— Стой. У оборотня кузены — вампиры?

— Да. Такое бывает, когда мама — вампир, а папа — оборотень. Все остальные (это человек тридцать) — маги. Про то, что мы такое… Комитет бдительности и клуб по интересам в одном лице. В братстве Ветра (организации, которая следит за порядком в «ночном» мире) состоит у нас только Бажен. Мы так… на общественных началах помогаем. Нора, большая часть нас вполне адекватные… люди. Но есть и другие. Сумасшедшие. И те, кто думает, будто им все позволено. Поэтому и существует «магический Интерпол». А в целом…

Его прервал официант, который принес заказ и начал сервировать стол. Когда все это гастрономическое великолепие было расставлено по столу, я поперхнулась:

— Антош, ты так поиздевался?

— А? Что? — невинно поинтересовался парень. А главное, как глазками своими красивыми захлопал. Я сначала умилилась, а потом позавидовала его артистическим способностям. Эх, какой талант пропадает.

— Я за неделю столько не съем! Здесь же порции рассчитаны на роту солдат. Один десерт чего стоит!

— Котенок, не капризничай. Понимаю, тебе чтобы наесться хватит баночки йогурта, но это надо прекращать.

— Какой я тебе котенок?

— Маленький.

— Ты издеваешься?

— Есть немного. Ты так очаровательно злишься. Не могу удержаться, чтобы не поддразнить тебя. Но это лирика. Я действительно переживаю за тебя и ни за что не прощу себе, если ты свалишься с переутомлением. Понимаешь? Тебе нужно поесть.

— Не понимаю! — взорвалась я. — Меня раздражает твоя гиперопека. Ненавижу, когда решают за меня. Даже родители всегда считались с моим мнением. Мне была предоставлена полная свобода. Я делала, что хотела. Не делала того, чего не хотела. Меня никто не контролировал. Никто не принуждал. Мы с тобой всего день знакомы, а ты уже пытаешься на меня давить и мне это не нравится. И не зови меня, пожалуйста, ни котенком, ни рыбкой, ни зайкой. У меня есть имя. Может я и являюсь для тебя по умолчанию близким человеком, но ты мне чужой.

Антон нахмурился и тихо ответил:

— Нора, извини. Я — дурак. Признаю. Мне не стоило так вести себя с тобой. Постараюсь исправится. В свое оправдание могу сказать лишь одно. Я переживаю за твою жизнь. Фарс — сумасшедший, и он действительно желает убить тебя. Мне бы хотелось предоставить тебе полную свободу и дать нашим отношениям развиваться более естественно. Но сейчас это невозможно. Ведь если я сделаю это, ты можешь пострадать. Поэтому, прошу. Потерпи немного. Потом все встанет на свои места.

— Сколько?

— Пару недель. Просто, слушайся меня. И все будет хорошо.

— Ладно.

 — Тогда поешь. Потом мы поедем в твою общагу. Ты соберешь свои вещи…

— Зачем это?

— Пока Фарса не поймают, ты поживешь у меня.

— Нет!

— В таком случае напишешь заявление в универе о том, что тебе по семейным обстоятельствам необходимо уехать домой. И пока я не позвоню, будешь безвылазно сидеть там.

— Я не могу! У меня сессия скоро. Если я уеду, то точно что-нибудь завалю. И меня вышибут с бюджетного отделения. Но переехать к тебе я тоже не могу. Меня твои фанатки со свету сживут. Знаешь, какие слухи обо мне потом по университету ходить будут? А мне там еще два с половиной года учиться.

— И какие же страшные слухи о тебе будут ходить? Дай догадаюсь. Что ты легкомысленная? Что с радостью запрыгнула в постель «золотому» мальчику на дорогой машине?

— Да.

— Врешь. Ты боишься не этого. Ты не хочешь, чтобы о тебе говорили другое. Что из тебя сделали игрушку. Развлеклись и бросили. Чтобы лощеные стервы тыкали тебя носом в то, что ты оказалась недостаточно хороша и не смогла удержать меня надолго. Боишься, что тебя начнут унижать те, кому не удалось привлечь мое внимание. Нора, я же не идиот. И понимаю больше, чем ты думаешь. Никто не посмеет даже косо посмотреть на тебя. Клянусь. Я сделаю все для твоего счастья. И уж точно не оставлю тебя. Ни сейчас, ни потом. Так что, пожалуйста, не упрямься. Ты просто поживешь некоторое время у меня. А сплетницы поговорят, и перестанут. Да и какое имеют значение все эти разговоры, когда на кону твоя жизнь?

