Стабинь и Розниек, усевшись на мотоцикл, помчались в город. Однако не успели они проехать и трех километров, как небо покрылось тучами и сразу же потемнело. Стабинь затормозил у обочины.

– Доехать до города и думать нечего. Вымокнем до нитки.

– К тому же дорога раскисла, недолго и шею свернуть.

– Что ж, повернем назад. Переждем у Каркла. Он наверняка уже дома.

Гроза настигла путников у самого дома инспектора. Следователи проворно затолкали мотоцикл под навес, а сами бегом бросились к дому. В передней они долго отряхивали куртки и вытирали ноги о коврик. Каркл стоял в дверях и, посмеиваясь, смотрел на промокших коллег.

– Так и знал. Хочешь не хочешь, а гостей принимать придется.

– Гостей принимать – не дрова колоть, – отшутился Улдис Стабинь.

– Ого! – удивленно переглянулись Розниек и Стабинь. На столе в комнате красовался натюрморт – бутылка французского коньяка и коробка "Ассорти". Розниек повертел коробку в руках, внимательно вглядываясь в этикетку.

– Свежая, – удивился он, – выпущена в этом месяце.

– Конечно же, из сельмага Эджуса, – иронически заметил Стабинь.

– Купишь такую у нашего Эджуса, держи карман шире, – усмехнулся Каркл.

Розниек задумчиво наморщил лоб.

– В райцентре в последнее время таких конфет тоже не было в продаже. Где это ты раздобыл такое сокровище?

– А все там же! В Межсаргах, в кладовке на верхней полке. После вашего отъезда, прежде чем опечатать дом, мы с понятыми еще раз все осмотрели.

Стабинь осторожно взял бутылку за горлышко у самой пробки, поднял ее к свету и стал внимательно разглядывать.

– Вряд ли все это имеет связь с происшествием, – усомнился он. – Какой болван, привезя французский коньяк, будет пить обыкновенную водку. Вероятно, эти деликатесы были припасены для других целей.

– Не лишено логики, – согласился Розниек. – Но для кого этим женщинам было покупать столь дорогое угощение? Кроме того, как нам известно, ни одна из них в последнее время в Ригу не ездила. И все-таки надо проверить. Похоже, тут тоже может появиться ниточка, которая неизвестно куда потянется.

В комнату вошла жена Каркла – приветливая женщина с льняными волосами и сильными натруженными руками. Она несла поднос, нагруженный миской с горячим картофелем и тарелками с нарезанной ветчиной, мясом, сыром, хлебом.

– Ну что ты за человек, Алберт, – воскликнула она, – даже не догадался усадить гостей. – Она поставила поднос на стол и вышла. Через минуты две она принесла красивый глиняный кувшин, до краев наполненный домашним ячменным пивом, и глиняные кружки.

– Ого! – потер руки Стабинь. – Твоя Малда – золото. Попадись мне такая – женился бы, глазом не моргнув.

– Ищи, – пробасил Каркл, – а теперь, господа, прошу к столу. Как говорится, чем богаты, тем и рады, уж не обессудьте.

Стабинь тотчас принялся накладывать себе на тарелку еду. Розниек втянул носом аппетитный дух горячей картошки, взялся было за нож и вилку, но опять положил на место.

– А хозяйку разве не подождем?

– Ешьте на здоровье, пока не остыло. – Стоя в дверях, Малда вытирала полотенцем руки. – Сейчас приду. Не могу же я сидеть в затрапезном виде с такими видными мужчинами.

Стабинь налил кружку пива и пригубил.

– Н-да, сварено, братцы, на славу! – воскликнул он, – Тоже Малдиных рук дело?

– А то чьих же! – подтвердил Каркл.

– Ну, берегись, приятель! Умыкну я когда-нибудь темной ночью твою жену.

– Ну и трепач же ты! – засмеялся Каркл. – У Ошиня что-нибудь обнаружили?

– Чтобы мы да пришли с пустыми руками, – отозвался Улдис, кладя на тарелку очередной ломоть ветчины. – У нас теперь имеются отпечатки обуви Ошиня, а Яункалнынь взял пробу его крови. Уверен на сто двадцать процентов, что она окажется идентичной той, что обнаружена под ногтями старухи Упениеце.

– Не говори "гоп", пока не перепрыгнешь. На Ошине никаких царапин не было. – Розниек отодвинул пустую кружку в знак того, что больше пить не намерен.

– Может, плохо искали, может, зажили. Но зато пуговица, которую мы нашли под окном в Межсаргах, точь-в-точь такая же, как на брюках Ошиня. Экспертиза наверняка подтвердит. Тогда Ошиню деваться будет некуда, и он признается как миленький.

– Видал, как все у него просто, – откинулся на спинку стула Розниек. – К твоему сведению, такие пуговицы далеко не антикварная редкость. Другое дело остатки волокон ткани в отверстиях пуговицы, если они совпадут с тканью брюк Ошиня, Кроме того, еще неизвестно заключение биологической экспертизы крови.

– Я бы не стал миндальничать с этим типом! – воскликнул Стабинь. – Ошинь отрицает, что ходил в Межсарги. А у нас имеются свидетели. Ошиня я сегодня же задержал бы, но Валдис уж слишком осторожничает. Упорхнет твой невинный голубок, а мне придется его разыскивать.

Розниек поднял вверх вилку, словно дирижерскую палочку.

– Я его тотчас же арестую, если ты приведешь убедительные доказательства того, что именно произошло той ночью в Межсаргах.

– Ошинь сам расскажет обо всем, как только окажется в каталажке.

– А если не расскажет, какое ты ему предъявишь обвинение? По какой статье?

– Хорошо, а следы? – самоуверенности у Стабиня заметно поубавилось.

– С отпечатками обуви дело обстоит довольно странно, – ответил Розниек. – Может, я и ошибаюсь, но мне кажется, что у ручья мы видели следы ног двух разных людей, причем у обоих вместо правой ноги протезы.

– Ну, знаешь! – чуть не поперхнулся Стабинь. – Это уже из области фантастики. Не понимаю, чего там мудрить, если все проще простого: Ошинь шел под хмельком, нетвердо, и потому шаги у него разной длины.

– Следы отличаются не только длиной шага. Однако не будем гадать, подождем заключение экспертизы. Кстати, у Ошиня мы нашли еще кое-что. – Розниек вышел в прихожую и вернулся с бутылкой мутноватой жидкости.

– Не самогон ли? – Каркл, подавшись вперед, понюхал и покачал головой. – Вот подлец! На коленях умолял, чтобы под суд не отдавали, при мне искорежил все змеевики и прочие причиндалы. Клялся, что никогда больше не будет гнать, и вот на тебе…

– Это ты о ком? – спросил Розниек.