Заметив мою заинтересованность, маг наклонился вперёд, а следом за его манёвром и а`теши устремился вниз, опускаясь почти до самых крыш жилых домов, пикируя вдоль узких улочек, берущих пересечение друг с другом строго под углом в девяносто градусов.

Иногда я успевала задевать руками верхушки высоких пальм, высаженных вдоль центральных дорог. Изредка просила спуститься ещё ниже, чтобы было возможно рассмотреть белоснежные цветочные клумбы, чередовавшие собой стройные ряды тропических деревьев, спешащих куда-то жителей, одетых в абсолютно непонятной для меня манере, или любую другую мелочь из тех, что была непривычна для меня, которую только успевала заметить. Шариер лишь молча улыбался и радушно выполнял мои просьбы, глядя на чувство моей внутренней безграничной эйфории, которое открылось так внезапно и ярко.

С высоты птичьего полёта смогла разглядеть, что каждая из городских дорог рано или поздно приводит к большой площади, единственным украшением которой была обсидиантовая статуя со смутно знакомыми чертами лица. В руках изваяния — огромный молот и меч, а вокруг — корзины с фруктами и венки с цветами.

— Кто это? — спросила, хотя ответ и так уже знала.

— Предыдущий правитель Алнаира, — подтвердил мою догадку Шариер. — Прайм Киринион.

Чувство эйфории как внезапно нахлынуло, также внезапно и отступило, врезаясь в обыденность, вновь ставшей более реальной, чем хрупкий отрадный призрачный мир моей собственной вселенной, где я могла бы быть счастливой и не думать о прошлом.

— Расскажешь о нём?

— О Прайме Киринионе? — удивлённо переспросил Шариер. — Зачем тебе это?

Помедлив немного, решила, что всё же лучшего источника информации, чем личные децерненты Прайма мне всё равно не найти, и ответила:

— Хочу знать, что он сделал с последней из рода Де Алькарро.

Маг крови, конечно, с Артом абсолютная противоположность, но вот одна общая черта у них, как оказалось, всё же имелась. Молчание. Долгое и упорное.

Маг какое-то время всматривался в обсидиантовую статую, а затем направил коня на каменную брусчатку городской площади. Те немногие алнаирийцы, что присутствовали поблизости, поспешили опустить голову и скрыться из виду. Остальные личные децерненты Прайма Алнаира остались кружить в воздухе.

— Что именно ты хочешь знать? — осторожно поинтересовался Шариер.

Если бы я знала ответ на этот вопрос, наверное, озвучила бы, но поскольку я и сама толком не понимала, чего именно хотела, то решила обобщить:

— Всё, Шариер. Я хочу знать всё.

Маг как-то уж слишком грустно ухмыльнулся, а потом спешился с а`теши вместе со мной. Поставил меня на землю и отошёл на шаг назад.

— Не думаю, что я тот, кто должен тебе рассказывать эту историю, Ева.

Бездна. И этот туда же. Разве что хватило смелости чистосердечно признаться в том, что мне не светит и толики правды. А на что я собственно надеялась? На искренность? Да её испокон веков у этих магов не сыщешь.

От возмущения резко развернулась, собираясь уже высказать всё, что думаю по поводу окружающих меня мужчин. Шариер в то время разглядывал небосвод закрытого измерения, разукрашенный лиловыми лучами двух светил, и совсем не смотрел в мою сторону, а в сумрачных глазах было столько тоски и сожаления, что у меня все возмутительные слова застряли в горле. Стушевалась. Всего одного взгляда хватило, чтобы понять: тот, о ком я спрашивала — не был безразличен его личным децернентам. Может быть, даже почитаем и любим. И уж тем более, не настолько жесток и беспощаден, каким его все считают. Слишком много сожаления во взгляде Шариера. Так не скорбят по бездушной сволочью уж точно.

— Прайм Киринион был довольно жёстким правителем, Ева. Но по-другому в нашем мире просто невозможно. Он всегда был справедлив и честен со своим народом. Он оберегал традиции Алнаира. Очень долгое время. Твоя мать привнесла вместе со своим появлением перемены. Большие. Она принесла Смерть нашему бессмертному правителю. Как он умер, думаю тебе известно, — глухо произнёс Шариер.

