Тут я и вовсе расцвел, подумал, что есть все же боги удачи и не оставили они меня своим вниманием. То, что его поймать надо, дело десятое ― поищем, половим, может, и достанем. Насчет опасностей тоже… нам не привыкать, охотник все же. А вот то, что в гонке за наградой у меня такая фора, ― это очень даже приятно осознавать.

― Что, рады, господин Волков? ― усмехнулся генерал. ― У вас, простите за выражение, это по морде видно. А главное, чему радуетесь? Возможности в самое кубло это змеиное влезть? Можно ведь и без башки остаться.

― Башка ― дело наживное. Нажил разок ― и хватит, ― заявил я. ― А такую премию ни за кого пока не предлагали.

― Ой ли? ― поднял он брови. ― А за премией ли вы лезете? Я вот с прекрасной, хоть и демонической, госпожой Лари побеседовал. Она говорит, что если бы вы занимались торговлей с гномами из Серых гор, с которыми у вас дружба великая, то вы бы эти деньги, что за Пантелея предложены, за год заработали. Или быстрее. И весь Великореченск это знает ― и вам удивляется. Скажите, зачем вам это надо?

― Не будь я охотником ― и дружбы не было бы. А вообще… ― задумался я, после чего высказался максимально честно: ― Интересно ведь! Авантюрный склад характера, если по-умному.

― Вот как. Интересно, ― удовлетворенно ухмыльнулся Бердышов. ― Не соскучишься, получается. Так?

― Так, ― решительно кивнул я.

― Ну вот и ладненько, ― хлопнул он сухой ладошкой по столу. ― Коли вам, любезный, интересно такими делами заниматься, так и занимайтесь. У меня война на носу, диверсанты расплодились, ковы строят и заговоры заговаривают. Мне их ловить надо. А что с Пантелеем происходит ― мне до конца непонятно. Мутит он что-то снова, как мутил и раньше. И не один уже мутит, судя по всему. В плохую компанию попал, если можно так выразиться.

― В какую? Лич Ашмаи?

― Если он и вправду существует, этот самый лич, то похоже, что в компанию с ним. Но вы меня не перебивайте, у меня времени мало. Хочу сказать, что намерен поручить я эту работу вам. И тем людям или нелюдям, кого вы сочтете нужным к делу привлечь. На правах свободного найма, но с ордером от нашего ведомства, чтобы препятствий вам не чинили. А за деталями извольте с этой минуты к инспектору Вяльцеву. Вот он, пред вашими очами.

С этими словами он указал на одного из сидящих со мной следователей, невысокого крепыша с прической ежиком. Затем легко встал, протянул мне руку, сказал: «Удачи», ― и вышел из кабинета. За ним следом вышел второй из мотавших мне нервы следователей, высокий и худой.

― Деталей хочу, ― сказал я, обернувшись к Вяльцеву. ― Деталей про Пантелея.

― Легко сказать, ― усмехнулся тот. ― О Пантелее этом самом почти ничего не известно, за исключением его злодеяний. Но и про них неточно, все больше слухи.

― А как же розыск?

― Кое-что доказали все же, хоть и немного… гм… с трюком.

― В смысле?

― В смысле, доказано, что Пантелей колдун, ― начал загибать пальцы Вяльцев. ― Еще доказано, что его помощник человека убил, и по прямому Пантелея наущению. А что Пантелей магию во зло пользует ― не доказано. Зато всем известно. Вот в приказе на розыск этот момент и обошли с доступным изяществом. Убийство в форме побуждения к оному есть? Есть. Колдовство есть? Есть. Вот и ловите.

― Чтобы ловить, неплохо бы немного информации иметь, ― скромно заметил я.

― Немного и заимеете, ― усмехнулся инспектор. ― Много у нас и нет. Разыскное дело дам почитать, вот и вся информация.

― Вампира когда допрашивать будете?

― Вампира уже допрашивают. Только вам с того что? ― скроил неприступную мину Вяльцев.

― Вампир каким-то образом со всей этой пантелеевской компанией связан. Напрямую или нет ― не знаю, но связан наверняка. Про покушение на колдунью Машу он уже рассказал?

― Откуда я знаю? Я что, телепат? ― удивился моему вопросу Вяльцев. ― Я же все время с вами просидел.

