— Ты иди, Лен, — сказал дядька, не желающий сдавать позиции и светить пустую тару. — Мы с Серегой сейчас.

— У вас одна минута! — предупредила мама, покидая избу.

— Фух! Пронесло! — Дядька убрал стопки обратно в буфет, там же скрылась и ополовиненная бутыль самогона.

Пока дядька зачищал "место преступления", я положил гармонь на кровать и снял с гвоздика старую семиструнную гитару — дед играл на разных инструментах. Прежде я никогда не сталкивался с семистрункой. Шестиструнную тискал в институте, но и то на уровне ребяческого баловства — три аккорда. А здесь… Пальцы сами собой зажимали струны, стоило мне попытаться наиграть мелодию. Бой, перебор, да что угодно, хоть "Джипси Кинг", "Скорпы" или "Металлика".

— Во тебя приторкнуло! — покачал головой дядька, наблюдая за моим музицированием. — Классно играешь!

— Ага, — отстраненно ответил я, все еще находясь под впечатлением собственных возможностей.

— Пошли, а то нас действительно заждались!

Я кивнул, повесил гитару обратно на гвоздик, подхватил с кровати гармошку и вышел из дома вслед за дядькой.

— Вас только за смертью посылать! — проворчал дед, но было видно, что он чем-то доволен. — Сережка, это ты сейчас в хате играл?

— Я, дед. — Отпираться не было смысла.

— А, пострел, недаром я с тобой занимался! — дед расплылся в счастливой улыбке. — Это ничего, что ты сразу тяги к инструменту не почувствовал… Позже наверстал. Моя кровь! — с гордостью произнес он. — Сыграй, внучек, потешь старика.

— Хорошо, — я просунул руки в ремни и вновь развернул меха. — Отчего так в России березы шумят, — запел я песню, которую уже играл в доме. Следом пошел "Батяня комбат", "Ветерок-ветер". Что еще можно было сыграть старику-ветерану, пошедшему всю войну? Конечно "Любэ"!

Родственники слушали меня, открыв рот. Скажу без ложной скромности, что и пел я отменно, так же, как играл. Старик поминутно смахивал наворачивающиеся на глаза слезы. А когда я закончил петь очередную песню, встал со стула и порывисто меня расцеловал.

— Чьи это песни? — спросил он меня. — Я таких не слышал!

Чьи? Я задумался. Этих песен еще не существовало в природе. Опять присвоить? Да легко! Как два пальца об асфальт! А Матвиенко и иже с ними напишет еще, чай, не переломится!

— Считай, что мои, дед! — произнес я. На этот раз моя совестливая половинка заткнулась и не выступала.

— Спасибо, тебе, внук! — не выпуская меня из объятий, произнес дед. — Именно таких песен не хватает нынешнему времени. Спасибо! — Дед вновь меня расцеловал. — А давай, что-нибудь старенькое сыграй! — попросил он. — У меня руки уже не те, не могу долго меха тянуть.

— Хорошо, — послушно произнес я.

Мои пальцы привычно легли на клавиши, и гармошка запела.

Проектор, видюшник и кассеты я притащил в кинотеатр ранним субботним утром.

— Ух, ты, какая коробочка маленькая! — взглянув на проектор, изумленно произнес Серафимыч. — Умет же буржуи…

Мы быстро подключили оборудование. Испытания прошли успешно — картинку удалось развернуть почти на весь экран… Если быть точным, сносная картинка получалась где-то на три четверти полотна. Серафимыча это обстоятельство несказанно обрадовало.

— Мы некоторые ленты точно также крутили. В немного усеченном варианте, — сообщил он. — Я, признаюсь, думал, что будет намного хуже.

Со звуком пришлось немного повозиться. Штатный усилитель не имел унифицированных разъемов под заграничный аппарат. Но в конце-концов и эту проблему удалось решить.

— Что крутить сегодня будем? — спросил Серафимыч, когда все технические проблемы были улажены. — Афишу художник уже нарисовал: "Сеанс-сюрприз". Как ты и просил.

— "Назад в будущее", — не задумываясь, ответил я. Этот фильм удивительным образом перекликался с моей историей. Будет символичным начать показ именно с этой ленты. — Отличный фильм, к тому же долгоиграющий — в трех частях! Посадим зрителя на крючок, — пояснил я. — Посмотревший первую часть обязательно пойдет на вторую и третью!

