобы ты стал думать как взрыватель в Оорт, чтобы ты соответствующим образом вел себя. Мы используем превращенный в пыль камень как рабочую жидкость, только, конечно, не в Оортовом облаке. А что мы делаем там?

— Используем массу кометы.

Отец кивнул, отпив из стакана глоток.

— Правильно, массу кометы. Мы заправляемся замерзшими газами с кометы. А как насчет антипротонов, которые кормят Аугенштейн?

— Антипротонов?

— Откуда они берутся? Как они их делают?

Деккеру хотелось указать отцу, что и он тоже говорит «они», но потом он решил, что это не такая уж хорошая идея. Внезапный опрос, казалось, имел для старика очень большое значение. А потому Деккер, будто вызванный на занятии, сказал:

— Антиматерия производится на Луне из-за присутствующего там вакуума, значительного количества электроэнергии и возможности несчастного случая. Солнечная энергия фотовольтных батарей используется для управления кольцевым акселератором с диаметром сорок километров внутри огромного кратера. Акселератор производит античастицы. Хочешь, чтобы я написал реакцию?

— Хочу, — сказал Болдон Де Во и указал на лэптоп под стопкой одежды на полке.

Когда Деккер вынул его, отец стад внимательно смотреть на Деккера, покрывающего строками формул небольшой экран. Когда с этим было покончено, он захотел узнать, как сможет Деккер определить дельты для орбиты от Меркурия до Марса, какие виды комет наиболее ценны, и как контролировать их орбиты. Все ответы он оставил без комментария.