Итан все понимал.

     Их было слишком много. Сегодня Серые люди собирались одержать победу в последней битве за Пантер-Ридж. Пулеметы на сторожевых башнях все еще стреляли, так же как винтовки и пистолеты вдоль стен, но Итан знал, что скоро пули закончатся, и пушки тоже опустеют. Он видел десятки тварей, поднимавшихся по стенам, и еще десятки других, которые роились внизу — армия ходячих злокачественных опухолей копошилась и перемещалась плотным потоком, как будто сама почва пребывала в неспокойном, хаотичном движении.

     Их нужно как-то сбросить со стены, подумал он. Нужно стряхнуть их с холма, чтобы сама земля поглотила их. Какая сила способна на такое?

     Оно пришло к нему посреди стрельбы, криков и рыков, когда одна из женщин-защитников была атакована тварью, цвет кожи которой сливалась с самой стеной. Сила, формировавшая землю и модифицирующая ее. Сила, повелевающая землей и способная предъявлять к ней требования. Итан мечтал командовать этой стихии, и в его сознании воскресло видение того, чего он хотел.

     Это был резкий и ясный внутренний голос, который сказал ему сделать это. Сказал, что это правильно, как была правильной его прогулка к бассейну.

     Просто коснись камней.

     Это был его собственный голос, но более сильный и уверенный.

     Просто дотронься до камней и узри в своем разуме силу...

     ... землетрясения.

     Я всего лишь мальчик, подумал он, я не могу! Я не могу этого сделать!

     Но даже думая об этом, Итан знал, что Серые люди перелезают через стену все в большем количестве, а боеприпасы уже на исходе, как и время, потому что через несколько минут все люди в Пантер-Ридж будут мертвы.

     Землетрясение, подумал он.

     Ты можешь, сказал голос. Его собственный, но другой. Более... взрослый голос. Тот, кто знал то, чего не мог знать маленький мальчик и, возможно, боялся узнать. Боялся настолько, что страх почти лишил его возможности двигаться. Парализовал в ожидании конца.

     Ты можешь, снова сказал голос. Подчинись. И попробуй. Сейчас, пока у тебя еще есть время.

     Он понятия не имел, как это сделать, но осознал, что от него чего-то ждут. И, да, пусть это казалось ему сумасшествием, но он должен был попытаться.

     Мальчик положил ладони на камни. Посмотрел на кипящую массу. Глубоко вздохнул и почувствовал, что легкие его все еще болят, но, когда выдохнул, живо увидел, что часть холма движется, словно кожа змеи. Он сфокусировался на нем, секунды проходили одна за другой, но ничего не происходило — только все больше пистолетов и винтовок издавали пугающие щелчки, и все больше Серых людей появлялось на стенах, встречая своей деформированной плотью удары топоров. И больше — ничего. Вообще ничего.

     Уже когда Итан собирался убрать руки от камней и приготовиться к собственной смерть, он вдруг ощутил, как внутри него начал нарастать сильный жар. Он словно опалил все внутренности, это было похоже на мощную электрическую волну, которая обжигала уши, потрескивала в волосах... но одновременно это чувство было не похоже ни на что в мире. Не осталось ничего — лишь твердая уверенность в том, что он может это сделать, чтобы спасти себя и других людей. Всех разом, несмотря на волну ужаса и насилия, захлестнувшую Пантер-Ридж. Итан ощутил, как какая-то часть его — какая-то таинственная часть, которую он не понимал — концентрирует в себе свирепые силы. Он видел, как она покидает его тело, словно вихрь, и обрушивает свою мощь на землю.

     Земля застонала, словно старик, пробужденный от долгого и тревожного сна. А затем старик потянулся и встряхнулся, и в ту же секунду холм пришел в движение.

