Конечно, до поры до времени кланы, обращающиеся за поддержкой в "серую зону", отнюдь не стремятся военным путем прийти к власти. Главное для них заключается в том, чтобы подорвать легитимность контролирующих власть кланов, продемонстрировать их недееспособность и неспособность управлять и контролировать социально-экономическую и политическую ситуацию.

И, наоборот, правящие кланы, опираясь на официальные силовые структуры, пытаются доказать свое право на власть. При этом борьба ведется не против конкретных и в общем-то достаточно известных противников, а как бы вообще против безличной "серой зоны" - "международного терроризма", "шайтанов", незаконных вооруженных формирований и т.д. Обычно адекватной агентурной сети в "серой зоне" у официальных силовиков нет, и наоборот, оппозиционные кланы имеют своих представителей в силовых структурах. Соответственно и удары официальных силовых структур чаще наносятся по тем социальным группам, которые питают эту серую зону. И тогда на место пяти убитых приходят десять-пятнадцать новых боевиков.

Иначе говоря, действия официальных силовых структур ведут к тому, что эта "серая зона" постоянно расширяется. Официальные силовые структуры ведут борьбу избирательно: они не затрагивают руководящие структуры оппозиционных кланов. С одной стороны, из-за оправданного опасения массовых выступлений и даже локальных вооруженных столкновений. С другой стороны, оппозиционные кланы также имеют своих агентов и представителей среди официальных силовых структур, подкармливают их и направляют их действия в "серой зоне" таким образом, чтобы не подставить свои реальные силовые ресурсы.

По мере экономического роста клана все более острой становится проблема защиты его интересов, проблема не только развития, но и выживания, в том числе и физического. Чем больше "экономических грядок" начинает контролировать клан, тем больше у него становится конкурентов и врагов. И речь идет уже о защите не только правовой, социальной, политической, но и силовой. Соответственно объективная зависимость кланов от "серой зоны" только усиливается.

Чтобы усилить отрицательные установки общественного мнения против официальных силовых структур, могут осуществляться целенаправленные провокации против населения. В этом случае негативная реакция против силовиков одновременно проецируется и на клан или коалицию кланов, которые контролируют власть.

С другой стороны, клан, который контролирует власть вместе с силовыми структурами, стремится сознательно усиливать тезис о растущей террористической угрозе. Поскольку это может находить нужный отклик на уровне тех или иных федеральных органов.

МАТРЁШКА 3 (ФЕДЕРАЛЬНО-КЛАНОВАЯ) - ЕЩЕ БОЛЕЕ АДЕКВАТНАЯ НЫНЕШНЕМУ КОНФЛИКТУ.

Каждодневная борьба на региональном уровне на Северном Кавказе за власть и ресурсы происходит, естественно, не в безвоздушном пространстве, а в рамках всемогущей общероссийской коррупционной системы.

Кланы, контролирующие власть в республиках, имеют, помимо официальных, легитимных выходов, также и интенсивные коррупционные контакты с определенными федеральными уровнями и персоналиями. В том числе и своих лоббистов в силовых структурах на федеральном уровне.

Определенная и значительная часть тех финансовых средств, которые в виде трансфертов поступают на Северный Кавказ, по отработанным схемам "распиливаются" между соответствующими республиканскими кланами "при власти" и "федеральными товарищами". А поскольку речь идет о суммах, исчисляемых многими сотнями миллионов и миллиардов долларов ежегодно, то в игре участвуют очень многие влиятельные представители федеральных ведомств.

