Сюзанна заметила, что в голосе Нормана, когда он говорит о сестре, сквозит любовь и гордость.

— Вы близки с Дианой?

— Да, очень. Мы с ней ближе всех по возрасту, возможно поэтому она всегда поверяла мне все свои тайны.

— А с братьями какие у тебя отношения?

— Прекрасные, но так, к сожалению, было не всегда?

— Не всегда? — удивилась Сюзанна. — Почему?

Норман ответил не сразу, видно подбирая слова.

— Видишь ли, мои старшие братья, в особенности Стив, первенец, во всем были лучшими: краса и гордость семьи, первые во всем — и в учебе, и в спорте, и в отношениях с девчонками. А я… я был немножко бунтарь. Я не был таким способным ко всему, как они, поэтому мне приходилось самоутверждаться. Теперь-то я понимаю, что просто немножко ревновал их к родителям, завидовал их совершенству, отсюда и мои бунтарские выходки.

— А в чем они выражались?

— Я решил порвать с семейной традицией, — немного натянуто ответил Норман.

— С семейной традицией?

— Да. Дело в том, что я родился в семье потомственных блюстителей порядка. По крайней мере, все мои предки-мужчины по отцовской линии вот уже более ста лет служат закону. Не сомневаюсь, что за такой долгий срок эта приверженность Чейни правосудию уже стала наследственной, вошла, так сказать, в плоть и кровь. В нашей семье были шерифы, судьи, барристеры, полицейские.

— Просто невероятно! — изумилась Сюзанна. На нее, как на историка, это произвело впечатление. Все-таки сто лет довольно большой срок, даже в исторических масштабах.

— Неужели все до единого мужчины служили закону?

— Все. И эта традиция продолжается и теперь. Мой отец служил в полиции Сент-Луиса.

— Как Сент-Луиса? Ты же сказал, что родился здесь, в Бедсворде?

— Ну да, все правильно. — Легкая улыбка скользнула по губам Нормана. — Отец родом из Сент-Луиса, а мама здешняя, из Бедсворда. Мама училась в Сент-Луисе. Там они познакомились, полюбили друг друга, поженились. Первое время жили в Сент-Луисе, снимали квартиру. А когда мама забеременела Стивом, у нее был сильный токсикоз и врачи посоветовали ей перебраться куда-нибудь в более тихое и менее загазованное место. Так они и переехали сюда. Думали — временно, но потом остались насовсем. Здесь мы все четверо и выросли.

— А твои братья тоже служат в полиции?

— Да, но не здесь. Дик — ему сейчас тридцать один, он второй по старшинству — пошел по стопам отца и поступил на службу в полицию Сент-Луиса. Вначале служил в полиции нравов, потом его перевели в подразделение по борьбе с наркотиками.

— Должно быть, там опасно?

— Опасно. — Норман нахмурился. — Впрочем, где в современном мире не опасно?

Даже, казалось бы, на первый взгляд безобидные ситуации могут оказаться потенциально опасными.

Вспомнив о ситуации, в которую сама попала, Сюзанна не могла с ним не согласиться.

— Да, ты прав. Хотя, если подумать, — добавила она, опираясь на свое знание истории, — жить в прежние времени и эпохи было еще опаснее.

— Справедливое уточнение, — согласился Норман и пожал плечами. — Поэтому-то во все времена — и в древнем мире и в современном — всегда были нужны ребята вроде нас — блюстители закона и порядка.

— Это верно. Ну а твой старший брат? — напомнила Сюзанна.

— Стивен. Ему тридцать четыре, он лейтенант, служит в федеральном управлении, в подразделении, занимающемся чрезвычайными происшествиями. Стив не слишком-то любит распространяться о себе и своих делах, да оно и понятно: служба у него такая, секретная. А прозвище у него — Железный Чейни. Так его называют и друзья, и враги. Он и в самом деле крепкий и несгибаемый как железо. — Норман помолчал, и на лице его отразилось искреннее восхищение. — Наш Стив был и остается образцом во всем, и мы с Диком стараемся во всем ему подражать. Мальчишкой я обожал его, подростком частенько бунтовал против него. — Он улыбнулся. — Думаю, потому, что чувствовал, что мне никогда с ним не сравниться.

— Значит, твой брат из тех, кого можно назвать героем?

