Он до отказа выдвинул рычаг активации. Не имеет значения. Кому-то, очевидно, удалось открыть воздушный шлюз, и наружу вырвались газы. Но теперь никто не сможет передвигаться по коридорам станции без скафандра.

Тут ему пришло в голову, что, хотя вероятность того, что у кого-нибудь из заговорщиков под рукой есть скафандры, очень невелика, исключать такую возможность все равно не следует. Он повернулся к двери.

Аннета исчезла. Впрочем, и это не имело особого значения. Ей совершенно некуда было идти, а кроме того, он, как ему казалось, знал, что это был за толчок.

Деккер притворил дверь, закрыл ее с помощью аварийного ключа и вернулся к пульту.

Серия взрывов еще не окончилась. Острие вероятной траектории не накрывало более Землю и с каждой секундой отходило все дальше от нее.

Ужасная и бессмысленная потеря хорошей кометы, подумалось ему.

И все же, с поверхности Земли люди наблюдали потрясающий спектакль перемещений кометы. А кроме того, пора приниматься за долгую и медленную работу по восстановлению давления на станции, выпуская воздух из резервных танкеров.

К тому времени, когда Деккер отыскал Аннету Бэнкрофт, он был совершенно измучен. Его нисколько не удивило то, что нашел он ее в коммуникационном центре, куда она, как он в общем и целом был уверен, и отправилась. Удивительным было то, что она была жива и уныло ожидала, что ее найдут, а вокруг нее плавали тела заговорщиков.

— Я боялся… — начал Деккер, но не закончил свою мысль.

Аннета закончила ее за него.

— Думаю, ты боялся, что я убью себя. Поверь мне, я об этом думала. Быть может, мне стоило это сделать, но когда я увидела, что все они мертвы, мне показалось, что в этом нет никакого смысла.

— Я рад, что ты этого не сделала, — сказал он. — Достаточно уже смертей.

Действительно. Более чем достаточно. Тело Вен Купферфельд проплыло на расстоянии вытянутой руки от него. Ее волосы растеклись вовсе стороны, невидящие глаза смотрели прямо перед собой, а на губах у нее запеклась кровь. Деккер покачал головой. Он оказался прав относительно того толчка, потрясшего станцию: увидев, что они проиграли, заговорщики просто открыли дверь коммуникационного центра и остались умирать.

Внутри авангард выпущенного им из убежища экипажа пробирался меж тел. Люди возобновляли связь, отвечая на встревоженные позывные. Деккер поежился, впервые за последние недели почувствовав холод. Вливающийся в помещения воздух был холодным от того, что слишком большие его количества хранились в резервных танкерах.

— Не все из них были землянами, — печально проговорил он.

Аннета взглянула на него в упор, и Деккер взял себя в руки. Ему не хотелось ни с кем делиться своими мыслями, однако стряхнуть эти мысли ему никак не удавалось. Не только земляне, но и марсиане, и они тоже были частью этого печального и ужасного плана. Остальные члены экипажа смотрели на нее молча и враждебно, а Деккер вдруг вспомнил, насколько он нуждается во сне. Он взял Аннету за руку.

— Пойдем отсюда, — сказал он.

Она не сопротивлялась, только вопросительно поглядела на него:

— Ты собираешься меня арестовать?

— Я? Нет, конечно, — сказал Деккер, которого привела в ужас сама эта идея. — Я — не миротворец, хотя, может быть, когда сюда придут корабли… — из вежливости он не окончил фразы.

Ему и не пришлось. Аннета сама прекрасно знала, что произойдет, когда подойдут корабли.

— Наверное, мне немало времени придется провести в реабилитации, — мрачно произнесла она. — Но не только мне. У твоих людей все еще неприятности, Деккер. Ты думаешь, им позволят забыть о новых условиях Бонов?

Деккер пожал плечами, поскольку его занимал тот же самый вопрос.

— Ну, — заключила она, — быть может, все еще обойдется На этот раз. Потонет в общем возбуждении и тому подобном. Но что произойдет через год или два, когда все забудут, каким ты был героем? Ты что, не понимаешь, что никакие проблемы, в сущности, не были решены? — гневно потребовала она ответа.

Деккер посмотрел на нее с удивлением.

— Ничего и никогда нельзя решить окончательно, Аннета, — сказал он. — Ты просто пытаешься сделать мир немного лучше — для всех, понимаешь, а не только для себя одного, — он на мгновение задумался и добавил: — Я хочу сказать, нужно делать все, что в твоих силах. А если ты не можешь улучшить мир, то надо попытаться сделать так, чтобы он не стал хуже.

— И это все, чего можно ждать от будущего? — спросила она.

— А что еще может быть? Но этого достаточно, — сказал он. — Ты делаешь то, что в твоих силах, сегодня. А завтра, если тебе повезет, тебе, тебе быть может, удастся сделать чуть больше. Мы не спешим учиться, — закончил он, — но рано или поздно мы этому научимся. По крайней мере, мы можем надеяться, а что нам нужно еще?