Микас припарковался у обочины и не спеша вышел из автомобиля. Я шагнула ему на встречу и мы, как в детстве взявшись за руки, пошли в парк. Прогулявшись по аллеи, я приметила уютно стоящую лавочку в тени ивы. Потянула к ней брата и вскоре мы уже сидели на лавке, мило болтая.

— Что у тебя нового? — спросил Микас, закончив рассказывать про свою бизнес-встречу.

— Новая старая любовь.

— Захар? — догадался брат. Я лишь жеманно пожала плечами. — Что ж, если после такого длительного расставания вы опять сошлись, значит это судьба. Я буду рад, если ты будешь счастлива.

— Спасибо, — ответила я, прижимаясь к плечу брата. — А еще я сегодня была у твоего бывшего начальника.

— По поводу нового маньяка? — уточнил брат, я кивнула. — Что-нибудь узнала?

— Как обычно. Внутренний мир маньяка. Посмотрела на происходящее его глазами, ощущая его эмоции и слыша мысли.

— И что?

— Он больной человек. И психически и физиологически… С явной застарелой травмой… — ответила я задумчиво и полезла в свою сумку. Пошарив там руками, я нащупала палароидный снимок. Достала его и положила на колени.

— Что это? — спросил Микас.

— Семейное фото. Его мне подбросили в почтовый ящик. И когда я коснулась фотографии — у меня было видение.

— И что ты увидела?

— Как муж убил жену. Она, мягко говоря, ему изменяла, таким образом зарабатывая деньги… А мальчик был свидетелем убийства… — ответила я, продолжая пребывать в задумчивости. Все таки неспроста мне подбросили снимок — уж больно мысли маньяка-импотента совпадают со словами этого мужчины — "Таких нужно наказывать."…

Микас забрал у меня фото и внимательно на него посмотрел. Примерно минуту вглядывался в лица, а потом неожиданно спросил:

— А тебе мальчик никого не напоминает?

Я нахмурилась и тоже пригляделась к ребенку, изображенному на фотографии. Утром, торопясь на встречу с майором, я особо внимательно к нему не приглядывалась. А сейчас… Определенно, сходство имеется, несмотря на давнишность снимка.

— На Костю похож… — произнесла я тихо. Потом посмотрела на брата и тут вспомнила. — Слушай, а ведь он мне говорил что его папа убил мать… Именно "папа" — ласково, и именно "мать" — грубо… Правда не сказал, что он это видел.

— Кто ж захочет про такое рассказывать? — пожал плечами Микас и я, уж было собралась поведать брату про свою догадку, как в его кармане что-то противно запищало. Микас достал брелок с ключами от машины.

— Черт, Йолька, пойдем, там кто-то с моей машиной развлекается… — сказал он

— Я хочу еще здесь посидеть. А ты сходи, проверь, купи нам мороженного и возвращайся…

Сигнализация опять запищала и Микас, кивнув, поспешил проверить свою немецкую красавицу. А я еще раз посмотрела на фото… Неужели — он? Хотя… Головные боли, и маньяка и Костю они мучают. Три месяца назад капитан Смирнов получил травму, через месяц — первая жертва маньяка… И посещение Кости секс-шопа теперь становится понятным — злодей покупал себе предметы, похожие на тот, которым он сам пользоваться не может. И… теть Зоя… Он ее… Из-за меня, что ли?

Отложив фото на лавку, я нервно полезла в сумку в поисках телефона. Надо позвонить майору, пусть проверят… Я набрала номер, услышала гудки и тут… что-то тяжелое обрушилось на мою многострадальную голову, отключая меня от действительности…

Звук проезжающего поезда… Еще один. И еще… Голова жутко раскалывается. Болит… Если я чувствую боль — значит я живая.

Открываю глаза и, не успев толком осмотреться, понимаю — я в доме. В том самом доме, где издевались над Беллой. Моя левая рука так же как у нее пристегнута к батареи, но я одета и без кляпа во рту… Медленно поворачиваю голову и вижу его.

Он стоит передо мной абсолютно голый. И совсем не стеснялся своего естества. Хотя смотреть там не на что — худое тело. Тело малохольного подростка, несмотря на высокий рост.

— Очнулась, Йоланта? — спросил он с улыбкой. — Как же мне нравится твое имя…

— У тебя тоже оно красивое, — как можно ласковей произнесла я. Ведь с такими надо разговаривать именно так. — Константин.

