Ракитина Ника Дмитриевна

Дело о физруке-привидении

Глава 1.

1.

— А он будет спать здесь, — Кира ткнула указательным пальцем в отгороженную, наглухо забранную досками часть веранды, в которую чудом запихали кровать, шкаф и огнетушитель. Когда не горела лампочка, в закутке было темно, как в гробу. — Сам опаздывает — сам пусть и мучается.

Ленка согласно кивнула. Они лично устраивались жить напротив, где было много солнца и комаров, еще шкаф, две вполне ничего кровати, стол и три стула. С комарами следовало покончить, на окна натянуть занавески (или простыни — это уж чем разживешься у "постелянши"), постели застелить и все такое прочее, на что у молодых воспитательниц не хватало ни сил, ни времени.

Еще сегодня рано утром — а с этого времени успел пройти длиннющий, наполненный суетою день — они тряслись в набитом битком автобусе, стоя на чьих-то ногах и опасаясь дышать. Вместе с ними ехали две устрашающие сумки — в такие, как следует постаравшись, можно затолкать средних размеров слона. Кроме сумок Кира, которую пригласили устраивать в лагере «Чайка» рыцарский клуб, тащила на горбу два железных «намордника», два деревянных меча и гитару. В автобус помогли утрамбоваться сердобольные родственники, а наружу пришлось протискиваться самим, с грузом и извинениями, и первые пять минут девчонки бездумно отдыхали. Краснота с лиц ушла сама, пот они вытерли, а волосы привели кое в какой порядок.

Город Рим построен на семи холмах. «Чайке» в этом смысле он уступал значительно. У девчонок даже возникло подозрение, что холмы нарочно размножаются, чтобы потом хихикать в затылок, глядя, как жертвы карабкаются и сползают с грузом на плечах, в руках и зубах.

— Я тэго влочить не бенде, — почему-то по-польски сказала Ленка. Видимо, состояние души имела соответствующее. — Иди и найди носильщика.

Кира надулась, посопела и пошла. В конце концов, это она заманила несчастную подругу на травку и природу.

Без груза идти оказалось хорошо, даже приятно. Кира скоренько отыскала исторический центр лагеря, которым была линейка с мачтой — пока без флага. Вдоль линейки выстроились две длинные мазанки в окаймлении конурок, раскрашенных очень мило и радостно. И ни человека вокруг. Задумчиво обойдя мазанку, Кира увидела ЖИВОГО МУЖЧИНУ. На нем были защитного цвета шорты и тапочки. Он стоял на корточках, склонив лысеющую голову, и тщательно выпалывал с клумбы сорняки.

"Дворник", подумала Кира. Дворники — люди строгие, могут в помощи отказать. Кира вежливо кашлянула. На кашель этот громыхнул из пристроечки собачий лай.

— Богя, фу!! — мужчина распрямился. — Извините, пожалуйста, он не хотел вас напугать.

Кира уверила его, что не напугалась, и объяснила свою проблему. Отзывчивый «дворник» тут же побежал за ней.

Ленка уже сопела и злилась от нетерпения. Кира подмигнула подруге из-за широкой мужской спины. А собаковладелец поднатужился и, подняв обе сумки, так быстро посеменил по дорожке, что девчонки рисковали потерять его из виду. Оказалось, они возвращаются все к той же пристроечке.

— Нам к начальнику, — вежливо подсказала Кира.

Спаситель опустил сумки на крыльцо, вытер пот со лба и сообщил, что он и есть начальник.

За чаем с пышками оказалось, что с рыцарским клубом ничего не выйдет. То есть, выйдет, но совсем не так, как мечтала Кира. Она воображала, что, два раза в неделю по нескольку часов поотбивав юным рыцарям конечности, постреляв из лука и побегав по лесу, станет валяться на травке, отъедаться и лопать землянику. Наивная! Глотая «р» и смущенно отирая пот с красного, как свеколка, лица, Роман Ростиславыч попросил девочек побыть воспитателями. Мол, подвело педучилище, мол, воспитателей мало, а воспитуемых много, а уж в свободное от работы время — пожалуйте, «г-гыцаги»… Кира, не понаслышке знакомая с лагерями, вздохнула. Свободного времени не будет. При этом Ростиславыча было жаль. А когда девчонки рассмотрели его ньюфаундленда Борю, то поняли, что никуда не уедут. Ну пусть воспитательницы…

