Рекс СТАУТ

РОКОВЫЕ ДЕНЬГИ

повесть

Перевел с английского А.Санин

Глава 1

Я давно взял за правило никогда не грубить понапрасну. Однако, посмотрев в прозрачное лишь с нашей стороны дверное стекло и хорошенько разглядев её, я почувствовал себя не просто обиженным, но даже до глубины души оскорбленным за весь противоположный пол. Согласен: навечно сохранить молодость и красоту не может ни одна женщина, но нельзя же ходить в драном пальто (по меньшей мере - в пальто с оторванной пуговицей), забывать умываться и выставлять напоказ нечесаные седые космы. Стоявшая же на крыльце личность была виновна сразу по всем трем пунктам. Вот почему, когда она снова надавила кнопку звонка, я распахнул дверь и сказал:

- Спасибо, но нам ничего не надо. Попытайте счастья где-нибудь по соседству.

Грубовато, согласен.

- Может, в свое время и попытала бы, шпендрик, - заявила она. - Лет тридцать назад я была девушкой что надо!

Не могу сказать, чтобы меня это очень вдохновило. Впрочем, я утешил себя тем, что годы всегда берут свое.

- Мне Ниро Вулф нужен, - пробурчала она. - Что мне - сквозь тебя пройти, что ли?

- Это не так просто, - ответил я. - Во-первых, я сильнее вас. Во-вторых, мистер Вулф принимает исключительно по предварительной договоренности. В-третьих, он освободится только к одиннадцати, то есть, более чем через час.

- Хорошо, тогда я войду и дождусь его. Я итак уже до костей промерзла. А тебя, что ли, гвоздями к полу присобачили?

И вдруг меня осенило. Вулф хвастливо уверяет, что всякий раз, когда я пытаюсь подсунуть ему очередную женщину в качестве клиентки, ему достаточно лишь одного беглого взгляда, чтобы понять, чего от неё ожидать; так вот, с помощью этой особы я бы раз и навсегда сбил с него спесь.

- Как вас зовут? - полюбопытствовал я.

- Моя фамилия Эннис. Хетти Эннис.

- Что вы хотите от мистера Вулфа?

- Это я ему как-нибудь и сама скажу. Если, конечно, язык не отмерзнет.

- Придется вам сначала сказать мне, миссис Эннис. Меня зовут...

- Мисс Эннис.

- Хорошо. Меня зовут Арчи Гудвин.

- Сама знаю. Если, глядя на меня, ты думаешь, что я не смогу заплатить Ниро Вулфу, то ты ошибаешься: скоро я получу крупное вознаграждение и поделюсь с ним. Если же я пойду к фараонам, то делиться уже будут они. Я этим чертовым легавым ни на грош не верю.

- За что вы получите вознаграждение?

- За то, что у меня здесь! - Она горделиво пошлепала по своей обшарпанной черной сумочке рукой в вязаной перчатке.

- Что у вас там?

- Это я только Ниро Вулфу скажу. Слушай, шпендрик, я тебе не эскимоска. Ну-ка впусти даму!

Это меня не устраивало. Когда она позвонила в дверь, я уже находился в прихожей полностью одетый, в шляпе, пальто и перчатках, готовый идти пешком в банк, чтобы депонировать полученный Вулфом чек на 7417 долларов и 65 центов. Не мог же я уйти, оставив её одну в кабинете? Конечно, остальные обитатели нашего старенького особняка на Западной Тридцать пятой улице, все в котором принадлежало Ниро Вулфу, кроме мебели и прочих вещей в моей спальне, находились дома, но каждый был занят своими делами. Фриц Бреннер, шеф-повар и домоправитель, колдовал на кухне над каштановым супом. Вулф торчал в оранжерее на ежедневном утреннем свидании с орхидеями, ну а Теодор Хорстман, разумеется, составлял ему компанию.

Больше я не грубил. Я предложил на выбор несколько мест неподалеку от нашего дома, где она могла бы пересидеть этот час и согреться - закусочную "У Сэма" на углу Десятой авеню, аптеку на углу Девятой авеню или ателье "Тони", где бы ей хоть пуговицу пришили - за мой счет, разумеется. Упираться она не стала. Я посоветовал ей вернуться в четверть двенадцатого, присовокупив, что попробую уломать Вулфа принять её, и она уже собралась было идти, но в последний миг обернулась и, раскрыв свою знававшую лучшие дни черную сумочку, достала из неё перевязанный тесемкой сверток в коричневой бумаге.

- Я пока оставлю его у тебя, шпендрик, - заявила она. - Не то какой-нибудь любопытный легавый наложит на него лапу. Да не бойся, он не кусается. Только смотри - не вздумай разворачивать! Я могу на тебя положиться?

Я взял у Хетти Эннис сверток, потому что - вы не поверите, но она мне понравилась. Одни инстинкты и - ни намека на логику! Сами судите: отказалась сообщить, что там внутри, но доверила мне сохранить его, хотя и наказав не разворачивать. Истая женщина, до мозга костей; особенно, если бы ещё причесалась, умылась и пришила к пальто пуговицу. Словом, взял я у неё сверток, напомнил, что жду её в четверть двенадцатого, и попрощался. Дождавшись, пока она спустилась по семи ступенькам на тротуар и свернула налево, к Десятой авеню, я запер дверь изнутри и посмотрел на сверток. Прямоугольный, дюймов шесть в длину и около трех в ширину, толщиной в пару дюймов. Приложив к нему ухо, я задержал дыхание, но ничего не услышал. Однако это ещё ни о чем не говорило: наука не стояла на месте, а в одном Нью-Йорке у Ниро Вулфа нашлось бы не менее трех дюжин врагов, с удовольствием отправивших бы его на тот свет с помощью адской машины. Не говоря уж о тех, которым был не по нраву я. Вот почему вместо того, чтобы отнести сверток в кабинет и оставить на моем столе или в сейфе, я принес его в гостиную и запихнул под диван. Если вас интересует, развязал ли я бечевку и развернул ли сверток, то я в вас разочаровался. Нес же я его, не сняв перчаток.

Уже больше недели, как, покончив с делом Бригема, мы с Вулфом били баклуши, и мои мозги нуждались в тренировке ничуть не меньше, чем ноги и легкие, поэтому по пути в банк, а потом и обратно, я ломал голову над содержимым свертка. Отбросив дюжину предположений, которые меня мало прельщали, я пришел к выводу, что там находится алмаз Кохинур. У нынешнего же его владельца всего лишь жалкая копия. Я был настолько увлечен своими мыслями, что лишь приблизившись к нашему крыльцу едва ли не вплотную, заметил, что оно занято. На верхней ступеньке, словно на насесте, примостилась именно такая женщина, которую Вулф ожидает увидеть, когда я рекомендую ему очередную клиентку. Возраст, личико, ножки - та их часть, что выглядывала из-под полы меховой шубки - все идеально соответствовало моему взыскательному вкусу. Мех я не определил - но точно не норка и не соболь. Когда я начал подниматься по ступенькам, женщина встала.