При этом полиция еще раз убедилась в том, что на всей территории древней Этрурии на «северных антикваров» работает бесчисленное множество «могилокопателей», а в Чирвите ри этим практически занимается в свободное от сельскохозяйственных работ время все трудоспособное население района.
Местные жители хвастались, что умеют обнаруживать места захоронений по цвету покрывающей их травы. Они, например, знают, где находится вход и каково внутреннее расположение камер склепа. Они, так сказать, потомственные «археологи», от отца к сыну передающие свое ремесло. А подпольные раскопки в Италии ведутся, по крайней мере, на протяжении последних двух тысяч лет…
Подлинными археологами, сетуют ученые, как раз и являются эти грабители могил при той мизерности средств, отпускаемых правительством на раскопки. Подсчитано, что в Италии из всех обнаруженных археологических ценностей 95 процентов было найдено как раз ими и лишь 5 процентов явились результатом «официальных раскопок». Вот почему теперь уже никого не удивляет факт, что довольно часто археолог, проникая в древнее захоронение, как правило, обнаруживает: кто-то уже побывал здесь до него — или в древности, или теперь. Но какое это имеет значение…
В вечной игре в полицейских и воров, как правило, чаще выигрывают воры, нежели полицейские, — иначе вряд ли бы существовала преступность. Этому старому закону подвержено и ремесло грабителей могил, о чем говорит сенсационный случай с известным английским археологом Джеймсом Меллаартом, ставшим знаменитым после «открытия, сделанного на базаре».
…И вот в полумраке невзрачной хибарки, в незамысловатом крестьянском сундучке, среди тряпок вспыхивает золото. Кольца, чаши, кубки, фигурки домашних божков, сказочных зверей… «В этот миг, — рассказывал потом Меллаарт журналистам и полиции, — я почувствовал себя истинным победителем. Я сравнивал себя со Шлиманом, увидевшим среди камней Трои золотые сокровища царя Приама…» А вся история, кстати говоря, чистейший детектив, началась очень уж просто и буднично (Подробнее смотри об этом в журнале «Техника — молодежи» (№ 2. 1973), в статье г Малиничева «Нераскопанная Троя» (комментарий Г. Еремина)).
В экспрессе Стамбул — Измир Меллаарт обратил внимание на свою спутницу, миловидную девушку, вошедшую на одной из остановок в купе вагона. Его привлекло не красивое лицо девушки, говорившей, как отметил профессор, с легким американским акцентом, а массивный золотой браслет на ее правой руке. Он был явно очень древним, и от него «пахло тысячелетиями» — Меллаарт давно мечтал извлечь такое сокровище из земли. Так началось первое действие драмы, которую поставил очень опытный и хитроумный режиссер. Определенное место в ней отводилось и девушке, и древнему браслету-приманке, на которую должен был клюнуть маститый ученый, и самому ученому, игравшему главную роль в спектакле, который затем произошел.
Профессор привстал со своего места и представился. Спутница не пыталась разыгрывать удивление, она хорошо знала, кто перед ней, — случайная встреча в поезде была далеко не «случайной». Видимо, с легкой руки Агаты Кристи трасса Багдадского (Восточного) экспресса, ответвлением которой была линия Стамбул — Измир, стала для Меллаарта началом его собственного, пережитого им детектива. Одним словом, они познакомились, и спутница сказала, что браслет — семейная реликвия, бабушкино наследство, передающееся из поколения в поколение. Еще она сказала, что у них дома «кое-что от бабушки» сохранилось в сундучке, подобное этому браслету. Естественно, взволнованный Меллаарт сразу же упросил девушку, жившую в Измире, взять его с собой, чтобы посмотреть семейные реликвии.
