В отличие от большинства, у Гаузена были свои причины, чтобы оказаться в таверне. Сидя за столиком, сначала он потер подбородок, потом погладил губу, на которой не было ни единого намека на пробивающиеся усы, а затем быстро оглянулся вокруг, делая вид, что разминает шею. Движение вышло довольно нелепым, и юноше мало чего удалось разглядеть.

«Глупо получилось» - подумал Гаузен. – «Вот так я и провожу свои лучшие годы».

Он как никто другой знал, что разные глупости привлекают больше всего внимания – про выходки Леканта знала половина Велитии.

«А если знают за ее пределами» - рассудил Гаузен, - «то не видать Леканту приличных невест, как наводнения в Хаслинской пустыне».

Впрочем, кое-что из репертуара принца знал один только Гаузен. Например, Лекант любил отковырнуть камешек-другой с зубцов замка, а потом сверху кидаться ими прямо на шлемы скучающих стражников.

«Если бы Лекант не разваливал свой старый замок, то и новый строить не надо было» - презрительно скривился Гаузен.

Будто бы в такт мыслям юноши неподалеку устроился довольно мерзкого вида тип, который, похоже, тоже любил заниматься всякой малополезной ерундой. Он бездумно отрывал щепки от стола, внимательно рассматривал каждую, а потом швырял на пол. Наконец, оторвав стружку покрупнее, мебельный потрошитель начал с остервенением ковыряться в зубах. Тут любитель оральной гигиены повернул голову, и Гаузен увидел, что правая половина его лица изуродована огромным шрамом, будто вместо подушки тот заснул на раскаленной сковороде.

Возможно, хозяин таверны и сказал бы пару ласковых, но рядом со столовым вандалом сидела парочка приятелей столь же несимпатичной наружности. К слову, они и называли его то Зубочистом, то Зуботычем, то просто Зубом. Да и вооружены они были вовсе не деревянными зубочистками.

- И тогда ему говорю: Обиделся, что ли? Да не расстраивайся ты так! Делов-то – всю семью перебил. Новую заведешь! – громко похвалился один из головорезов. – А после я сварил кашу из топора прямо в его горячих мозгах, а череп ему был вместо котелка!

«Всегда удивлялся, что всяких нелюдей друг к другу будто веревкой тянет» - подытожил Гаузен и решил больше не глядеть в сторону дурной компании. Впрочем, он пришел сюда не в поисках красоты. Вместо того чтобы просто напиться-наесться и переночевать, он должен был заниматься вещами, которые делать ему совершенно не хотелось. А причиной всему послужил еще не построенный замок.

«Не самое подходящее место и время, чтобы завести новых друзей» - подумал Гаузен, и, усевшись поудобней, решил пока просто прислушиваться к тому, что творится вокруг.

До Гаузена донесся зловещий скрежет, напоминающий дробление породы в каменоломне. Но это всего лишь беззубая старушка из дальнего угла тщетно пыталась размягчить булку в тарелке супа. Но хлеб, своей твердостью, похоже, превосходивший возможности ветхих челюстей, упорно сражался за свою целостность.

Печальное зрелище натолкнуло Гаузена сразу на две мысли. Первая была о том, что ни в коем случае не следует покупать здешний хлеб, а вторая напоминала ему о камнях, то есть возвращала непосредственно к цели его путешествия. Лекант собирался построить новый замок и отправил Гаузена на поиски подходящего для строительства участка. Замок, конечно, не построишь, где попало. Но вот на само возведение уйдет столько сил, материалов и времени, что эти планы можно было отложить хотя бы на пару месяцев. Так что Гаузен потихоньку проклинал принца и надеялся управиться с этим скучным занятием как можно поскорее.

В любое другое время Гаузен был бы рад хоть ненадолго избавиться от компании несносного принца, но не в этот раз. Сейчас юноша предпочел бы отсидеться в Вейносте, а не мотаться по всей Велитии.

