Между всем этим он выкроил время, чтобы перекусить принесенным из кафетерия бутербродом, а заодно посмотреть по телевизору новости. Какой-то государственный деятель сообщил, что страна уже находится в стадии спада деловой активности, и многие намекают на приближающуюся депрессию. Эксперты предсказывают нехватку топлива, так что события прошлого года покажутся всем отпуском на Гавайях в сравнении с тем, что их ждет сейчас.

Ведя в сумерках машину к дому, он вспомнил о котенке.

За весь день это случилось в первый раз — слишком много было всяких проблем, не дававших возможности ни на минуту расслабиться и восстановить в памяти это нелепое проявление дружеских чувств. Впрочем, что там говорить о дружбе: друзей у него не было. «И тебе, киска, — думал он, чтобы ни случилось за эти десять или двенадцать часов, живой ты вообще или уже мертвый, никогда не понять, что такое человеческое равнодушие».

Первым, кто поприветствовал его, был, как всегда, гараж с автоматическими дверями. Он прошел к парадному входу и сразу заметил лежащий на коврике белый пушистый комочек. Котенок.

— Что?! — Тронен даже отскочил от крыльца в снег, белевший под холодными звездами. У него сжалось сердце, перехватило дыхание, выступил пот. Нет, это было невероятно!

Через минуту, чуть отдышавшись, он смог, наконец, взять себя в руки. Разумеется, с какой стати ему чего-то бояться? Опасаться этого мерзкого, хныкающего куска жалкой плоти? Случись подобное — вот тогда действительно были бы какие-то основания для страха. Он подошел ближе. Лежавшее у его ног существо еле шелохнулось, чуть слышно мяукнуло. Он открыл дверь, пошарил рукой, нащупал выключатель и зажег свет, при котором внимательнее разглядел животное. Да, тот же самый зверек, только крайне ослабевший от холода и голода, глаза замутились, шерсть и усы покрылись инеем.

Кошки часто возвращаются. Этот же явно обладал особенной силой, заставлявшей его цепляться за жизнь.

Тронен выпрямился. Ни при каких обстоятельствах не пустит он его внутрь, даже на одну-единственную ночь. Ему и самому не было понятно, откуда в нем подобная ненависть. Ведь сначала-то он отнюдь не возражал, а что касается грязи, то можно ведь было принять соответствующие меры предосторожности. И все же… О черт, наконец решил он, хватит с меня всего остального, что постоянно треплет нервы. Уна, конечно же, расчувствовалась бы, а он…

Сама мысль о том, что утром придется заниматься окоченевшим трупом, показалась Тронену омерзительной. Он набрался решимости: со всем этим надо кончать прямо сейчас.

В гараже он взял ведро и из крана во дворе налил в него воды. Леденящий холод металла заставил его вздрогнуть, грохот ударявшейся о дно струи в вечерних сумерках казался ревом водопада. Он сжал зубы, поставил ведро на крыльцо, снял пальто, пиджак и засучил рукава. Не вставая с того места, где лежал, котенок чуть шевельнулся, словно пытался лизнуть его пальцы. Лео поспешно сунул крошечный комочек под воду.

Он даже не предполагал, что эти подводные подергивания продлятся так долго. Когда же наконец извлек неподвижное тельце, то показалось, что подрагивания продолжаются может быть, уже у него в мозгу.

Что-то кружило, вертело, бурлило, словно водопад. Боже, как ему хочется выпить! Он опустил котенка на пол и выплеснул воду, почти не видя, куда льет, а только слышал шум. Неприятнее всего было теперь взять намокший предмет в руку, отташить его в дальний конец гаража, бросить там в мусорный бак и захлопнуть крышку. Поставив ведро на место, он поспешил назад, в дом, к ванной, по ходу везде зажигая свет. Тщательно вымыл руки — воду пустил такую горячую, которую только могла вытерпеть кожа.

Что это он стал таким брезгливым? Раньше подобного за собой не замечал. В голове творилось нечто незнакомое, накатывала какая-то темнота, и его всего словно кружило в гигантском водовороте.

Впрочем, спал он действительно мало, а уход Уны, похоже, оказал более сильное воздействие, чем он предполагал.

Так что там насчет выпивки?