     Это было нежное перемещение. Трещины пронзили проезжую часть, и множество стекол в зданиях Пантер-Риджа позади Итана разбились. В домах жилого комплекса заскрипели балконы и балки, которые вырывались из опор. Но стены при этом стряхнули нескольких серых альпинистов и швырнули облако каменной пыли в лица тех, кто остался внизу. Множество защитников упало на колени, некоторые даже упали с надстройки. Итан тоже едва не упал, он встал на колени, еще сильнее прижавшись к камням. Он чувствовал себя частью земли, направлял свои муки сквозь этот элемент природы, сердце его колотилось, как сумасшедшее, и он уже прокусил нижнюю губу до крови. Одна из сторожевых вышек рухнула, и пулеметчик выпрыгнул оттуда в безопасное место. Вершина холма снова задрожала — еще более яростно — и Серые люди снова посыпались вниз со стены. Чудовища падали и путались в собственных чужеродных наростах. Третий толчок был самым сильным. Десятки камней в зданиях жилого комплекса треснули со звуками маленьких взрывов. Из окон квартир вылетели стекла. Весь Пантер-Ридж сдвинулся с шумом древних горных камней, разбившихся вдребезги. Трещины побежали по холму. Некоторые из Серых людей пошатнулись и рухнули прямо в разверстую землю, когда разломы расширились на два или три фута. И многие из них остались внутри, когда трещины принялись сходиться обратно. Камни шлифовали друг друга, не замечая серой плоти, они сокрушали монстров, зараженных пришельцами. Когтистые руки успели лишь вытянуться вверх их своих новых могил и ухватиться за воздух, но в следующий миг они успокоились навсегда.

     Эта контратака земли, которая продолжалась более незначительными землетрясениями, оказалась достаточной, чтобы показать: Серые люди по большей части остались верны инстинкту самосохранения. Они развернулись и бросились вниз по склону холма. Многие тянули за собой мертвые тела, которые позже послужат им трапезой. Они больше не кричали, удаляясь молча, словно от стыда. Некоторые оглядывались через свои шипованные плечи, и их послание было схожим с граффити на одной из стен апартаментов Пантер-Ридж: ЗАВТРА БУДЕТ НОВАЯ НОЧЬ.

     После этого масса деформированных фигур, бегущая или ковыляющая в ночном дыме у подножия холма, исчезла из поля зрения.

     Землетрясение закончилось.

     Итан убрал руки с камней. Его задача — как бы невероятно это ни звучало — была выполнена. Ладони и пальцы мальчика горели. Он тяжело дышал, все тело покрывал холодный пот. Итан чувствовал себя до смерти напуганным, ошеломленным и дезориентированным, однако он ощутил, как мощная сила, которую он выпустил на свет, стягивается обратно в свое укрытие глубоко внутри него и успокаивается. И каким бы он ни был несколько секунд назад, сейчас он вновь стал обычным мальчиком, который когда-то хотел создать очень классную анатомическую куклу.

     — Семеро погибших, двенадцать раненых, — сказал Джон Дуглас в свете желтого масляного фонаря. — У шестерых тяжелые переломы. А Джейн Патерсен не переживет своих травм. И, я думаю, нам нужно убрать тело Митча Вандервера как можно скорее, согласна?

     — Да, — ответила Оливия. Под ее глазами темнели круги от усталости. Она сидела за столом в своей квартире, положив перед собой пронзительно-желтые подушки и опершись на них. Взгляд женщины остановился на черном кожаном держателе для ручек, около которого лежал небольшой черный шар. Винсент решил пошутить на ее пятидесятый день рождения четыре года назад и подарил ей шар «Волшебная Восьмерка»^[3] с чернилами внутри, где плавал икосаэдр^[4]. Оливия тоскливо рассматривала этот забавный элемент безвозвратно ушедшего прошлого. Элемент, который сумел пережить множество ужасов и потрясений вместе с ней и дожить до сегодняшнего дня. Элемент Винсента и их совместной жизни, которая теперь казалась лишь волшебной фантазией, временем радости, о которой слишком тяжело вспоминать. Но раз за разом «Волшебная Восьмерка» заставляла возвращаться к тем временам. Хотя бы ненадолго. La parte más pequeña.