Увы, страх и напряжение сыграли с ней дурную шутку. Слишком поздно поняла беглянка, что действовать так глупо и нагло её враг не мог.

"Дура!"

От резкого упадка Силы Терин замутило. Ноги подкосились так, что она едва не упала.

— Придётся тебя наказать, — шепнул враг с насквозь лживым огорчением.

В дверях выросла тень настоящего алинкаба, и спустя миг сознание Терин погасло.

Трактир был почти пуст.

Во-первых, в сумрачном зале сидел чернявый человек вместе со слугой — судя по одежде и общей болезненности облика, купец, отставший от каравана из-за приступа лихорадки, а может, несчастного случая или ещё какой напасти. Затем трое крестьян, угрюмо накачивавшихся пивом. Эти время от времени обменивались негромкими матерными репликами о неурожае, высоких ценах, стервозных бабах, дурной погоде и прочих рядовых объектах мужского недовольства. В дальнем углу спиной к стене сидел тип с длинным клинком у бедра. Этот последний имел смутное, будто бы благородное обличье и заметную долю не вполне человеческой крови в жилах — не то чей-то бастард, не то наёмник, не то мошенник, не то всё сразу. Тот ещё субъект. С виду не агрессивный, но желания свести близкое знакомство отнюдь не вызывающий.

Довершала картину пара скучающих бабёнок вполне однозначного рода занятий. Нечистой крови в их жилах было ещё больше, чем в "благородном", если судить по оранжевому оттенку кожи одной и слишком узким четырёхпалым ладоням другой.

"Толстая квочка" к заведениям высокого класса не относилась. А каково заведение, таковы и шлюхи. Закон природы.

Дверь громко заскрипела, отворяясь. Решительным, но притом беззвучным шагом вошёл ещё один посетитель. При виде него у выглянувшего с кухни хозяина трактира мурашки побежали по коже. И не то, чтобы посетитель был запредельно уродлив, изувечен, увешан оружием или ещё что в этом духе. Нет. Оружия он на виду не держал. Он вообще ничего не держал на виду. Просторный серый плащ почти до пола, наглухо зашнурованный от горла и до пояса; бесформенные чёрные штаны, скрывающие ноги и даже отчасти обувь; столь же бесформенные рукава куртки, доходящие до середины кистей. На руках — чёрные перчатки. На голове — капюшон плаща. И что под капюшоном, не разберёшь: плотная чёрная сетка полностью скрадывает черты.

В общем, видно, что роста пришелец ниже среднего и сложен не по-богатырски. А вот кто он по профессии, какой расы, какого возраста и так далее — поди, угадай!

Не обращая внимания на взгляды остальных посетителей, Закутанный подошёл к хозяину.

— Свежего яблочного сидра, жареного цыплёнка с рисом и чистую комнату.

В притихшем зале было отлично слышно жужжание многочисленных мух. И свистящий шёпот Закутанного желающие (то есть все присутствующие) разобрали без труда.

— Я ужасно сожалею, господин, — начал хозяин, на всякий случай кланяясь и скроив огорчённую рожу, — но…

Закончить оправдательно-отваживающую речь ему не удалось. Невесть откуда в пальцах Закутанного возникла серебряная монета, причём довольно крупная и неизвестной чеканки, но с минимумом примесей. Хозяин убедился в этом, машинально поймав брошенный ему аванс.

— За срочность доплачу отдельно, — сообщил Закутанный всё тем же шёпотом. — Угловая комната на третьем этаже, та, что с зеркалом, подойдёт наилучшим образом.

— Но…

Толстый материал перчатки не помешал Закутанному звонко щёлкнуть пальцами. В зале трактира сразу стало гораздо тише прежнего. Хозяин далеко не сразу понял, отчего тишина стала такой жуткой, но всё-таки понял… и буквально облился ледяным потом.

Мухи больше не жужжали. Потому что в обеденном зале трактира их не осталось.

По крайней мере, живых.

"Заклинание?!"

— Не торгуйся, — прошелестел Закутанный, оценив эффект от демонстрации своих возможностей, и прошёл к одному из дальних столов своей стремительной беззвучной походкой. Даже одежда не зашуршала.

Сел, как и "благородный", в тёмном углу, после чего окончательно затих.