Он подошел к бару. Звук булькавшего по кусочкам льда виски показался ему невыносимо громким. Тронен прошел со стаканом к своему стулу. Он с такой силой сжимал стакан, что рука дрожала, льдинки бились друг о друга, а жидкость едва не выплескивалась через край. Вкус напитка показался ему неприятным и он испытал рряступ безумного страха огтого, что виски попадет не в то горло и сн захлебнется. «А может, зря я в свое время выступал против марихуаны, подумал он. — Тоже расслабляет, и не жидкая»…

Пронзительно зазвонил телефон — он вздрогнул. Стагая выскользнул из пальцев, виски выплеснулись на ковер, за кусочками льда потянулись тоненькие ручейки влаги. Уна? Споткнувшись и едва не упав, он все-таки снял трубку.

— Алло, кто это?

— Это Гарри Куортерс, — проговорил мужской голос. — Привет, Лео, как дела?

Тронен сглотнул слюну и закашлялся. Он как бы говорил по видеофону: перед ним стоял молодой преподаватель, высокий, в очках, в мятой одежде, немного застенчивый, посасывающий трубку и такой мерзкий. Впрочем, видеофон явно барахлил: изображение казалось размытым, словно камень, лежащий на дне бурного потока.

— Лео, что-то не так?

Интересно, была ли эта участливость в голосе настоящей. Едва ли.

— Нет, ничего. — Лео удалось побороть подступивший спазм.

— Извини, я могу поговорить с Уной?

Загрохотал водопад.

— А зачем она тебе?

Явно обескураженный столь резким ответом, Куортерс даже стал заикаться:

— Ну… ну, я хотел рассказать ей о книге, которую на прошлой неделе отыскал в городе… Она только что вышла, и я подумал, что Уне для работы было бы интересно…

— Ее нет дома, — отрезал Тронен. — Уехала погостить. Надолго.

— О… - удивление в голосе Куортерса явно свидетельствовало о том, что он рассчитывал быть посвященным в ее планы. — Можно узнать, куда именно? И на сколько?

Тронен старался сохранить самообладание, он просто цеплялся за него, подобно потерпевшему кораблекрушение, ухватившемуся за обломок мачты.

— К родственникам. На несколько дней.

— А… - и после паузы: — Слушай, раз мы оба осиротели, почему бы нам не провести вечер вместе? Я бы хотел пригласить тебя на обед. Один лишь Бог знает, сколько раз я пользовался твоим гостеприимством.

«Гостеприимством Уны», — подумал Тронен.

— Нет, я занят. Спасибо, — ответил он и с силой бросил трубку на рычаг.

Потом он на мгновение задумался, почему все-таки отверг это приглашение. Компания бы ему не помешала, более того, могла оказаться весьма полезной. Да и Куортерс был отнюдь не плохим парнем. В беседах он касался не только любимой Уной египтологии, но мог поговорить о политике, спорте, что гораздо больше интересовало Лео; причем если политика для Гарри всегда оставалась второстепенным делом, то по части спорта преуспел он гораздо больше, в средней школе играл подающим в бейсбол, да и сейчас время от времени принимал участие в молодежных матчах. Возможно, он действительно был влюблен в Уну, однако в практических действиях это никак не выражалось. Да и потом, если бы Тронену удалось достаточно умно вести беседу, возможно, ему бы удалось получить о ней какую-то полезную информацию… Нет, не получится у него умный разговор, когда в голове такой сумбур, когда все летит, кружится, сотрясается. Кроме того, ему была противна сама мысль о том, чтобы снова услышать этот мерзкий булькающий звук набираемого на диске номера…

Может, потом как-нибудь. А сейчас самое время вытереть эту лужу на ковре, пока она окончательно не впиталась. Пить он больше не хотел и на скорую руку приготовил поесть консервы, разумеется. Ни газеты, ни телевизор его не интересовали, и самое удачное, что пришло ему в голову — это пораньше лечь спать. Но предварительно он принял три таблетки снотворного.

Его сознание словно по спирали опускалось в жидкую темноту. Какое-то время он вздрагивал, сопротивлялся, всплывал на поверхность, стараясь впустить в легкие новую порцию воздуха. Но волны снова и снова накатывали на него, и в конце концов он опустился на самое дно, сокрушенный громадной толщей океана и уже тысячу лет знающий, что давным-давно умер.