В его словах сквозило столько немой боли, что я пожалела о затронутой теме. На секунду. Потому что в следующую быстренько осознала одну простую вещь… Меня снова пытаются ввести в заблуждение.

Память услужливо нарисовала образ высокого мужского силуэта, затянутого в плотное чёрное одеяние. Сила, уверенность в своей несокрушимости, словно ощущались вокруг меня до сих пор. Как и неумолимо пронзительный, словно сама Бездна взгляд, знающий гораздо больше, чем многие в этой вселенной. А также тихий вкрадчивый мужской голос, так напоминающий мне её. Последнюю из рода Де Алькарро.

Ненадолго пристыженная ведьма разозлилась. Очень сильно.

— Как же вы все меня уже достали. — негодование вырвалось наружу, не заботясь о манерах и рамках приличия чужого мира. — Ты реально веришь, что я поверю во всю эту чушь?

Сумрачный взгляд медленно опустился в мою сторону, да так и застыл в приступе крайнего удивления. Мужчина приоткрыл рот, но, кажется, найтись с ответом сейчас для него было более чем проблематично.

— Так что, уважаемый личный децернент Прайма Алнаира? Может, теперь вы расскажете мне другую версию? — обиженная ведьма решила окончательно добить пребывающего в состоянии прострации. — Ту, которая на самом деле реальна и действительно правдоподобная, а?

Послышался тяжёлый вздох.

— Как будто бы вижу её снова, — пробормотал Шариер.

Кого он имел в виду, — я не поняла, да и позволить ему отвлечься от главной темы разговора с моей стороны было бы опрометчиво, поэтому пропустила мимо ушей, всем своим видом демонстрируя, что жду настоящего честного ответа.

Личный децернент Прайма Алнаира прикрыл глаза. Он так и стоял недвижимой статуей ещё какое-то время. Я даже было собралась напомнить ему о своём присутствии, как маг, наконец, вернулся в реальность.

— Как я уже говорил, не мне рассказывать эту историю, Ева, но, если так хочется знать — всё вполне осуществимо.

Скосила на него презрительный взгляд, потому что вообще не поняла, о чём это он сейчас.

— Прайм Бажен только что дозволил нам ещё одну прогулку по алнаирийским просторам, — пояснил Шариер и протянул ладонь в приглашающем жесте.

Огромные двустворчатые двери бесшумно захлопнулись за моей спиной. Тронный зал правителя Алнаира встретил нас полумраком. Единственным предметом мебели здесь был только огромный трон, отлитый из сплава золота и обсидианта.

Кроме меня и Шариера не было никого.

— Здесь всё началось, — произнёс маг, стоящий на шаг впереди меня.

И вновь воцарилась тишина.

— И…? — уточнила, раз уж он самостоятельно договаривать явно не собирался.

— Т-с-с, — бесцеремонно заткнул меня Шариер. — Жди.

Ничего не понимающей ведьме осталось только исполнить веление.

Какое-то время ничего не происходило, но потом…. Твою ж Вселенную.

Грифельно-серые стены зала заискрились множеством переливов. Потоки цвета ультрамарин, антрацитового, синевато-зелёного, мертвенного индиго, лазурно-серого, нефритового, перламутрово-опалового, пурпурно-красного, аквамарин, ализаринового, тицианового и аметистового вспыхнули, ярко освещая помещение. Они переплетались, опоясывая собой каждый сантиметр пространства, проходя сквозь меня и устремляясь дальше, вновь выплетая причудливые узоры, а затем… я, конечно, могу ошибаться, или мне сейчас снова мозги вправляют, но… факт оставался фактом — прямо передо мной возник стройный мужской силуэт. И я уже видела его ранее. Там, на центральной городской площади. И в гранях. Правда, теперь он был несколько иным.

Поверх длинной тёмно-каштановой шевелюры, заплетённой в лучших эльфийских традициях, красовался артефакт, один в один напоминающий венец, подаренный мне. Прямые, чуть сведённые брови — чёрные, как и глаза. Падший Паладин хранил выражение абсолютного хладнокровного спокойствия. Было сложно разглядеть сквозь каменные черты лица что-либо ещё. Одетый в холодные светлые тона, мужчина смотрел в одну единственную точку прямо перед собой.