Нельзя сказать, что Ольга была совсем уж провинциалкой. Пока был жив отец, ездила и за границу, и наряды от кутюр тоже, бывало, носила. Но много ли нужно для обычной жизни? Без забот и тревог. Наверное, миллион, два, и это при самой богатой фантазии. Нормальной, а не купеческой. А столько?

Оформление документов, ускоренное небольшим стимулом прошло в три дня. Собрались быстро. Уже выходя из гостиницы к машине, которую Алексею как ВИП клиенту подогнали к самому входу, его окликнул служащий, стоявший за стойкой.

— Простите, вам пришло письмо, вы заберете? Леха, который писем испокон века не получал, слегка удивился, однако махнул рукой, отдал ключ Ольге и двинулся к адресной стойке. Заторможенный работник сферы услуг, бестолково перебирал послания. Взрыв у входа прогремел, когда портье протянул письмо адресату. Ударной волной вынесло громадные витринные стекла и разметало стоящие у окна столики. Отброшенный на пол Алексей с трудом приподнялся, и еще не связав случившееся с собой, похолодел. Не обращая внимания на летящие с потолка мелкие осколки стекла и штукатурки рванул в проем оставленный взрывом.

Там, где еще несколько секунд назад стоял Майбах, полыхал огромный костер. Пламя вырывалось из выбитых стекол машины, скрытой за клубами густого, едкого дыма. Леха кинулся к машине не видя ничего вокруг, судорожно пытаясь отыскать взглядом Ольгу. Однако на площадке, усеянной осколками и горящими кусками пластмассы, никого не было. К машине Алексей подскочил одновременно со вторым взрывом. Видимо огонь добрался до бензобака. Его, словно пушинку, подняло в воздух, пронесло несколько метров, и ударило о стену. Одежда, облитая бензином, вспыхнула, но потерявший сознание Алексей этого уже не чувствовал. Он не слышал, как подскочивший охранник сбивал с него пламя форменной курткой, заливал пеной. Наконец подъехала скорая помощь, вызванная доброхотами. К остову машины приблизились пожарные, затушив сникшее пламя и констатировав факт возгорания.

Милиция, получив сообщение о взрыве возле центральной гостиницы, сработала оперативно. Уже через час, возле дымящегося каркаса авто, прогуливался человек в затрепанной кожаной куртке, а его двойник в форме терпеливо переписывал паспортные данные пострадавшего, представленные портье. Опрос провели быстро. Запротоколировав отсутствие свидетелей, сели в потрепанный уазик, и вернулись в РОВД. — Ну, вот еще один глухарь повесят, расстроено бормотал старший опер, сноровисто открывая пивную бутылку, затворной рамкой «Макарова».

— Да ладно тебе, может он сам чего там возил. Машина вон какая. А эти новые русские, совсем оборзели, и гранату могут засунуть и ствол в багажник.

— Не похоже, — в сомнении покачал головой собеседник. — Тут рвануло, словно противотанковую мину под днище запихали. А после разборок в том месяце, когда москвичи террористов ловили, так опять на теракт спишут. Кстати кто он, этот, хозяин?

— Май-бах. — По слогам прочитал марку машины служака. — Блин, названия такого даже не слышал.

— Ты что? — Вступил более эрудированный товарищ. — Тачка супер Дорогущая как самолет. Ей пятьсот тысяч цена. Понял. Так что, обставляться будем по взрослому, иначе нас потом задолбают.

И никто из защитников правопорядка даже не вспомнил о погибшей в страшном взрыве девчонке.

Сознание к Алексею возвращалось медленно, совсем не так, как после травмы на ковре. Выныривал из забытья, силился что-то вспомнить, и вновь уходил в матовый сумрак. Только на третий день, пришло осознание потери. Он неверяще озирался по сторонам, пытался спросить обожженными губами что-то у пробегающих мимо медсестер. Но все яснее вставала перед глазами картина пылающего огня, бьющего из салона.