Любопытство — могучая сила. Немногим менее могучая, чем страх. Одни из глушивших пиво крестьян, выждав минуту, тихонько поднялся и улизнул из "Толстой квочки". Ещё минутой позже слуга купца, повинуясь малозаметному жесту хозяина, поднялся наверх, в занятые ими комнаты. Но больше никто обеденный зал не покинул.

Колдун? Ну и что? Авось не убьёт и не покалечит. Тех, которые убивают и калечат, Попутный патруль не щадит. А вот похвастать потом, что рядом с таким удивительным субъектом сидел… ну, почти рядом, хотя и не за одним столом… это ж не на один вечер рассказов!

Но прежде, чем в "Толстую квочку" явились первые любители поглазеть, предупреждённые кухонной обслугой и улизнувшим крестьянином, в трактире появилась ещё одна примечательная пара путников родом явно не из ближних окрестностей.

Первым в дверь вошёл светловолосый и светлоглазый мужчина. Вот уж он-то был покрыт татуировками так, что на два пальца чистой кожи вряд ли отыщешь. Лоб, щёки, нос, подбородок, шея, руки… одного понимающего взгляда на вязь многоцветных узоров было достаточно, чтобы определить в вошедшем служителя Господа Смирения, или Пятиокого. Впрочем, хозяин не так хорошо разбирался в иерархии слуг этого не очень популярного божества, чтобы понять, какое место в храмовой иерархии занимает татуированный.

Следом за светлоглазым вошла, двигаясь механически и глядя исключительно под ноги, девушка. Судя по тому, что не было скрыто одеждой — чистокровный (или почти чистокровный) человек. Недавно достигшая детородного возраста, в запылённом, кое-как залатанном грязно-зелёном платье, чёрных чулках и грубых деревянных башмаках. Очертания фигуры скрадывал неожиданно чистый и новый чёрный плащ почти до пола, возможно, принадлежавший её спутнику. Из-под небрежно накинутого капюшона выбилась пара не слишком чистых бронзовых прядей.

— Добро пожаловать! — расплылся в улыбке хозяин, не забывая кланяться. — Чем можем послужить вам и вашей прелестной спутнице?

Визит служителя Пятиокого был как нельзя более кстати. Может, Замаскированный и не собирается никому угрожать, но в присутствии посвящённого, божьего человека, ему в любом случае придётся присмиреть.

— Еды поприличнее и смежные комнаты на одну ночь, — ответил татуированный, бросив быстрый оценивающий взгляд на Замаскированного.

Тот не шевельнулся. Зато прямо в воздухе обеденного зала как будто шевельнулось нечто смутное, вроде клубка странно лёгших теней на самом краю поля зрения или стеклянистой дрожи воздуха над горячими углями.

Явилось — и снова сгинуло.

Татуированный слегка растянул губы (что было не так-то легко заметить из-за покрывающих лицо узоров) и направился к столу, где в одиночестве сидел Замаскированный.

— Приветствую. Могу я спросить, кто вы и куда направляетесь?

— Приветствую, — раздался ответный шёпот.

Короткая пауза и одно-единственное слово:

— Да.

Татуированный хмыкнул.

— Меня называют Холодной Шуйцей или просто Шуйцей, — объявил он. — Сия девица, находящаяся на моём попечении, зовётся Репой. Бедняжка не совсем здорова. По воле её родителей я сопровождаю её в храм Господа Смирения, что в Такворсе Холмовом. А вы кто? Уж простите моё любопытство, но я никак не могу опознать вашу школу и заклинательный класс.

— Мои школа и класс, — был ответ, — в знакомой вам системе понятий определимы с большим трудом. Довольно будет сообщить, что какой-то конкретной школы я не придерживаюсь, а мой класс довольно высок. Что до остального, то вы можете называть меня просто Тенью. Это прозвище находится примерно так же далеко от истины, как любезно названное вами "внешнее" имя, общее для всех алинкабов Гаэ-Себиша. О помянутой вами "воле родителей" я промолчу, ибо не люблю изъясняться площадной руганью. Но бедняжка, которую вы незаслуженно обозвали Репой, могла бы быстро… выздороветь, если бы вы удосужились снять с неё Кольцо Повиновения.

Шуйца умел держать удар. И умел не бросаться в атаку сломя голову, исчерпав аргументы.