- Держись! - провопила она и потянула изо всех сил. Я нашла силу в ногах и отбивалась, пока меня не отпустило. Ада отлетела назад, а я рухнула недалеко от нее.

- Ада! - взвыла я. Она села на колени и вытащила меня из-под кровати к себе.

Свет загорелся в комнате, и мы в ужасе повернулись к двери. Мои родители стояли в пижаме, растерянные и испуганные.

- Мы слышали крики, что такое? - спросила мама пронзительным голосом.

Мы с Адой оглянулись на кровать. Со светом все выглядело нормально. Под ней были лишь пара пыльных зайцев.

Но мои ноги. Это была другая история. Мы увидели их одновременно с ними.

Мама завизжала:

- Что с твоими ногами!

Мои ботинки пропали. И носки. Джинсы были разорваны на коленях, края ткани были неровными и мокрыми. Мои ноги были покрыты тонким слоем ярко-красной крови.

- О, - потрясенно и тихо сказал папа. Он перекрестился.

Мама сглотнула, глядя на мои ноги так пристально, словно пыталась прочитать их. Она пыталась прочитать.

Ада коснулась ладонью моего плеча. Я неловко развернулась и посмотрела на свои ноги сзади.

Темные буквы складывались в слова «твоя вина» на мясистой части моей правой икры.

Мама смотрела и не приближалась.

- Я принесу бинты, - шепнул ей отец. Он сжал ее плечо.

Я не понимала, почему никто не успокаивает меня?

Наконец, мама сказала:

- Перри… - но не смогла закончить. Я знала по тону, что она скажет.

Я посмотрела на Аду. Она не помогла мне, увидев Жуткую клоунессу. Я не успела отругать ее за это. Я молила ее глазами рассказать правду. Она вскинула голову и посмотрела на маму.

- Мам, - сказала она, дрожа. Страх и адреналин звучали в ее голосе. - Это не вина Перри. Она этого не делала.

- Тогда кто? - спросила она. Мама тряхнула головой и губами произнесла слова, которые я не расслышала. Кто теперь псих? Мама говорила с собой у нас на глазах.

Я не хотела ничего говорить. Я не знала. Я дала говорить Аде.

- Мам. Я спала, и Перри вбежала в комнату. Дверь открыло… что-то… - она замолчала и посмотрела на ковер, ни на чем не сосредотачиваясь, и глубоко вдохнула. - Что-то схватило ее сзади. За ноги. И потащило ее сюда. Пыталось затащить под кровать.

Мы выжидающе смотрели на маму. Ее брови поднялись и застыли от потрясения. А потом она улыбнулась. Неприятно.

- Я не могу это слушать, - сказала она. Она развернулась и вышла в коридор. Я слышала, как она прошла папу в коридоре и прошипела ему. - О, теперь и Ада туда же. Это передается в семье.

Что передается? Призраки? Безумие? Мы с Адой с вопросом переглянулись, вошел папа. Он вздохнул и опустился на пол рядом с нами. Он поставил аптечку первой помощи и бутылку воды, вытер мои ноги мокрым полотенцем, а потом нанес на слова мазь, которая обычно щипала, но я ничего не ощущала. Кровь смылась, но слова было видно. Жутко. Твоя вина.

Моя? Что я сделала? Я посмотрела на Аду и отца. Судя по их хмурым лицам, они тоже об этом думали.

Я начала побаиваться, что сама написала эти слова. У меня был швейцарский армейский нож в выдвижном ящике у кровати. А еще иглы и булавки. Чем это отличается от порезов в старшей школе? Тогда я хоть помнила, как намеренно ранила себя.

- Крови было много, - вяло сказала я.

Он кивнул, его губы побелели, он сжал их в строгую линию.

- Порезы были глубокими.

- Нужны швы? - спросила я.

Он замер и посмотрел на меня, словно было глупо думать о швах в такой момент. Может, он был прав.

- Нет, ты будешь в порядке.

Он закончил бинтовать мою ногу, а потом коснулся краев джинсов.

- Что произошло?

Я посмотрела ему в глаза.

- Их съел монстр.

Он взглянул на Аду, а потом на меня.

- Это не смешно, Перри.

Он встал со стоном.

- Нет, - выдавила я. - Не смешно, да?

Он посмотрел на меня со странным выражением. Словно пытался решить, насколько я серьезна. Может, он хотел мне поверить.

Но он этого не сказал. Он прошел к двери и, закрывая ее, сказал:

- Ада, присматривай за своей сестрой.