Поезд остановился в Измире, девица перемигивается с «таксистом», который, кажется, только ее и ждал, машина долго колесит по извилистым, узким улочкам турецкого города и останавливается где-то на окраине у одноэтажного домика. Так началось второе действие детектива: профессору показали сундук с драгоценностями. Осторожно перебирал он древние украшения, фигурки людей, посуду. Вот гравированное изображение парусной лодки — неведомый, праисторический тип корабля; вот массивное кольцо с двумя камнями — рубин и смарагд, а вот ритуальный сосуд с геометрическим орнаментом, ритуальный светильник в виде идола с птицами, а вот…
У Меллаарта закружилась голова — все предметы относились к неизвестной археологам мира цивилизации, причем очень древней, существовавшей не позднее III тысячелетия до нашей эры. «Позвольте мне все это заснять на пленку. Вы даже не представляете, какая это ценность для мировой науки!» — «Нет, нельзя! Это запрещено… но вы можете все изучить на месте, зарисовать в блокнот, если пожелаете. Только никуда нельзя выходить. Таково наше единственное условие». Профессор давно уже понял, что здесь нет никакой «бабушки», что он попал в хитро расставленные сети какой-то очень сильной организации профессионалов — грабителей могил… Но чувство ученого, прикоснувшегося к волнующей тайне, оказалось сильнее осторожности и отвращения. Меллаарт согласился.
…Это было подобие домашнего ареста с тем лишь отличием, что узник мог в любую минуту покинуть свое узилище. Однако его не торопили, приносили пищу, давали возможность сделать научное описание коллекции, зарисовать находки. Но зато очень неохотно отвечали на вопросы. Меллаарт уже о многом догадывался сам — так знаток по голосу определяет редкую породу птицы, даже если он ее не видел никогда… Все вещи были взяты из какого-то неизвестного могильника, в котором были погребены правитель и его жена, включая и любимую собаку царской четы. Кроме того, речь шла о развитой земледельческой державе, о городах с ремесленниками и купцами, со сложившейся культурой и исторической традицией — каким совершенством обладали изделия древних мастеров! Но где же место этой культуры па исторической карте Малой Азии? Это — не греки, не египтяне, не хетты, хотя есть и сходные черты… «И впрямь нераскопанная Троя! — с восторгом подумал Меллаарт. — Но где искать? В Анатолии открыта едва лишь сотая часть того, что скрывает эта древняя земля…»
Из очень тонких и осторожных расспросов ученый уяснил, что находка была сделана в местности Дорак, где-то на берегу Мраморного моря. Вероятно, именно здесь существовала «нераскопанная Троя» — какое-то загадочное и весьма развитое государство, достигшее расцвета в начале III тысячелетия до нашей эры, торговавшее с соседними городами Малой Азии, Египтом, Критом…
Прошла неделя полудобровольного заточения Меллаарта. Ночью профессора бесцеремонно вывели на темную улицу, посадили в такси и оставили одного. Спектакль закончен: в последний вечер с записок Меллаарта была сделана копия, с его слов зафиксированы данные о примерной стоимости таинственных сокровищ, о примерной датировке находок…
А затем в прессе замелькали слова «провокация», «ловушка», «гангстеры», «разбазаривание исторических реликвий», «судьба сокровищ царей из Дорака» и т. п. «Режиссер» спектакля мог радоваться: таинственность всего случившегося, нервный тон прессы, оттенок криминального романа в комментариях журналистов — все это стало превосходной рекламой для «товара». Почва для соответствующей распродажи была подготовлена… И еще одну сенсационную историю припомнили журналисты и попытались ее привязать к «сокровищам царей из Дорака». Ее связывали с «завещанием Шлимана» и… мифической Атлантидой Платона. Речь шла вот о чем.
…20 октября 1912 года американская газета «Нью-Йорк Америкен» опубликовала сенсационную статью внука известного археолога XIX века Генриха Шлимана, открывшего знаменитую Трою. Статья о «завещании Генриха Шлимана», опубликованном через 22 года после его смерти, была якобы подписана его внуком, Паулем Шлиманом, и вызвала огромный интерес у мировой общественности, поскольку содержала самые сенсационные и загадочные сведения об Атлантиде. Действительно, как стало известно от одного из ближайших помощников Шлимана, тот интересовался Атлантидой (о чем говорило письмо Шлимана), он даже собирал кое-какие сведения о ней. Но насколько серьезно известный ученый относился к этой древней легенде, никто сказать не мог — говорят, Шлиман умел держать в секрете некоторые свои планы и идеи даже от самых близких ему людей.