Чтобы сеять разумное, доброе и вечное, нужно, как минимум, удобрить почву. А стало быть, носить, носить и носить. Например, во дворце детского творчества, где Кира работала, в промежутках между поединками и почитанием прекрасных дам «рыцаря» таскали мебель. Сколько случалось мероприятий — столько и таскали. Так что опыт у Киры был. Проблема только в том, что детей еще не завезли. Могучие плечи присутствовали в лице начальника, физрука и двух молоденьких воспитателей. Но были заняты сборкой кроватей. В корпусе девчонок мебеля стояли. Увы, к ним полагалось еще тридцать восемь матрасов средней степени тяжести, столько же одеял и прочего постельного белья. Таскать все это с полкилометра на себе!… Девчонки переглянулись. Знакомы они были давно, и таких вот полных припрятанного ехидства взглядов для взаимопонимания хватало. Пока Ленка отвлекала завхозу, Кира успела похитить металлическую столовскую тележку. Завхоза — эта смесь завхоза и заразы по имени Галина Васильна, объемов Нонны Мордюковой, но лишенная ее обаяния — уже успела испортить девчонкам жизнь, и совесть их не мучила. Вторым похищенным оказался физрук. Вместе с музруком Иваном Владимировичем, таким хорошеньким, что сразу сделался для них Ванечкой. Так что с бельем справились быстро. И решили, пока никто не видит, пробежаться на речку. А Ванечка, который работал в «Чайке» уже третий год, мило краснея, предложил показать воспитательницам окрестности. Окрестности были ничего себе. Роскошный сосновый бор, сейчас полный дозревающей земляники, а в июле — малины и грибов, песчаные, без единого камешка и стеклышка дорожки, выводящие на зеленый игрушечный лужок, маленькая говорливая речка с водою цвета меда… Впрочем, девчонки выглядели ничуть не хуже — одетые в летние яркие сарафаны и лаковые босоножки на каблуках: Кира — худая шатенка с коротко остриженными волосами и загорелым точеным профилем и — по контрасту — невысокая, пухленькая, от природы рыжая Ленка, вся сдобная и ужасно обаятельная. Ванечка понял, что пропал, что не знает, куда кинуться и что им сначала показывать.

— А что-нибудь загадочное, ну, таинственное, — Кира как-то по особенному повела руками, — ну, такое… здесь есть?

Серые глаза Ленки загорелись. В подходе к жизни подруги были на удивление одинаковы.

— Исторические памятники… — тянула Кира. — Или развалины…

Ванечка воссиял:

— Развалины — есть!

Когда-то, до того, как рванул Чернобыль, на этом месте располагался целый блок тогда еще пионерских лагерей. По случаю радиации их скоренько прикрыли, а потом, когда вывозить детей на отдых в ближнее зарубежье сделалось дорого, расконсервировали опять. Но одну только «Чайку». "Искра" и «Романтика» стояли позабытые, позаброшенные и медленно разрушались под воздействием времени и предприимчивых местных жителей, которые умудрились вывезти оттуда все, даже бетонный забор, плитку с дорожек и фонарные столбы. Выстроенные после войны корпуса с заколоченными дверьми и окнами особого интереса не вызвали. До города было двенадцать километров, до городской свалки — наполовину меньше, но бомжи не заселили развалины тоже. Есть в покинутых людьми местах странное очарование и неуловимая жуть. Да и лес кругом. Ни пустых бутылок, ни бумажных залежей… И постройки ветшали себе потихонечку, зарастая бурьяном и крапивой, которые почему-то особенно любят заброшенные человеком места и даже не по причине радиации достигают совершенно невероятных размеров.

— Понять не могу, — проговорила Кира вполголоса. — Как одену что-то приличное — непременно отправлюсь гулять на свалку.

— Можно переодеться.

Ванечка, ничего не замечая, целеустремленно перся вперед. Через прутья и буераки. В желании осчастливить новых знакомых. Пока не уткнулся в проволочную сетку со ржавой табличкой «Запрещается». Запрещалось многое: ломать кусты, убегать на речку через окно (через дверь, стал быть, можно, прокомментировала Кира), ходить в деревню и на соседнюю территорию. Должно быть, имелись ввиду все же не прилегающие к деревне угодья.


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: