— Как скажете, ваше величество, — дипломатично согласился Закат. — Все выходы из лифтов в Верхнем Доме надежно запечатаны и охраняются, хотя операторы-ренегаты, по слухам, открыли доступ к некоторым другим сервисам Дома.

— Пусть их бегают по развалинам, — пренебрежительно произнесла Суббота. — Чары против Невероятной Лестницы и Пятого Ключа остаются в силе?

— Четыре смены по девятьсот чародеев поддерживают преграду. Двадцать восемь сотен чародеев исполнительского уровня сидят наготове, чтобы отразить любое действие Ключей, находящихся в руках Самозванца, или чары Дудочника.

— Дудочник — выплюнула Суббота. — Если бы только мне удалось прикончить его столетия назад! Хорошо хоть он винит в этом брата. Что слышно о Дудочнике? Избавились мы от его чертовых крыс?

Закат осторожно продолжил.

— Нам не вполне ясно, чем занят сейчас Дудочник. Его силы отступили из Великого Лабиринта, предположительно в мирок, который он создал для Новых пустотников. Но мы до сих пор не смогли обнаружить этот мирок, и не знаем, собирает ли он силы против нас или же против Первоначальствующей Госпожи.

— Наша оборона выстоит против Дудочника, как и против Самозванца, — уверенно сказала Суббота. — Они не смогут войти через лифт, Лестницу, Парадную Дверь или же силой Пятого Ключа. А других путей нет.

Закат Субботы ничего не ответил, но на его лбу появилась легчайшая тень морщинки, которую он тут же согнал.

— А что Крысы? — напомнила Суббота.

— Вот уже пять дней никаких известий. Мы потеряли четырнадцать клерков низкого уровня и нескольких детей Дудочника из-за Автоматов-Крысоловов, и уже есть требования их отозвать.

— Нет. Пусть работают. Я не хочу, чтобы эти твари тут шныряли.

— Кстати о детях Дудочника. Мы используем немалое их число в качестве маслят и цепочников, но согласно докладам, некоторых детей, служивших Сэру Четвергу, Дудочник заставил выступить против него. Нам не нужно, чтобы и наши дети Дудочника тоже обернулись против нас.

— Верно, — согласилась Суббота. — Он обладает властью над своими творениями, и они повинуются его дудочке. Но этого не произойдет, пока мы держим его подальше от Верхнего Дома, а дети нужны нам, чтобы ускорять строительство. Но мы должны быть готовы. Передай Полдню, чтобы он выделил достаточное количество Добавочных Чародеев, чтобы следить за детьми Дудочника — и перебить их, если я прикажу.

— Слушаюсь, ваше величество. Остается еще один вопрос…

— Да?

— Самозванец, этот Артур Пенхалигон. Нам только что доложили, что он вернулся во Второстепенные Царства, на Землю. Привести в действие план особого случая?

Суббота улыбнулась.

— Незамедлительно. Нам известно, при нем ли Ключ?

— Мы не знаем, ваше величество, но обстоятельства подсказывают, что при нем, по меньшей мере, Пятый Ключ.

— Хотелось бы знать, сможет ли он защитить его. Будет интересно посмотреть. Передай Правуилу, чтобы приступал немедленно.

— Кхм… — кашлянул Закат. — С прискорбием должен заметить, что сейчас на Земле еще не суббота, ваше величество. Остается еще сорок минут до полуночи пятницы, а Дом и это Второстепенное Царство близки друг другу по времени.

Суббота помолчала, взвешивая ситуацию. Соглашение между Доверенными Лицами было фактически уже нарушено, но сам договор оставался в силе, и неведомые чары могли сработать, если бы она или ее агенты вступили в игру вне отмеренного им промежутка власти во Второстепенных Царствах.

— Тогда пусть Правуил нанесет удар, едва часы закончат бить полночь. В первую секунду субботы, не позже. Присмотри за этим немедленно.

— Да, ваше величество, — ответил новый Закат. Элегантно поклонившись, он отступил на серебряную винтовую лестницу, которая вела в кабинетный куб прямо под обзорной комнатой.

Едва он скрылся из виду, взгляд Превосходной Субботы снова был прикован к небу, расходящимся облакам, и новой, вызывающей ярость и жажду, вспышке подкладки Несравненных Садов.