Гаузену грозило пропустить подготовку, возможно, самого грандиозного события, которое ему бы удалось увидеть в своей жизни. Праздник - сам по себе событие редкое - не на шутку тревожил воображение юноши. Репетиции представлений, приготовление изысканных блюд, подготовка парада… Это был далеко не полный список тех вещей, которых Гаузен лишался, находясь вдали от дома. Кульминацией всех событий должен был стать выбор невесты, ведь иначе принц не имел права на ношение короны. Наверняка Лекант намеренно лишил его этих удовольствий и убрал от глаз подальше, чтобы Гаузен не путался под ногами. И теперь юноше только и оставалось надеяться как можно быстрей собрать нужные сведения и вовремя возвратиться обратно во дворец.

- И тут мне навстречу целая стая чудовищ как заверещит страшным голосом! – нагнетал историю для своего приятеля пьяница с одного из столиков.

- Каких чудовищ? Погромов? - спросил тот, что потрезвее.

- Да нет, поменьше… - замотал головой рассказчик.

- Поганцев? – сморщив нос и торжествующе подняв брови, попытался угадать собеседник.

- Нет, не их… Но тоже мерзость одна… Вот с таким носищей, - прижал нос пропойца к плечу и вытянул руку, будто бы изображая аиста.

- Древни что ли? – вконец запутался приятель выпивохи, имея ввиду живые деревья, иногда наводившие страх на заблудившихся путников.

- Ну, не чтобы совсем древние… Но сколько я себя помню, всю жизнь проливаю кровь в борьбе с этими крово.. кхм… упивцами. Я их укокошил не меньше тысячи!

- Ты плети да не заплетайся! – перебил собеседник и предположил: - Это нетопыри?

По его постепенно скучнеющему лицу было ясно, что вариантов у него уже почти не оставалось.

- Да нет… Не упыри… Поменьше будут, да и визгу от них как от… свином… свином…

- Понял! С вином тебе надо завязывать! – заявил благодарный слушатель, который, по-видимому, решил умственно сравняться со своим приятелем-рассказчиком и потянул его кружку на себя.

- Не-не… не это! - воспротивился пьяница то ли вероломному захвату своей кружки, то ли финалу истории, до которого он безуспешно пытался ее довести. - С вином… Свино… Опа-опа… Опоросившейся свиноматки! Со свинопасеки! Вот так они визжали! - и пьяница изобразил неприличное животное настолько истошно, что Гаузену пришлось слегка прочистить уши.

- И впрямь, визжит, как будто его режут, - ухмыльнувшись, произнес тощий тип за столом, на который Гаузен избегал поворачиваться.

- Комары что ли? - догадался собутыльник рассказчика.

- Ну да они, они самые! Целую тучу я тогда их перебил, – похвастался тот.

- Ну ты и врун, - подумав, осудил собеседник болтуна, от разочарования несколько ослабив хватку на спорной кружке. - Где же им тучам быть, когда у нас во всей округе ни одного завалящего болотца не сыскать?

- Ну, если так, - уязвленно отозвался первый пьяница. - Если ты называешь меня вруном, да еще при всем народе, то тогда… - еще сильней повысил голос обиженный выпивоха, приподнялся на стуле и с вызовом посмотрел на усомнившегося приятеля. В затхлом воздухе таверны запахло скандалом. Рассказчик же, пользуясь тем, что его непосредственный слушатель отвлекся, ловко вернул свою кружку, и, не скрывая радости, поднял ее вверх. - Тогда выпьем же за мою брехню… единственную и неповто… неповтор-римую в своем роде!

Гаузен вздохнул с облегчением. Только потасовки ему и не хватало. Хотя он даже и не знал, что было бы лучше – вернуться к Леканту с пустыми руками или с набитой мордой? Прокрутив в памяти без труда добытые сведения, юноша отметил, что, скорее всего, в округе нет болот и чудовищ, которые могут помешать строительству. Но тут же прикинул, стоит ли ему доверять какой-то спившейся деревенщине?

«Как говорится, одна голова хорошо, а две пьяных – ничего хорошего» - рассудил Гаузен и продолжил вырывать крупицы смысла из общей неразберихи людских голосов.

У окна он заприметил двух посетителей ученого вида. То, что они как все не взяли себе выпивки, выдавало их с головой. Кроме того, их разговоры пестрили разного рода премудростями. Сам Гаузен поначалу не обратил на книжников внимания, считая их чересчур заносчивыми и занудливыми. Но после только что услышанного потока бреда юноша решил на время перебороть свою давнишнюю неприязнь: