От размышлений о предстоящем фуршете его отвлекли тактичные покашливания ведущего, в роли которого сегодня выступал сам президент «Зачинай-БАНКа» Георгий Васильевич Швассман-Вахман. Так значилось на табличке, стоявшей перед ним на столе. Справо т президента эротично сидела блондинка, судя по выражению глаз – переводчик. Таблички перед ней почему-то не было. Слева разместился человек небольшого роста, но, видимо, большого веса, поскольку Георгий Васильевич все время косил в его сторону правым глазом. На табличке значилось: «Вице-президет по особым вопросам Георгий Васильевич Швассман-Вербин». Клановость в банковском деле была налицо. О фамилии блондинки можно было и не спрашивать.

Между там, первый Швассман, которого Антон про себя уже успел окрестить для лучшего запоминания Шмайсером, нагнулся к микрофону и несмело произнес:

– Раз, Два, Три…

«Елочка гори» добавил при себя Антон и приготовился слушать, включив диктофон.

– Здравствуйте, господа журналисты, – прокашлял Георгий Васильевич, – зараз начинаем, как принято говорить у нас на банке, в смысле в банке, пресс-конференцию. Тут вот, как вам уже известно, приехал из далекой Ниццы к нам в Санкт-Петербург некий господин Штольценберг и попросил, так сказать, освободить помещение. Я прямо к сути, господа, без предисловий. Так вот явился он к нам из Ниццы, как снег на голову, хотя какой в Ницце к черту снег, и утверждает, что, мол, это его дом. Хотя здесь каждая…, в смысле каждый… гражданин Санкт-Петербурга знает, что это наш дом, в смысле – дворец. И что он честно приобретен на средства нашего банка, то есть вкладчиков. Я прямо к сути, господа, без предисловий. И вот, этот, господа, Штольценбергер…

Тут в разговор без предисловий вмешался второй Швассман. Видимо у вице-президента по особым вопросам так накипело на душе, что о избытка чувств он даже вскочил со своего кресла, опрокинув микрофон.

– Я этого собаковода в бараний рог сверну! – выпалил он, глядя горящим взором на журналистов, – Хрен ему с маслом, а не особняк наш! Приперся из Ниццы! Отдавай, говорит! Он там, понимаешь, на горячем песочке прохлаждался, а я тут за особняк столько народу поло… То есть тендер пять лет выигрывал, пока в аренду получил.

Инициативу снова перехватил Шмайсер.

– Мой коллега хотел сказать, что имеющуюся у нас на балансе недвижимость, мы, в смысле «Зачинай-БАНК» никакому Штольценбергеру не отдадим. Пресс-конференция закончена. Прошу задавать вопросы.

Вице-президент снова вскочил со своего места и рявкнул на весь зал зычным голосом:

– У меня тоже ротвейлер есть. Ну и что? Зовут его, – кто Борька, а кто Доходяга. Будка у него испанским кафелем обшита. Живет, сволочь, лучше меня. Но я ж не еду в Ниццу за особняком. На кой мне там еще один?

Молчавшие до той поры иностранные брюнеты неожиданно оживились. Один трижды сфотографировал вице-президента «Зачинай-БАНКа», а второй поднял руку и на ломанном русском, к неудовольствию эротично скучавшей блондинки-переводчицы, задал ему вопрос:

– Марио Бунзони, «Миланский Курьер», отдел хроники животных. Извиныте, если я правилно ва понэл. У вас тоже есть собака?

– Ясен перец, – бодро подтвердил второй Швассман, – Жрет одну свинину из морозилки…

– Тогда почему вы не встретылись сегодня утром на выгулке кабелэй около отеля, в котором живэт господин Щтольценбергер. Вы могли бы тогда обсудитьвсэ деловой проблэм? Так делайт всэ на западе.

– У меня сука. А кроме того, я что, похож на идиота, – один на один с ротвейлером гулять? – ответил Гергий Васильевич, – У меня что, холуев не хватает в семь утра шариться с голодной псиной по набережной? Да она меня сожрет к черту, если чего не то скажу. Я с ней только через пуленепробиваемую дверь будки базарю.

– А вот господин Штольценбергер, – назидательно проговорил миланец, – свой собак трыжды в день моет шампунем от пэрхоты «Пантын-про-Вэ», чистыт ей зубы пастой «Колгэйт» и кормит с ложечки бульоном «Маги».