Но и конкурирующие кланы также имеют доступ на федеральный уровень к определенным персоналиям, опять-таки через определенные "коррупционные коридоры". Эти "коридоры" используются либо для получения конкретного, лоббистского содействия в постоянной, не стихающей ни на день войне за власть в той или иной республике, либо для получения некой нужной и важной информации опять-таки для ведения успешной борьбы. Проще говоря, оппозиционные кланы пытаются купить влиятельные десятки или сотни влиятельных персоналий в Москве, чтобы иметь некий "кадровый противовес" против кланов, контролирующих власть. При этом каждый ранг, каждая должность имеют свой цифровой эквивалент: лоббистские усилия федерального министра, его заместителя, начальника департамента, того или иного сотрудника Администрации Президента, депутата Госдумы и т.д. оцениваются по разным ставкам

И тогда получается, что в разгорающийся северокавказский конфликт объективно оказываются вовлечены не только многочисленные местные кланы, но и сотни влиятельных федеральных игроков.

На определенном этапе развертывания конфликтной спирали возникает парадоксальная психологическая ситуация. Отдавая себе отчет в том, что оппоненты имеют необходимые связи в Москве, кланы, контролирующие власть, уже не могут в полной мере полагаться на официальные силовые структуры на местах, часть из которых может работать на клан, находящийся у власти, а часть - на другие кланы, которые стремятся эту власть заполучить. Это может происходить и на уровне МВД, ГРУ, ФСБ, армии и других структур.

В этой связи возрастает не только общая неопределенность во всей региональной ситуации. Еще больше объективно усиливается значение "серой зоны". Возникает поистине босхианская картина действительности: "серая зона", все эти криминальные вооруженные структуры, эти бандформирования, "эскадроны смерти", "лесные братья" и т.д. и т.п. не только воюют с официальными силовыми структурами, одновременно они с ними могут на бизнес-основе и взаимодействовать. Причем в этой сложной комбинационной игре могут возникать и возникают совершенно немыслимые, казалось бы, пасьянсы. Соответственно на этом уровне управляемость этим конфликтом постепенно, но неуклонно выходит из-под контроля.

Поскольку официальные правила не работают, то кризис неизбежно приобретает характер конфликтной игры с нулевой суммой. Кланы, вовлеченные в конфликтную спираль, уже не могут из нее соскочить, даже если пожелают, поскольку на кону оказываются не только экономические ресурсы и статус, но и физическое выживание.

Тогда соответствующие стратегии игроков в северокавказском конфликте начинают определяться всего двумя, но железными правилами.

Во-первых, наличным силовым потенциалом - какое количество вооруженных сил в "серой зоне" или на федеральном уровне контролирует тот или иной клан. Иначе говоря, начинается своего рода силовая гонка.

Во-вторых, каков потенциал внешней поддержки того или иного клана, чтобы претендовать на власть.

Возрастают и соответствующие финансовые расходы. Под планируемую будущую победу (альтернативой все чаще становится физическое уничтожение) боссы соответствующих кланов могут брать в долг десятки миллионов долларов для покрытия растущих в конфликтной спирали расходов.

Именно на федерально-клановом уровне окончательно понятным становится ответ на вопрос - почему у Москвы нет проработанной долгосрочной стратегии на Северном Кавказе. Потому что фактически единого федерального центра как бы и нет, а есть несколько или множество группировок, каждая из которых играет свою игру от имени Москвы.

МАТРЁШКА 4 - "МЕЖДУНАРОДНО-КЛАНОВАЯ".

Есть железный политический закон, который многократно подтверждался в истории. Ни одно здоровое государство не должно допускать длительной кризисной дестабилизации на своих границах, тем более перманентного конфликта на части своей суверенной территории. Дело в том, что любая тлеющая конфликтная ситуация дает возможность для проникновения в эту зону различных внешних игроков, в т.ч. и глобальных игроков с их спецслужбами.

С другой стороны, если какой-то клан безнадежно проигрывает, а на кону оказывается физическое выживание руководства этого клана, то, безусловно, он будет апеллировать к другим внешним силам, помимо Москвы. Более того, эти внешние силы, если у них есть соответствующая стратегия, могут оказывать потенциальное воздействие на конкурирующие кланы (Ингушетия), на федеральные органы, персоналии, которые участвуют в изъятии соответствующих ресурсов. Также потенциальное воздействие может оказываться на "серую зону" через поступление оружия, направление инструкторов и т.д.