— Именно так. Он и есть настоящий герой от макушки до кончиков пальцев, — ответил Норман совершенно серьезно. — Он из тех, кто никогда, ни при каких обстоятельствах не нарушит данного обещания, на чье слово можно целиком и полностью положиться. Если Стив говорит «сделаю», то можно не сомневаться, что все будет сделано как надо и точно в срок. Вот так-то.

— Да, это звучит, — согласилась Сюзанна.

— А то, — усмехнулся Норман. — Не просто звучит, но и внушает уважение.

— Что ж, во все времена и у всех народов были и есть свои герои, — проговорила Сюзанна назидательным тоном учительницы, выступающей перед учениками.

Норман кивнул.

— Кому, как не тебе, историку, знать об этом.

— Да. О героях, как вымышленных, собирательных, так и подлинных, слагались легенды и мифы, стихи и баллады. Они столпы цивилизации. Они служат идеалом, образцом для других. — Она улыбнулась. — Блестящим образцом, на который равняются.

— Идеал. Образец, — задумчиво проговорил Норман. — Да, это наш Стивен. Именно таким он всегда был для нас с Диком.

— А вы с Диком не считаете себя достойными подражания? — поинтересовалась Сюзанна.

Норман покачал головой.

— Дика в некоторой степени можно назвать образцом, но меня… — Он засмеялся. — Ни в коей мере, ни по каким критериям. Я не из того теста. Никому и в голову не придет назвать меня идеалом или Железным Чейни.

У Сюзанны было на этот счет иное мнение, но она пока решила оставить его при себе.

— Нет, — продолжал Норман. — Из нас троих только Стив настоящий герой, при этом скромен, никогда не выпячивает своих достоинств и талантов. Он просто делает свое дело и попутно направляет других. — Норман улыбнулся. — Во всяком случае, нас с Диком пытался направлять. А мы, каюсь, порой здорово доводили его. Особенно я.

— По-видимому, он принял на себя часть родительских обязанностей по отношению к вам. А как родители смотрели на это?

— О, они были счастливы, что у их младших мальчиков такой замечательный пример. Они и сами во многих вопросах полагались на своего старшего сына и считали его чуть ли не всемогущим. Мне кажется, мама до сих пор в этом уверена. А отец, так тот до самой смерти каждую фразу начинал со слов: «Стив сказал…».

— Твой отец… его уже нет?

Норман кивнул.

— Он умер. Вернее, погиб при исполнении полтора года назад.

— Какое несчастье, — искренне посочувствовала Сюзанна.

— Да, — с грустью проговорил Норман. — Его смерть заставила меня многое понять, пересмотреть свои взгляды, сменить профессию и вернула в семью.

— И ты покончил с бунтарством? — мягко предположила Сюзанна.

Ее проницательность уже не удивляла его.

— Верно. Раз и навсегда, — признался он. — Я понял, что пришло время повзрослеть и взяться за ум. Я поступил в полицейскую академию, а потом пошел работать в полицию. — Норман широко улыбнулся. — Вот и вся история. Теперь я служу здесь, в полиции своего родного городка, честный и неподкупный коп.

Сюзанна кивнула, заметив, что в его золотисто-карих глазах пляшут чертики, снова смущая и возбуждая ее. Опустив взгляд, она машинально посмотрела на свои часы и ахнула.

— Бог мой! Да ведь уже двенадцатый час! Как быстро пролетело время!

— Да, заболтался я что-то, — покаялся Норман. — Хочешь еще кофе?

— Нет, спасибо. Думаю, мне пора домой. У тебя ведь завтра с утра дежурство?

— К счастью, нет, — с довольной улыбкой ответил Норман. — Завтра у меня свободная суббота. Так что, может, сходим пообедать куда-нибудь? Или в кино? Или и то и другое?

Боже, как же Сюзанне хотелось ответить «да»! Но в тот же миг в ее памяти всплыло предостережение Энтони Дугласа о том, что ей лучше молчать, и напомнило об угрожавшей ей опасности. С Норманом она совсем забыла о ней, расслабилась, наслаждаясь каждой минутой их общения, их близости… и больше всего — теми жаркими мгновениями его горячих ласк и поцелуев.

Но, напомнила себе Сюзанна этот их совместный вечер — совершенно особенный, чудесный, свободный от треволнений и страхов, — они провели в его квартире, где их никто не видел. Но показаться с Норманом на людях совсем другое дело. Это опасно. Не только для нее, но и для него. А она не может допустить, чтобы он подвергся из-за нее опасности. Если с ним что-то случится, она себе этого никогда не простит.