Говоря о "капитализме ростовщиков", М. Вебер имеет в виду его органическую связь с торговлей деньгами. Разумеется, крупными, отдаваемыми "взаймы" государству (или тем, кто персонифицировал его в каждый данный момент) под немалые проценты. Этот вид крупнокапиталистической деятельности заставляет здесь вспомнить (кроме всего прочего) о той, что совсем недавно практиковалась у нас на "рынке ГКО" - государственных краткосрочных обязательств, которые продавались "денежным людям" (или "структурам") под проценты, поражающие своими размерами даже видавших виды западных наблюдателей. Роль античных заимодавцев играли в нашей стране либо очень богатые и близкие к "властям предержащим" (а потому хорошо осведомленные о закулисных "правилах финансовой игры") российские ростовщики новой формации, либо так называемые "нерезиденты".

Другую преобладающую разновидность "архаической" капиталистической деятельности, особо выделенную М. Вебером, упомянувшим на втором месте "военных поставщиков", мы могли бы и опустить, поскольку она, что называется, "имеет место" и в условиях современного промышленного капитализма. Однако следует иметь в виду, что в античности эта деятельность развертывалась в условиях отсутствия промышленных источников "добывания" капитала, заменяя их и тем обеспечивая ей первостепенную роль в формировании и функционировании "архаического" капитализма. А кроме того следует учесть, что у нас военные поставки (например, в период недавней "русско-чеченской войны", развязанной в пределах одного и того же государства) имели своим источником не развитие, а наоборот, развал военной промышленности, разбазариваемой направо и налево в условиях хаотической "демилитаризации" нашей страны, усугубляемой целенаправленной "прихватизацией" ее собственности. Так что в конечном счете и здесь "военные поставщики" имели столь же благоприятные (если не более, учитывая несоизмеримые масштабы вооружений) условия для своих - "политико-экономических" - авантюр, как и их архаические предшественники, шустрившие в условиях античного "авантюристического капитализма" (так не раз называл его сам М. Вебер). Если же прибавить к этому возрастающую день ото дня потребность в оружии "криминальных структур", в связи с чем неуклонно (и скачкообразно) растет его - и без того фантастическое - количество, находящееся в "теневом" торговом обороте, то можно с уверенностью заключить, что нелегальные "военные поставщики" сыграли (и продолжают играть) в формировании и последующей эволюции нашего "нового русского" капитализма, так похожего на "архаический", ничуть не меньшую роль, чем те, которых упомянул М. Вебер в приведенном фрагменте.

Дальше идут у него уже упомянутые нами "откупщики должностей и налогов". К сказанному об "откупах" выше (с целью показать, что в условиях "нового русского" капитализма они "по своему значению" вовсе не "отступили на задний план", как это произошло на Западе, когда там пробил себе дорогу промышленный капитализм, а наоборот, укрепили и существенно расширили свои позиции, хотя и под другими названиями) здесь можно добавить лишь следующее. В некоторых из закавказских республик, а в особенности в Азербайджане, аналогичный процесс наметился еще в "застойные" и "раннеперестроечные" времена. Об этом свидетельствовали в своих публикациях некоторые из тогдашних "отъезжантов". Например, Земцов, автор книги "Проданная республика", вызвавшей сенсацию на Западе. В ней приводились любопытные данные о том, сколько в Азербайджане стоила та или иная "партийно-хозяйственная" должность (скажем, "пост" директора крупного завода или секретаря райкома КПСС), обещавшая ее обладателю немалые "дивиденды". После появления такого рода публикаций многочисленные анекдоты на эту тему, имевшие широкое хождение в центральной России еще раньше, уже не воспринимались как "хохмические" гиперболы и небылицы.

И хотя тогда было еще довольно далеко до превращения этих, казалось, "нетипичных" явлений в массовые и всероссийские, прейскурант должностей и привилегий, становившихся объектом купли-продажи на южных окраинах России, весьма выразительно свидетельствовал о том, какие деньги крутятся там в ожидании своего часа. И стоило только чуть-чуть приоткрыть ... шлюзы, как эти "сумасшедшие деньги" хлынули на территорию центральной России, пробив дорогу для укоренения здесь капитализма того особого типа, который воплотился (на глазах изумленных россиян) в образе "нового русского" капиталиста, способного превратить в предмет "откупа" все что угодно. А это уже с самого начала предопределяло ту "генеральную линию", по которой должно было пойти у нас развитие капитализма. Отданное нашими высокопоставленными экономистами на откупе рыночной стихии, - в их близоруком уповании на то, что "невидимая рука рынка" все расставит по своим местам, - оно, это "развитие", оказалось во власти столь же "сумасшедших", сколь и непродуктивных денег, возникших не в промышленной, а в торгово-авантюрной, т. е. (учитывая более чем архаическую специфику нашего "рынка") базарной сфере. А в ней мог сформироваться лишь соответствующий ей, то есть не рыночный, а "базарный" социокультурный тип капитализма со всеми вытекающими отсюда прискорбными последствиями для нашей экономики.

Как мы убедились на своем горьком опыте, этот воистину "базарный" капитализм древневосточного типа, возникший в России благодаря близоруким усилиям наших "крутых" западников, быстренько положил на обе лопатки промышленность, унаследованную от столь же скоропалительно, сколь и бездарно "отмененного" социализма. Сократил ее до карикатурно мизерных размеров, перекрыв ей кислород инвестиций (которые бурным потоком "утекали" на частные счета "новых русских" в зарубежных банках), и приступил к дешевой распродаже производственных фондов страны (еще вчера числившейся в первых рядах индустриально развитых держав). Процесс, который все еще продолжается (хотя уже "втихую"), - разумеется, без обещанного (это на путях-то сплошной деиндустриализации России!) "подъема материального благосостояния" ее населения. А поскольку промышленность, как показал М. Вебер, это совсем не только "технический", но и социально-экономический, шире - социокультурный - феномен, нетрудно было предположить с самого начала какой общенациональной, общероссийской катастрофой должен был обернуться этот "радикал-реформаторский" бизнес наших власть предержащих экономистов, вступивших (поначалу даже не подозревая об этом) в союз с грядущими гуннами "новой русской" закваски, одетыми по последней западной моде.

6. Вместо эпилога

Как видим, и непромышленный характер "нового русского" капитализма, и фискально-политическое происхождение "новых русских" капиталов, и поразительная "социальная близость" его основных персонажей соответствующим фигурам античного капитализма, - все это позволяет причислять наш нынешний капиталистический тип к архаическому. Однако тот факт (казалось бы, "неудобный" для нашей концепции), что российский вариант "архаического" капитализма возник на почве далеко идущей деиндустриализации и демодернизации нашей промышленности, унаследованной от социализма, может рассматриваться и как аргумент в пользу вывода об отличии "нового русского" капитализма от античных капиталистических разновидностей, возникших в условиях полного отсутствия таковой. Впрочем, этот аргумент утрачивает значительную долю своей силы, если не забывать при этом, что основная особенность генезиса и всей последующей эволюции "нового русского" капитализма до сих пор заключалась в том, что для него эта "почва" была скорее отрицательной, чем положительной: чем-то изначально чуждым, неорганическим, в лучшем случае "утилизируемым" не по своему прямому назначению, а как мертвый "материал", который важно поскорее сбыть (чтобы замести следы состоявшегося хищения чужой собственности), а там - "хоть трава не расти". Вот она и не растет до сих пор, поскольку сам факт продажи и перепродажи похищенной собственности ничего не прибавляет к субстанции самого "сбываемого" предмета.