— Да, Константин, так называл меня папа, мать все: Костенька, Костюшка, Костик… Но папа меня любил, а эта женщина никого не любила… Вы вообще, умеете любить? — спросил он зло, нагнулся ко мне и начал рывками рвать на мне одежду. Я практически не сопротивлялась. Не хотела подогревать его азарт еще больше. Он оставил меня в одних трусах, отшагнул и, посмотрев с удовлетворением, заговорил:

— Ты красивая… И ты тоже похожа на нее… Я не хотел тебя обижать… Мне нравилось с тобой говорить… И, знаешь, ты была права — я действительно подсознательно хотел чтобы меня кто-нибудь остановил. Я решил что это должна быть именно ты… Ведь только ты смогла бы меня понять и прочувствовать, поэтому и фото своей семьи тебе в ящик бросил, чтобы увидела моего несчастного папу и сучку-мать…. И женщину, ту что обманула твоего отца, тоже наказал… Я просто думал, что ты другая, похожая на меня. Но я ошибся… Ты такая же как и все… Шалава… Все женщины одинаковые!

— А с чего ты решил что я шалава? — осторожно спросила я.

— А тот мужчина, которого я видел в твоей квартире? Ты хочешь сказать, что не спала с ним?

— Спала, — не стала я врать. — Но потому что я люблю его.

— Любишь? Его? — удивился Костя. — А меня?

— И тебя я люблю. — с улыбкой ответила я.

— А как можно любить двоих одновременно? — сдвинув брови с непониманием спросил Смирнов.

— Можно. Просто, я люблю вас по-разному…

— Это как? — спросил он и вдруг истерично засмеялся, а потом схватился руками за голову. — Я люблю тебя, я хочу тебя… Я убью тебя… Да вот только, любить я не могу, это блажь, такие как я не способны любить. Хотеть тебя я тоже не могу — физиологически как мужчина я бесполезен…. А вот убить тебя я могу… Могу. — он опять схватился за голову и потер виски.

— Все началось с головных болей? — предположила я спокойным тоном. — После того сотрясения?

Костя посмотрел на меня. Прямо в глаза. Вот это взгляд! В нем была и всепоглощающая злость и душераздирающая боль. А еще, он смотрел на меня так, словно о чем-то просил. Мне бы вот только понять о чем. Успеть понять.

— Да, тому придурку стоит отдать должное — он мои мозги на место поставил. Да, боль порой невыносимая… Но зато потом так хорошо… — он фыркнул, шагнул к стене. — И тебе будет хорошо… Посмотри какую штучку я недавно приобрел. — Он повернулся, держа в руках огромный, черный дилдо. — О тебе думал… Я вообще много в последнее время о тебе думаю… Йоланта… И это меня просто выводит из себя! А может… Может ты меня приворожила?

— Я не умею. — замотала я головой.

— Человек порой сам не знает на что он способен… А ты уникальная… Как вас там называют, потомственная ведьма? А вот у меня потомков не будет… И у тебя, кстати, тоже…

Странно, но я его совсем не боялась. В этот момент я чувствовала лишь жалость к нему. И Костя это понимал, он видел что в моих глазах нет того страха и мольбы, как у других.

— Почему ты меня не боишься? — спросил он.

— Не знаю, — качнула я головой. — Наверно потому, что до сих пор не верю, что ты можешь сделать со мной что-то плохое.

— Почему? — нахмурился он, присаживаясь рядом на колени.

— Ты же убивал тех женщин не просто так. Ты их наказывал. Они продавали свое тело и любовь. А я не такая, и ты это знаешь.

— Знаю, — кивнул он и в уголках его глаз заблестели слезы. — Но ты же понимаешь что я не смогу оставить тебя в живых. После всего…

— Понимаю, — согласилась я. Костя резко встал, неуклюже вытер пальцами глаза и шагнул к выходу.

— Костя, — как можно ласковей позвала я. Он обернулся. — Постарайся сделать так, чтобы мне было… Не больно.

В его глазах вновь выступили слезы. Капитан Смирнов нервно закивал и быстро вышел из комнаты. А я тут же попыталась высвободить руку, но, увы, тщетно. Все эти дилдо, кляпы и плетки, которых заметно прибавилось со времен первой жертвы, были сексшоповские, а вот наручники самые настоящие. Я плюнула в сердцах и огляделась. У входа стоял стол, на нем аккуратными стопочками лежала мукулатура: цветные журналы, газеты и письма…