— Хорошо! — согласился Серафимыч. — Протестируем, как пойдет? До вечера еще далеко, — предложил он.

— Давай заценим, — произнес дядька. — Только я за пивом в буфет сгоняю.

— Да, вот еще… — задумчиво произнес я. — Буфетик твой тоже развивать надо. Слышал о воздушной кукурузу.

— Слышал, — ответил Серафимыч. — Говорят в Америке только с этой кукурузой кинохи зырят.

— Вот и тебе бы тоже. Деньги они, знаешь, лишними не бывают. Аппарат достать смогу…

— Серьезно?

— Серьезно, а еще аппарат для сахарной ваты…

— Блин, Сережка, я тебе по гроб обязан! — воскликнул Серафимыч. — Цены тебе нет!

— Есть у меня еще пара-тройка предложений по реконструкции… Но это попозже, когда прибыль пойдет.

— Уверен, что пойдет? — с надеждой произнес Серафимыч.

— Вечером увидишь, — пообещал я.

Но даже я не предполагал, что случиться вечером. Растревоженная слухами и домыслами толпа устроила настоящую бойню возле билетной кассы, как в добрые старые времена. Естественно, что билетов на всех не хватило — они разлетелись в мгновение ока. Пока счастливчики занимали места согласно купленным билетам, обиженная толпа устроила настоящую демонстрацию.

— Мужики, мужики, видели, что на улице твориться? — в директорский кабинет забежал возбужденный дядька. — Если что-нибудь сейчас не сделаем — раскатают кинотеатр по бревнышку.

— Семен Палыч, — сказал я, оценив ситуацию из окна, — иди к толпе. Нужно сказать, что мы повторим сеанс…

— Ага, сейчас! — Серафимыч оторвал задницу от кресла и выскочил на улицу.

— Товарищи!!! Дорогие мои! — закричал он, привлекая к себе внимание. — Не волнуйтесь! Все посмотрите! Специально для вас мы повторим показ!

— Сегодня? — крикнул кто-то из толпы.

— А до завтра никак? — произнес директор.

— Хотим фильму! — начала скандировать толпа, словами из недавно просмотренного "Человека с бульвара Капуцинов".

— Товарищи! Товарищи! Спокойно! Я сейчас распоряжусь, и в кассе начнут реализовывать билета на сегодняшний внеплановый сеанс! Занимайте очередь!

Толпа дрогнула, у билетной кассы началась сумасшедшая давка. В этот день нам пришлось дать не один, а два дополнительных сеанса. Последний закончился далеко за полночь. В видеосалонах в этот день посетителей практически не было. Это был несомненный успех!

В воскресенье вечером из колхоза вернулись мои друзья и одноклассники. Через час после приезда Васька был у меня.

— Здорово, Васек! — поздоровался я с ним. — В комнату проходи. Как там колхозники поживают?

— А, не подкалывай! — отмахнулся он. — Если отмазался — другим соль на раны не сыпь! Можно подумать, я сам туда поехал?

— Ладно тебе, — я шутливо ткнул кулаком Ваську в плечо. — Как там наш бизнес? — намекнул я Ваське на первую партию товара, деньги за которую я так и не получил.

— Я по этому поводу и заявился. — Васька залез в карман и достал ворох мятых разноцветных бумажек. — Ты уж извини, не успел перед отъездом… Но только приехал — сразу к Коляну. Так, — сказал он, шурша купюрами, — это барыге твоему. Как договаривались: госцена плюс тридцать процентов. Можешь пересчитать, — предложил компаньон.

— Верю, — кивнул я, пряча деньги в ящик стола.

— А это наша доля, — Васька поделил оставшиеся бумажки. — Сильно не борзел… По сто пятьдесят рябчиков на брата! — сообщил он.

— Неплохо!

— Еще бы! Это ж только начало! Мне Колян такой заказ сделал! — он выпучил глаза. — Их бражка в городе скинулась… По двадцать штук каждого наименования! И просили по возможности разных размеров. Можешь столько достать? — Васек все еще не верил в мои возможности. — По целому куску поднимем! Такие деньжищи!

— Тихо ты, не ори! — осадил я товарища. — Родители услышат!

— Понял, Серж, — зашептал он. — Могила! Фарца даже готова бабло вперед дать. Бояться, как бы партия мимо них не ушла. Такого товара действительно ни у кого нет!