Вокруг маленькой частной больницы царила темнота, фонари не горели, а в домах через дорогу были закрыты все окна. Только еле заметные контуры света в некоторых окнах свидетельствовали, что там, возможно, находятся люди, и что в городе еще есть электричество. В небе хватало огней, но они принадлежали патрульным вертолетам — крохотные красные светлячки высоко верху. Время от времени с какого-нибудь из вертолетов сверкал луч поискового прожектора, и сразу за ним следовал треск пулеметной очереди.

В самой больнице вспышка света внезапно озарила пустой плавательный бассейн, и раскат грома сотряс все окна, заглушив отдаленные звуки от вертолетов и стрельбы. Когда вспышка слегка померкла, ровный неспешный барабанный бой заполнил залы.

В приемном покое усталая женщина в помятой синей больничной униформе оторвалась от видеоэкрана, с которого сообщали последние плохие новости, и вскочила, чтобы включить свет в коридоре. Затем она схватила швабру и ведро и побежала. Гром и барабаны возвещали о прибытии доктора Пятницы, а доктор Пятница желала, чтобы пол мыли перед самым ее приходом, чтобы она могла видеть свое отражение в блестящей поверхности свежевымытого линолеума.

Уборщица промчалась по всем палатам, везде включая свет. Перед самым бассейном она покосилась на часы. Было 23:15, ночь пятницы. Доктор Пятница еще никогда не появлялась так поздно, но ее слуги иногда приходили. В любом случае, уборщице запрещалось покидать пост, пока день не закончится совсем. Не то чтобы ей было куда идти, со всеми этими карантинными мерами и вертолетами, отстреливающими всякого, кого заметят на улице. В новостях то и дело упоминали о "крайней мере" по отношению к "рассаднику заразы", появившемуся в городе.

На пороге комнаты с бассейном уборщица перевела дух. Затем она опустила голову, окунула швабру и толкнула ее вместе с ведром перед собой в дверь, протягивая в то же время руку, чтобы не глядя включить свет, как она делала это уже столько раз, в течение стольких пятниц. Она давно уже поняла, что нельзя смотреть вперед, иначе можно встретиться взглядом с Пятницей, или тебя ослепит ее зеркало.

Но из темного портала в пустом бассейне поднимались по пандусу не слуги Пятницы и не она сама.

Уборщица уставилась на их босые ноги и синие больничные ночнушки. Она уронила швабру, подняла взгляд и завизжала.

— Они возвращаются! Они же никогда не возвращаются!

Спящие, которые на ее глазах ушли в пруд только сегодня утром, ведомые доктором Пятницей, ковыляли обратно наверх, выставив руки перед собой в классической позе лунатиков, как их часто показывают в фильмах и по телевизору.

Но на этот раз доктора Пятницы здесь не было, как и ее странно высоких и привлекательных помощников. Уборщица увидела девочку, ту, которая проснулась этим утром. Она вела самую первую из спящих, женщину во главе колонны, придерживая ее посередине пандуса. Спящие повиновались хуже, чем по пути туда, и не так крепко спали.

— Привет! — позвала девочка. — Помните меня?

Уборщица машинально кивнула.

— Меня зовут Листок. А вас как?

— Весс, — прошептала уборщица.

— Ну так помогайте, Весс! Нам нужно всех вернуть в кровати, по крайней мере на сегодня.

— А как же… как же доктор Пятница?

— Нету ее, — ответила Листок. — Артур ее одолел!

Она махнула рукой назад, и уборщица увидела красивого мальчика примерно одного возраста с Листок. Его кожа прямо-таки светилась здоровьем, волосы блестели, а зубы сверкали белизной. Но не это поражало в нем больше всего. В руке он держал свет, сияющую звезду, в которой уборщица сразу же узнала зеркало Пятницы.

— Сэр! — проговорила уборщица, опустилась на одно колено и преклонила голову. Листок нахмурилась, оглянулась на Артура и словно бы увидела его заново.

— Что такое? — спросил Артур. — Эй, давай веди их не останавливаясь, иначе у нас внизу куча-мала будет.

— Прости, — Листок поспешно потянула первую из спящих — свою тетю Манго — прочь из строя и придержала ее за руку. — Это… ну, я просто поняла, что ты выглядишь… не так, как обычно.