Из этих спор в космических лабораториях удавалось выращивать невероятные "цветы" - полукилометровые веретена из паутинообразных лепестков, которые оказались бесценным кладом и для науки, и для промышленности. Именно гловэлла открыла науке секреты гравитации и позволила промышленности построить первую антигравитационную систему.

Появились целые "плантации" гловэллы, космические "огороды", где из найденных спор выращивали чудесные соцветья. Через год веретено переставало расти, а еще через несколько дней рассыпалось на тысячи стабильных кристаллических образований. Вот эти-то образования и были драгоценным "урожаем" для самых разных технических отраслей: остатки "живого метеора" шли в антигравитаторы ракет, в моторы гравилетов, в "мозги" кибернетических устройств, на нужды электроники и биотехники.

Звездная гостья оказалась замечательным подарком Большого Космоса, легко и просто решив технические проблемы, казавшиеся до сих пор не разрешимыми.

Но беда в том, что аппетиты техники росли, а гловэлла в искусственных условиях расти не хотела. Вернее, не хотела размножаться. И совсем не было ясно, может ли она вообще размножаться. Потому что никто и никогда этого не видел.

А споры попадались все реже. Распустившиеся гловэллы - и подавно. И немудрено, что рассказ Ежи Стравинского о трех гловэллах и об их фантастическом "танце" вызвал столько шума и столько недоверия.

А поляк ничего не выдумывал. Просто в этом астероидном аду невозможно было подойти ближе. Тэдди со Свэном повезло несравненно больше.

Эти три веретена были гигантами по сравнению с "огородными образцами" - не меньше трех километров в длину - и, главное, передвигались. Правда, весьма своеобразно.

Поначалу казалось, что веретена, медленно вращаясь вокруг оси, каким-то образом ввинчиваются в пространство, как гигантские шурупы. Но скоро Тэдди понял, что это не так.

На острие веретена шевелилось что-то вроде усов. Точнее, не шевелилось, а росло. В пространство по спирали выпячивалась нить стремительно растущих кристаллов. Ее догоняла вторая нить, третья, и вот уже возникал, словно нарисованный на темно-сером, светящийся каркас будущего лепестка. Каркас заполнялся матовой паутиной, и стометровый тонкий лист начинал работать - на его поверхности сказочными узорами загорались и гасли искры космической пыли.

Лист набухал, утолщался ближе к оси и там затвердевал в плотное тело ствола, из которого выползали новые усы, и все начиналось сначала.

Тем не менее длина веретена оставалась все время постоянной, и это немало удивляло пилота. Задние лепестки оплывали и таяли, точно стеариновые, хотя температура здесь, судя по яркости инфракрасного изображения, была самой низкой. А острие сверкало раскаленной иглой.

- Да убери же ты, наконец, этот чертов трал! Я с ним, как собака на цепи.

Свэн явно увлекся съемкой - в нем заговорил не охотник за гловэллами, а бывший астроразведчик. Тэдди добродушно усмехнулся и спросил нарочито небрежно:

- Совсем убрать?

Тэдди видел сейчас только затылок Свэна, прильнувшего к визирам.

- Я спрашиваю: совсем убрать?

Свэн, не оборачиваясь, дернул плечом.

- Разумеется, совсем! Я у тебя, как на поводке. Не развернуться.

- А как мы их потом ловить будем?

- Кого?

- А наших красавиц!

- Я тебе половлю! Ты смотри, что они делают!

Тэдди посмотрел в визир и не заметил ничего особенного. Три веретена не изменили ни своего положения - по-прежнему четкий треугольник - ни своего вращения: два веретена "ввинчивались" по часовой стрелке, одно против, а вся троица вращалась еще вокруг центра треугольника.

А вот в центре, кажется, появилось какое-то темное пятнышко...

- Ты по инфра смотришь? Посмотри на нормальной частоте! Сказка! Тысяча одна ночь!

Тэдди перекинул ключ и невольно прищурился.

Теперь они летели над бескрайним кипящим океаном крови, густые тяжкие валы которого вздымались снизу, сталкивались в яростной схватке, медленно опадали, снова вставали беспорядочными и бессчетными толпами. А вверху бледнело небо, и по нему широкими правильными дугами бежали смрадные тучи с фиолетовыми подпалинами, торопливо огибая бархатно-черный шар, висящий в зените.