От его тона мне стало не по себе. До этого момента я, наверное, не воспринимала происходящее серьезно. Все это казалось мне дурным сном. Поверить в то, что моей жизни что-то угрожает? С одной стороны, хотелось спросить: «Да кому я нужна? Этот ваш сумасшедший уже и думать обо мне забыл». Но с другой… вдруг это правда? Умереть… действительно, умереть из-за того, что я не послушалась того, кто хотел меня защитить, все же не хотелось. Поэтому я молча съела суп и десерт, оставив остальное нетронутым, а потом беспрекословно последовала за Антоном в общагу.

Вот только он и подняться наверх со мной захотел. Чтобы вещи мне помочь собрать. Как будто бы я без него справиться не смогу! Едва уговорила его подождать десять минут. Он смерил меня скептическим взглядом, видимо сомневаясь в моих способностях. А вот это он зря. Папа в свое время решился заняться моим воспитанием. Нет, одеться за тридцать секунд, как настоящий солдат я не могу. Только за шестьдесят — быстрее не получается. Но для того, чтобы собрать вещи, мне и пяти минут хватит. Делать это, конечно, придется в темпе вальса, но, думаю, справлюсь. Не так уж и много у меня тех вещей. В конце концов, я же не на полгода к нему переезжаю. Да и вернуться смогу в любой момент, если уж мне что-нибудь очень сильно понадобится. Поэтому в спортивную сумку полетело то, без чего я действительно не смогу обойтись.

Ровно через пятнадцать минут я предстала пред светлы очи Лорда. И вовсе я это не из вредности сделала. Просто я хозяйственная. Не могу, переносить, когда продукты пропадают. А у меня полкастрюли борща… правда, позавчерашнего, но мальчиками Максом с Эдиком из соседней комнаты он был воспринят, как дар небес. Не то, чтобы я с ними дружила. Скорее это было взаимовыгодное сотрудничество. Время от времени они могли разжиться у меня домашней едой, а я, как бы, находилась под их опекой. Никто не пытался на меня «наехать», а местные хулиганы обходили десятой дорогой. Поначалу они пытались меня в себя влюбить и сделать бесплатной горничной, но быстро поняли, что ничего из этой затеи не выйдет.

Я сунула в руку Эдика дубликат ключа от моей комнаты, наказав полить кактус и съесть все, что найдут в холодильнике. Тот расплылся в счастливой улыбке и пообещал позвонить если что. Это было с его стороны очень мило. Так как в комнате я жила одна. Моя соседка Маша неожиданно выскочила замуж и съехала. И пока ко мне никого не подселили. Но сделать это могли в любой момент.

— И это все? — парень смерил недоверчивым взглядом сначала меня, потом мою сумку.

— Ну, да.

— Это все твои вещи? — не поверил он.

— Антош, а зачем мен все мои вещи? Здесь все самое необходимое. Ноутбук и одежда.

— Ноут и одежда? А как же всякие женские штучки, без которых вы жить не можете?

— У тебя фен есть?

— Есть, — блондин кивнул.

— Утюг? Стиральную машинку я вчера видела. Полотенце и зубная щетка у меня с собой. Постельное белье я, так уж и быть, решила не брать. Но могу за ним вернуться.

— Эм… — растерялся блондин. — Не нужно возвращаться. У тебя будет все, что захочешь, только скажи.

— Да ничего мне не нужно. Ты не смотри, что она такая маленькая. Я просто умею вещи компактно укладывать. А таскать за собой всякую ерунду считаю бессмысленным. Кстати, подержи.

Я торжественно вручила сумку блондину. И, разумеется, он ее чуть не уронил. Видимо не ожидал, что она окажется настолько тяжелой.

— Что у тебя там?

— Ноут, одежда, аптечка, косметичка, электронная книжка, три учебника, восемь кирпичей, и десять килограмм картошки, — пошутила я.

— Охотно верю, — рассмеялся Антон. — Кстати, о картошке… ты ужин приготовишь?

— Приготовлю. Куда ж я денусь? Только, давай сначала в магазин какой-нибудь заедим. Мне продукты нужны.

Понять, куда я вляпалась, мне удалось далеко не сразу. То есть, что я попала, стало ясно с первых минут. А вот то, насколько… только к вечеру. Антон сгрузил пару объемных пакетов на стол кухни и убежал к себе. Работать.