- Пытаюсь, - тихо сказала она, обращаясь ко мне.

- Мне очень жаль, - я повернулась к ней, не зная, что делать с ногами.

- Это не твоя вина, - сказала она.

- Моя нога так не считает.

Я думала, она рассмеется, но вместо этого она заскулила и вытерла нос.

- Перри, мне страшно. Очень-очень страшно.

Я придвинулась к ней, чтобы наши плечи соприкасались.

- Мне тоже.

- Ты видела эту штуку?

- Нет, - поежилась я. - Но я видела другое. Страшное.

Мы молчали какое-то время, глядя на кровать.

Глубоко вдохнув, Ада сказала:

- Мне жаль, что я ничего не сказала про женщину в коридоре. Про Жуткую клоунессу.

Я уже не злилась за это. Я понимала. Кто-то здесь должен был сохранять разум, и это была не я. Не после этого.

- Знаешь, - тихо сказала она. - Она мне кое-что сказала. В коридоре. Я слышала это в голове, - она звучала потрясенно. Удивительно, как я привыкла видеть Пиппу, она порой даже не казалась сверхъестественной.

- Что она сказала?

- Что мы должны остановить их.

- Мы должны остановить их? Кто мы? И кто они?

- Понятия не имею. Но мне показалось, что я ее знала.

Мои губы дрогнули. Где-то в голове хотели встать на места шестеренки, чтобы работать, пока я не пойму все. Но я слишком устала. Я одновременно зевала и дрожала.

- Давай спать, - сказала она и осторожно подняла меня на ноги. Я сняла пожеванные джинсы и надела штаны пижамы, а потом отвернулась от нее, чтобы снять футболку.

- Перри?

Я замерла с футболкой на голове.

- Что?

- Твоя спина.

Я пыталась увидеть, но не могла. Я опустила футболку, а Ада подошла и коснулась середины спины. Там было больно.

- Его вина, - сказала она.

- Тоже написано?

- Да, - подтвердила она. - Не глубоко. Кровь не течет.

Теперь я уже вряд ли сделала это с собой. И теперь это была его вина.

Я выудила футболку и надела, мы пошли в ее комнату. Мы оставили включенной маленькую лампу, она тихо включила радио, чтобы успокоить нервы. Я устроилась рядом с ней, как делала она, когда ей было пять, а мне двенадцать, и я читала ей «Ужастики», пугая.

Несмотря на ужас, окружавший нас, понимание, что что-то может произойти в любой миг, я не боялась. Это было сильнее страха. Я была… несчастна. Словно покрывало печали было где-то в моем разуме и смягчало меня каждой фиброй.

Мне казалось, что это все. Что больше ничего не будет. Мне не хватит сил бороться.

- Ада, - медленно и тихо начала я. - Я люблю тебя. Ты лучшая сестра и девушка, и мне жаль, что я двадцать три года ждала, чтобы сказать это.

- Зачем ты мне это говоришь? - встревожено спросила она.

- Потому что…

- Не глупи, Перри.

- Что-то происходит со мной. Что-то меняется.

- Я тебя спасу. Мы будем в порядке.

- Но это внутри меня. Понимаешь? Вряд ли у меня осталось много времени. Думаю, это последняя ночь.

Ее рот раскрылся.

- Как можно так говорить!

- Ада, - я старалась подобрать слова, чтобы она понимала боль в моем сердце. Тяжесть. - Знаешь ощущение, когда плакала слишком много, всего было слишком много, и тело просто… прекращает работу? Я уже не могу.

- Нет, - решительно сказала она, глаза вспыхнули. - Нет, ты не прекратишь. Ты не сдашься, Перри. Мы тебя исправим. Завтра я найду способ и все исправлю.

Я попыталась улыбнуться, поблагодарить ее за настойчивость, веру, что все будет хорошо. Но я не смогла. Улыбку стер страх.

Абсолютный страх.

Я не была одна. Существо вернулось.

Во мне. В моем разуме. В моей душе.

Это снова происходило.

- Беги! - в панике закричала я Аде. Она вскочила, глаза расширились от потрясения. Она реагировала недостаточно быстро. - Уходи! Уходи, Ада, иди к маме с папой! Беги! Прочь! Скорее! Уходи!

Я не успела увидеть, послушалась ли она, мой разум был отброшен. Я лишилась контроля, не была уже хозяйкой тела. Я помнила последним, как мои ладони сжались в плотные кулачки.