Снова Юпитер шутит. Весь этот апокалипсический пейзаж - очередной оптический фокус гиганта. Черная сфера космоса свернулась в шар, шар планеты, наоборот, превратился в небесную сферу, а Красное Пятно прикинулось океаном. А на самом деле корабли еще не коснулись самых верхних слоев атмосферы. Шутки...

Но троица гловэлл, летящая перед ними, выглядела действительно как из "Тысячи и одной ночи". Потому что только фантазия Востока могла создать такую пылающую красочную вязь, такую буйную пестроту цветов и оттенков, которую являли сейчас эти переливающиеся трехкилометровые спирали.

И только сейчас Тэдди понял, почему длина веретен неизменна, несмотря на непрерывный рост. Мясистые, тусклые по сравнению с остальными нижние лепестки и впрямь плавились, превращаясь в нити густо-синего дыма. Вращение треугольника медленно скручивало синие нити в плотный конус, на острие которого что-то поблескивало.

Тэдди прибавил увеличение. На острие конуса отливало металлом что-то вроде ощутимо растущей кипарисовой шишки.

Пилот торопливо сфокусировал на шишке сразу радиометр и спектроскоп. Стрелки радиометра качнулись довольно-таки лениво: шкала излучений мало отличается от общего фона. А вот спектр... Фу ты, какая неразбериха... Линия кремния какая-то бешеная... А структура! Ну-ну...

Тэдди на всякий случай нажал клавишу запоминающего устройства. Пусть хоть это останется.

Он поднял глаза. С экрана за ним следил через плечо

Свэн. Он уже не снимал.

- Дураки мы с тобой, Тэд. Старые идиоты. Кому все это надо, а? Просто самим себе кровь погреть... Мы - мусорщики, низшая каста. Наше дело подметать Коридор. И не совать нос, куда нас не просят. Так?

- Так, Свэн.

Тэдди вздохнул и убрал приборы.

- Ты прав, Свэн. Может быть, это действительно никому не надо. Но без этого можно совсем оскотиниться. Если делать только то, что приказано, и думать только о своем брюхе. И о своем кармане.

- Что в конечном счете одно и то же...

- Вот именно. А у русских, говорят...

- Брехня это, Тэдди. Пропаганда, по-моему. А если даже и не брехня, то нам с тобой, старик, поздно поворачивать оглобли. Мы по уши в грязи увязли. Не хуже других от патрулей драпаем и виски не меньше других хлещем. Поздно...

- Смотри-ка, Свэн! Наши красавицы что-то задумали! Треугольник явно ускорил вращение и, кажется, изменил направление движения. Да, теперь он двигался не к Юпитеру, а от него, выходя из своего затяжного пике. Основательно подросшая шишка теперь болталась на одной голубой ниточке, которая становилась все тоньше и наконец лопнула с характерной вспышкой сильного электрического разряда.

- Трал! - во все горло заорал Свэн и рывком врубил на полную мощность все четыре двигателя.

Тральщик, повисший было на антигравитаторах, встал на дыбы, выбросив из дюз четыре огненных столба, чуть ли не на месте перевернулся и коршуном упал вниз, туда, где, медленно крутясь, падала в багровую пучину причудливая шишка, отсвечивая металлом.

- Наши жар-птички снесли яичко! Не простое, а золотое! Отличное дело! Молодцы, гловэллы!

Тэдди скорее автоматически, чем обдуманно, выстрелил трал, который распустился сзади огромным веером, и бросил машину вниз, за Свэном, правда, менее эффектно.

Он давно привык и к жаргону, и к его мальчишечьим выходкам. В конце концов, "яичко" пригодится, хотя и не совсем понятно, что это такое. По крайней мере, подобной находкой пока еще никто, кроме них, похвастаться не может.

- Наши птички невелички. Наши птички... А, черт!

Дюзы Свэна, четырьмя лепестками горевшие впереди, неожиданно погасли.

- Ты что, раздумал?

Свэн молчал, и Тэдди снова видел только его затылок.