"Нет, не может быть. Она не дошла, ее отбросило, и просто оглушило. — Уговаривал он судьбу. Однако, где то в глубине, уже созревало жуткое, гнетущее его понимание бессмысленности самообмана. Бомба взорвалась не сразу, а чуть позже ее ухода. Именно столько нужно, чтобы пройти три шага до авто и нажать на кнопку ключа. Он сам показывал ей, как реагирует датчик на поднесенный фотоэлемент. Видя, что больной не намерен бороться с травмой, врач, которому сообщили, что раненый не простой прохожий, а человек имевший возможность приобрести невероятно дорогой автомобиль, прописал качественный транквилизатор. Накачанный лекарствами, Алексей засыпал, однако сон не приносил облегчения. Едва очнувшись, он вновь и вновь видел горящую машину, и тень в салоне, объятую языками пламени.

Травмы понемногу заживали. Сшитое сухожилие на левой ноге и рваные раны от соколков семимиллиметрового стекла зажили. Уже сняли швы, наложенные на разбитую голову. Однако больной не реагировал на успехи врачей. Он, молча, лежал, глядя в потолок. Оживился только один раз, когда пришел следователь. Но выслушав короткое объяснение, и так-же коротко ответив на поставленные вопросы, вновь замер.

Экспертиза показала наличие среди обгоревших остатков машины органических соединений, Взрыв был такой силы, что никаких фрагментов найти не удалось. И тем более, речь не шла об идентификации. Только в двадцати метрах от места трагедии была найдена сорванная с ноги туфелька. Алексей узнал вещь Ольги. Выбирали вместе. Сомнений не осталось. А вопросы, заданные следователем, были известны заранее.

— Нет, угроз не было. Врагов нет. Взрывчатых веществ в машине не хранил.

И далее, по тексту опросника. Оформив бумажку, служивый исчез. Наступил день выписки. Леха, который слегка прихрамывал от плохо сросшегося сухожилия, не стал настаивать на продолжении лечения. Он угрюмо выслушал жалобы лечащего врача на загруженность палат. Молча доковылял к банкомату, расположенному в холле, и, сняв суточную норму выдачи с платиновой карточки, вручил эскулапу пять тысяч долларов.

Онемевший врач попытался отказаться, но видя, что угрюмый пациент, все так-же бесстрастно собрался сунуть деньги в карман, передумал.

Выйдя из больницы, Алексей похоронил пепел, и в тот же день вылетел в Москву, а оттуда в Европу. Он не хотел ничего.

"Мстить? Искать заказчика? Глупо". Тем более что непосредственный исполнитель наверняка уже лежит, где ни будь, в придорожной канаве, присыпанный старой листвой.

" Ее не вернуть". — Это понимание лишало сил. Месть хороша, если есть желание мстить. А у него все сгорело. Вернувшись в отремонтированный дом на холме, он прошел в комнату, где перед отлетом в Россию распорядился построить точно такой же камин, как в ее бывшей квартире. Тяжело опустился в мягкое кожаное кресло. Леха мечтал привести ее сюда, чтобы вместе сидеть у камина, ловить рыбу в маленьком пруду, смотреть на океанский прибой. А теперь все это стало совсем ненужно. Дико и бессмысленно. Лето прошло, словно в ускоренной киносъемке. Он просыпался, пил чай, смотрел на волны, уходил в парк и бродил по дорожкам, заботливо очищенным садовником от листьев. О чем он думал. Пожалуй, ни о чем. Просто ходил и вспоминал. Его феноменальная память, эта проклятая память не отпускала от себя. Каждый ее шаг, каждый жест, он прокручивал снова и снова, и все не мог остановиться.

Вышколенная прислуга, незаметно выполняла свою работу, стараясь поменьше попадаться на глаза хозяину. Наступил сентябрь. Время бархатной осени. Жара спала, чуть поблекла режущая глаза буйная зелень. Волны, бьющие о прибрежные скалы, потеряли бирюзовый оттенок, Небо все чаще стало затягивать тяжелыми свинцовыми тучами.

Утро началось как десятки других. Он проснулся. Принял душ, и вновь собрался уйти своим обычным маршрутом. Однако в комнату тихонько постучав, вошел управляющий, и, указав на телефонный аппарат, произнес. — Вас. Он представился старым знакомым.

Леха, уже вовсе решив послать звонящего в известный всем адрес, передумал и взял трубку.

— Здравствуй Леша, Узнал? Это Павел Андреевич. Я тут в Париж вырвался, в командировку. Может, повидаемся?

— Добрый день. — Отозвался Алексей. — Это очень нужно? Я бы…

Леша я понимаю твое настроение, но, дело действительно не терпит отлагательств. — Перебил его собеседник.