Солсбери снова наклонился над койкой.

- Открой глаза.

Человек открыл глаза. Спокойствие пустоты царило в них.

Шел уже четырнадцатый день эксперимента, и уже семь долгих мучительных дней и ночей на койке этот человек, живой и мертвый одновременно, с безропотностью лунатика выполнявший все, что ему говорили, и неспособный ничего сделать сам, потому что мозг его спал, как та сказочная царевна в хрустальном гробу. Каждые четыре часа с методичностью метронома звонили Дуайт или Роберт, и эти звонки еще больше действовали на нервы.

- Нет, Джой, так не пойдет. Мы скоро сами сойдем с ума. Надо отдохнуть. Выключайте аппаратуру.

Джой действительно устала. Перед глазами мелькали черные точки верный признак нервного переутомления.

Привычно переключая рубильники на ноль, она прикрыла веки и слегка надавила на глазное яблоко - иногда это помогало.

- Ой!

Раздался треск предохранителей, и одновременно погас свет. На силовом щите замигала красная лампа аварийного освещения.

- Простите, мистер Солсбери, это я натворила. Одну минуту...

- Стойте!

Солсбери держал за руку человека на койке. Пульс участился. Зрачки расширились и смотрели не на доктора, а на мигающую красную лампу.

- Сядь.

Человек сел на койке, но теперь его движения были суетливее. И он не отрывал глаз от красной лампы.

Джой приоткрыла рот, чтобы что-то спросить, но в тоне доктора было что-то такое, что заставило ее промолчать и подойти ближе.

- Красный свет! - негромко сказал Солсбери, наклонившись к самому уху человека и продолжая держать его за руку.

Рука дрогнула.

- Красный... свет! - повторил Солсбери раздельно.

На слове "красный", рука дрогнула чуть сильнее.

- Свет!

Рука оставалась неподвижной.

- Красная лампа.

Снова - неуловимая судорога на слове "красный".

- Красная роза. Красный кирпич. Красная кровь. Красная машина. Красный сигнал...

При словах "Красный сигнал" рука задрожала мелкой дрожью. На лбу Солсбери выступил пот. Губы человека тряслись, словно он что-то хотел выговорить - впервые за все эти семь дней. И Солсбери поймал себя на том, что у него тоже трясутся губы. Джой стояла рядом, до боли сжав пальцы, и, сама не замечая, шепотом повторяла магические заклинания Солсбери.

- Красный огонь. Красный пожар. Красный факел. Господи, Джой, что еще бывает красное?

- Красный... красный бант.

- Красный бант. Красное яблоко. Красный... Тьфу, черт!

- Неужели так придется перебирать все слова? Но что еще... Скорее, господи, что там еще... Красная корова... Скорее...

И вдруг по какой-то лихорадочной, не осмысленной еще ассоциации, откуда-то из подсознания, где-то услышанное и непонятное, но интуитивно чем-то связанное с жизнью этого так малознакомого человека, во весь голос почти крик:

- Красное пятно!

...глаза слипались от выпитого виски и многочасовой гонки, фары высветили на шоссе две серебряные дорожки, и машины выскакивали из этих серебряных струй, как перепуганные темные рыбы, и это было смешно, и беспричинно весело было на душе от свистящего за стеклом ветра, и ни о чем не хотелось думать, а только жать до предела на тугую педаль акселератора и плевать на все опасности на свете, потому что...

...когда, пилот,

не повезет

тебе в полете вдруг,

не верь тому,

что бак в дыму

и что последний круг...

...но он, кажется, все-таки задремал, потому что яркий красный сигнал машины, тормозящей впереди, ударил в глаза внезапно, и память отбросило туда, назад, к Свэну, и хотя рука автоматически вывернула руль, бросив послушный "Форд" в сторону, он уже не видел бетонных ребер ограждения, потому что перед глазами клокотало грозное и загадочное Красное Пятно...

Глава пятая

ПО ТУ СТОРОНУ СВЕТА

Здесь, у восемнадцатого буя, кончалась их зона, но Тэдди не спешил давать сигнал на расхождение, потому что четверка тральщиков следующей зоны поторопилась и немного выдвинулась вперед, готовясь принять эстафету. Кажется, это были те самые суматошные итальянцы - молодые ребята, которые всегда хотели делать как лучше, но всегда попадали впросак. Они налетали едва по одной сотой парсека, и космос их тревожил, как незнакомая девушка.