– Может, он еще и спит с ней? – пошутил вдруг президент «Зачинай-БАНКа»

Миланец скромно потупил глаза.

– Такой вопрос не принято задавать на западэ, но по нашим данным он очен привязан к своему кобелю Рувву. Он даже построил ему будку в своей спальне. Весь прогрессивный Милан наполнен слухами об их предстоящей женитьбе, поскольку медовый месэц они собиралис ироводит у нас, – в Милане самый хороший собачий корма.

Президент и вице-президент переглянулись. Потом они переглянулись еще раз, одновременно посмотрели на эротичную блондинку и, наконец, вице-президент, повидавший на своем веку немало, с трудом выдавил из себя:

– Так он что, еще и собачий педераст?

– О, так нельзя говорить у нас на западе! У нас свободный страна. Можно любить кого хочешь: кошечек, собачек, мышек, лягушек. Просто господин Штольценбергер очень любит собак.

Эротичная блондина громко выдохнула. А оправившийсья от зоологических новостей Шмайсер отчетливо и с нажимом поговорил:

– Ну, с таким, мы вообще переговоры вести не будем. «Зачинай-БАНК» имеет дело только с серьезными клиентами. Вот если бы он приехал со слоном…

Дальнейшее течение пресс-конференции стало Антону неинтересно, поскольку перешло в русло обсуждения сексуальных проблем Африканской саванны. Наиболее профессиональные журналисты, которым уже сказано было достаточно для статьи или сюжета, начали потихоньку испаряться из зала. Остальные, которым вообще все было по барабану, а сказанное потом превращалось в придуманное, с нетерпением ожидали фуршета. Антон представил, что нарисуют сидевшие за нам представители активно желтеющей газеты «ФиА-Аморэ» для своих скабрезных читателей. Скорее всего, это будет коллаж на обложке: «огромная фотография слона, спаривающегося с восторгом, и рядом Штольценбергер, целующийся со своим слюнявым Руввом под заголовком «Зачем вы слоники людей не любите?»

На секунду Антон все же пожалел о фуршете, поскольку символический завтрак уже переварился. Однако, очень скоро пришла спасительная мысль о том, что сегодня пятница, и он зван на торжественную пьянку со старыми друзьями в Зеленогорске. Не виделись они больше двух месяцев, а в полном составе не собирались еще больше. Поэтому пьянка-гулянка должна была выйти на славу. Начиналось все. как обычно, мирно: «посидим, пива попьем», что в переводе означало «водку привозить не зпрещается». После прибытия спасительной мысли, размышления о фуршете со Шмайсером и блондинкой американского стандарта быстро потеряли свою актуальность. Антон по-английски покинул зал. Никто из русских не обратил на это внимания. Уже спускаясь по широкой лестнице Гризов услышал очередной ответ Швассмана – Васмана «Нет, вот если бы со слоном…».

Дальнейший план действий был ясен. Виртуальное солнце за облаками клонилось к теоретическому обеду. В редакции деловой газеты «ПД», где Антон Гризов подвязался на поприще журналистики, делать было нечего до завтрашнего утра. Информационный задел имелся – помимо истории с «Зачинай-БАНКом» были еще секретные сведения о запуске новой телевизионной лотереи для среднего класса «Попадайка-Лото». Значит, работать надо завтра, а сегодня вечером можно расслабиться и получить максимум удовольствия.

Обмозговав все это на ходу, Антон устремился на Финляндский вокзал. Там он купил билет до Зеленогорска, и, посмотрев расписание, выяснил, что у него есть минут пятнадцать до ближайшей электрички. При этом Гризов снова посмотрел на часы, которые методично показывали четыре, подышал на них, немного потряс, и с чувством человека, у которого в кармане уже лежит пропуск в рай, стал бродить между ларьками. Очень скоро он принял вид праздношатающегося джентльмена, – предвкушение удовольствия давало себя знать. Двигаясь таким манером вдоль ларьков и лотков со всякой всячиной, в которых можно было купить все от колбасы до презервативов, Гризов подобрался к развалу с печатной продукцией. Здесь его остановил чисто профессиональный интерес, – захотелось посмотреть, что нынче предлагает рынок СМИ и чем заняты коллеги из конкурирующих изданий.