― Видите, до чего меня довели за четыре часа никому не нужного допроса? Совсем отупел, ― сказал я. ― А ведь самое важное-то пока в вампире. Во-первых, ему обратного хода нет ― свои убьют, во-вторых, он надеется у вас защиту найти от этого самого лича, который существует. И, в-третьих, он готов сотрудничать. А в-четвертых, раз уж мне злодеев ловить, я бы все же его послушал. А заодно и сегодняшнего пленного. Отчего-то мне кажется, что он может быть цепочкой к нужным персонажам нашей страшной сказки.

― Почему так думаете?

― Потому что от вампира пути ведут каналами темными и порталами всякими, за которыми наверняка стража из демонов с нижних планов бытия. А вот внук купца-переселенца из Вирацкого баронства, работающий на их разведку, выглядит предпочтительней. Из него и вытрясти что-то можно, и по его следам пройти. Найти, например, место, где он наемников вербовал. И так далее, не мне вам объяснять.

― Хорошо, попробуем, ― сказал Вяльцев и встал из-за стола. ― Пойдем.

Комната для допросов в контрразведке может выглядеть по-разному. Меня, например, допрашивали в светлом кабинете с высокими потолками и огромными окнами. А пленного наемника привели на допрос в темное помещение с низким потолком и совсем без окон. Каждому ― свое.

Лекарь у него был. Повезло дураку ― такое лечение под сотню стоит, а его за счет казны подлатали. Вместо разрезов, нанесенных тифлинговским кнутом, у него на лице остались два свежих шрама, шедших от правого виска через скулу, переносицу ― и так до низа левой щеки. Так и когтями не прочертишь. Залечивать же шрамы никто не счел необходимым.

Теперь пленный сидел, голый по пояс, в деревянном кресле с кожаными ремнями на подлокотниках, которые прижимали его руки, и наблюдал, потея и страдая, как мрачного вида мужик с нашивками унтера[69] на черном мундире пробует в углу телефонный аппарат и распутывает провода. Подозреваю, что это был стандартный ритуал, который этот унтер исполнял перед каждым арестованным, дабы того заранее расположить к беседе.

Напротив привязанного к креслу арестанта за широким письменным столом сидел чиновник в чине коллежского советника ― старший следователь. Он перекладывал какие-то бумаги, совершенно не обращая внимания на того, кто сидел перед ним. Справа, за маленьким столиком, у высокого ящика магнитофона, медленно вращающего большие катушки, сидел младший унтер в наушниках, в черном мундире, но с эмблемами связиста. За другим столиком, за пишущей машинкой, сидел еще один младший унтер, маленький, тощий и немолодой.

Практически за спиной у старшего инспектора расположилась молодая некрасивая женщина в пилотке с серебряной звездой, черном мундире с погонами подпоручика, с каким-то светящимся шаром в руках, как будто сплетенным из проволоки. Магический детектор лжи: каждое слово арестованного будет проверяться. Можно говорить и можно молчать, а вот врать не получится.

― Не возражаешь? ― спросил Вяльцев у следователя, заводя меня в комнату.

Сидевший за столом лишь мотнул головой и указал на стулья у стены, на которые мы и уселись. Пленный узнал меня сразу, испуганно вздрогнул, вспомнив, наверное, как я запер его с вампиром. Я сделал ему ручкой, заслужив гримасу неудовольствия от Вяльцева.

Сидевший за столом наконец закончил с бумагами, разложил их перед собой в известном одному ему порядке и обратил совершенно пустой и оловянный взгляд на арестанта. Интересно, они такой взгляд перед зеркалом тренируют или у господина чиновника седьмого класса от рождения такой талант ― смотреть, как снулая рыба?

― Ну что, господин хороший? ― спросил он арестанта. ― Будете каяться наперегонки с протоколом или повесить вас?

― За что? ― хрипло спросил арестант.

― Как это за что? ― удивился следователь. ― Нападение на представителей власти Тверского княжества, соучастие в убийстве одного из них, в чине урядника, участие в заговоре, имеющем цель препятствие осуществлению правосудия, попытка организации побега арестованному преступнику, намерение на убийство того же арестованного… Мне продолжать? На веревку уже набралось, можно хоть сейчас к судье, чтобы завтра с рассветом уже висеть.