Было бы неплохо напомнить им вчерашнее пари, но сейчас не время сводить счеты - автоматические локаторы буя засекут "грязный" кусок Коридора, и симпатичным итальянцам придется месяц изнывать на переподготовке. А после у них будут дрожать руки при выполнении маневра.

Уверенность в себе. Это жестокий закон внеземного пространства - быть чуть сильнее самого себя, иначе смерть или вечное прозябание на задворках. Но молодежь слишком волнуется, и это губит ее.

Итальянцев надо выручать. Черти полосатые...

Тэдди, не глядя, включил общий сигнал - "веду я!" Улыбнулся Свэну:

- Старик, дублируй, если что...

Теперь все четыре тральщика команды жили на кончиках его пальцев. На поворот рулевого рычага Тэдди отзывалась счетверенная сила всех шестнадцати дюз, разбросанных по вершинам тысячекилометрового квадрата.

Тэдди покосился в боковой визир. Серебристая паутина трала приближалась к границе. Все три угла паутины были хорошо видны: вот там, вверху, зелено-желтые огни Свэна, внизу - оранжевое многоточие Челлини и лиловый пунктир Крэга. А четвертый угол - это он, Тэдди, и ему придется сейчас кое-что сотворить.

- Вызываю четверку 19.

- Четверка 19. Командор Чино Джильи.

Ну, конечно, это те самые итальянцы.

- Это Тэдди. Вы что, соскучились по штрафному отряду? - Голос Чино прозвучал с явным облегчением.

- Тэдди, я сам не знаю, как...

- Ладно, макаронники. С каждого по бутылке виски. Быстро подними трал на свою двойку.

- Что ты хочешь?

- Помалкивай. Слушай внимательно. Я иду на вас и делаю оверкиль одновременно с аварийным подъемом своего трала. Ты в это время опустишь свой трал. Мусор пересыплется из трала в трал, понял?

- Тэдди, но это же...

- Помалкивай. Это мое дело. Ты только не проворонь момент, когда начну поднимать трал. Это главное. Сможешь?

- Смогу.

Теперь Тэдди не смотрел ни в главный визир, в котором вырастало смертоносное пламя хвостовых дюз корабля Чино, ни в боковые визиры, в которых огни ведомых тральщиков неумолимо сближались с позиционными сигналами итальянцев.

Он взглянул на визиры только раз, чтобы удостовериться, что серебряная сеть итальянского трала превратилась в светящийся жгут между кораблем Джильи и его дублера.

Теперь он смотрел только на темно-зеленый экран радара, на котором сходились восемь горящих точек - четыре на четыре, секунда за секундой.

Суставы пальцев, лежащих на рычаге, побелели. Ребро ладони другой руки лежало на реостате подъема трала.

Взвыла сирена тревоги - автоматы контроля недоуменно мигали красными лампами, не понимая, почему человек идет на столкновение.

Тэдди выключил сирену коленом - руки были заняты.

И в ту сотую долю секунды, когда восемь точек на радаре превратились в четыре и когда жаркое атомное пламя готовилось лизнуть острые носы отчаянных кораблей, и когда уже казалось, что никакие силы - ни человеческие, ни электронные - неспособны предотвратить катастрофы, Тэдди рывком откинулся назад, всем телом рванув до отказа рычаг управления и реостат подъема трала.

Тело вжало в сиденье так, что захрустели суставы, и звезды в визирах слились в нити, а потом потемнело в глазах от крови, ударившей в голову.

И все-таки каким-то вторым зрением Тэдди успел увидеть, как одновременно с двух сторон черноту вечной ночи закрыли две дымчатые занавески - это его трал и трал Чино коснулись друг друга и разошлись, оставив стерильно чистое пространство, к которому уже не мог придраться ни один эксперт во Вселенной.

Тэдди положил корабль в дрейф. Тишина царила в отсеке - все было в порядке.

Красный пунктир буев, прочертивших фарватер, сходился в неизмеримой дали в одну острую, как игла, точку. Сколько раз Тэдди видел ее впереди, на главном визире, в перекрестке пеленгационных линий - зовущую звезду великого пространства, выход из тупика, дверь в неизвестность... А теперь она - сбоку, потому что молодость прошла, и в далеком прошлом - пилотская рубка "Икара", и другим дано пронзать межгалактические пустоты...