В. Пеньков
ПОДАРОК ОХОТНИКА
Рассказы
Художник К. Фадин
Молодая гвардия, 1976 (Бригантина)
Scan , OCR , Spellcheck А. Бахарев
Содержание
Майнушка
Взаимная выручка
Сюрприз
Злодей
Испорченное настроение
Туртушки
Трезор
Лесная музыкантша
На таежной тропе
Трое
Без выстрела
Секрет
Меченый
Подарок охотника
Из окна вагона
Серегино горе
Непонятный зверь
На острове старой ивы
Заячье убежище
Сторожа чапуры
Эксперимент
Небольшая прогулка
В родном краю
Ю. Романов. Послесловие
Светлой памяти отца моего
Василия Михайловича Пенькова
МАЙНУШКА
0днажды в ясный майский день, когда мне оыло девять лет, старшая сестра Галина повезла меня к тете.
На наш стук в дверь из комнаты донесся шепелявый детский голосок:
— Никого нет! Никого нет!
— А где тетя Поля? — спросила сестра.
В комнате молчали. Галина постучала снова.
— Никого нет! Никого нет! — громче прежнего ответил тот же голосок.
Мы подождали на лестничной площадке и собирались уходить, но тут вдруг открылась дверь — и на пороге появилась улыбающаяся тетя Поля.
Как только за нами захлопнулась дверь, тот же детский голосок произнес:
— Здравствуйте! — и сразу же комнату заполнила птичья трель.
Я подбежал к распахнутому настежь окну. На подоконнике, в голубенькой клетке, увидел виновника этой маленькой истории.
На тоненькой ветке ивы, прикрепленной в уголке клетки, сидел скворец и через узорчатую решетку с любопытством посматривал на меня своими черными бусинками хитроватых глаз.
Никогда раньше я не видел «говорящих» птиц и почему-то думал, что все они должны быть сказочно красивы, а увидев обыкновенного скворца, даже разочаровался.
Но позднее, когда я чаще стал бывать у тети, то так полюбил эту забавную милую птичку, как могут любить лишь дети...
Попал скворец в дом желторотым птенчиком со сломанным крылышком. Шло время, косточка срослась, но летать скворец больше не мог. Отпустить на волю беспомощную птицу на семейном совете не решились. С тех пор и остался скворец в клетке.
Майнушка оказался очень наблюдательной и на редкость восприимчивой птичкой. К концу второго года скворец неожиданно заговорил. Он запомнил много слов и коротких фраз.
Сын тети Поли Борис, бывало, как берется за школьные тетрадки, выполнять домашние задания, так у него с языка срывается:
— Эх, уроки...
И вот взял однажды Борис портфель, вытащил тетрадку и только было открыл рот, видно, хотел произнести свое слово, а Майнушка так жалобно, точь-в-точь как он:
— Эх, уроки...
Все, кто был в комнате, захохотали, а Борис смутился, не выдержал этого смеха и выскочил за дверь. Но с тех пор за уроки стал садиться без вздохов: отучил его скворец.
Если по лестнице раздавались тяжелые шаги и слышалось пыхтение, словно от паровоза, Млйнушка оглашал всю комнату радостным криком:
— Отец! Отец!
А если за дверью слышалось шарканье ботинок и продолжительное шмыганье носом, то Майнушка оповещал печальным голосом:
— Борька с двойкой...
Позднее, когда я вырос и узнал, что такое приобретенный условный рефлекс, то, конечно, перестал удивляться необыкновенному «уму» птицы.
Но в то время я относился к Майнушке, как к какому-то чуду, и порой даже побаивался его: мне казалось, что скворец знает мои недостатки и может при всех их высказать.
Первое слово, которое произнес Майнушка, — это «кот». В семье часто упоминалось о соседском коте, вот он и запомнил. Но никто еще в то время не знал, что именно от этого кота, которого даже подкармливали иногда, чтобы не очень заглядывался на Майнушку, пропадет скворец.
Как-то поздним вечером, в дождливую погоду, я с матерью заехал к тете и, вбежав в комнату, увидел пустую клетку.
— А где Майнушка? — предчувствуя несчастье, дрогнувшим голосом спросил я.
— Не уберегли мы нашего любимца... Кот соседский задушил... — прослезилась тетя.
Долго я стоял перед осиротевшей клеткой и никак не мог понять такой кошачьей жестокости...
Город Ташкент, 1935
ВЗАИМНАЯ ВЫРУЧКА
В том году разлилась Сырдарья как никогда! Вырвалась она из своих берегов, и скрылись под водой прибрежные озера, до макушек погрузились в воду громадные ивы. Уткам — раздолье: кругом простор, далеко видно. Сидят себе и спокойно плещутся в затишьях, ни подойти к ним, ни подъехать. Но мы с Тимкой, шустрым, белобрысым пареньком, решили перехитрить птиц. Нарубили прутьев тала, нарезали камыша и все это прикрепили к бортам дедовой лодки. Вот и готов «ковчег»! Чем не похож на вывороченный куст, плывущий по течению?
В тот же день, решив поохотиться, отчалили от берега.
— Смотри, вон крякухи... — шепчет мне Тимка.
Прямо впереди виднелся островок, а за ним целая партия кряковых. Под прикрытием островка мы подплыли к уткам незамеченными. Вытянули лодку на песок и поползли.
Островок небольшой. Левая сторона покрыта сухим старым кустарником и пробивающейся зеленью джирика, правая песчаная.
Тимка старше и проворнее меня, ползет первым, я немного сзади и правее его. Селезни заманчиво крякают, утки шлепают по воде крыльями, играют, как домашние. В предчувствии удачи переглядываемся с Тимкой и оба довольно улыбаемся... Но вот Тимка что-то перестал двигаться и как поднял руку, да так и застыл на месте.
— Ты чего? — спрашиваю его шепотом.
А он весь побледнел, глаза испуганные, рот скривился, видно, силился сказать что-то и никак не мог. Взглянув в то место, куда смотрел Тимка, я в метре от его лица увидел серый столбик с головкой гадюки.
«Ну и разиня!» — с горечью подумал я о Тимке и прицелился в змеиную головку. С такого близкого расстояния гадюке оторвало голову, и она, свернувшись восьмеркой, противно извиваясь, скорчилась в судорогах.
Вскочив после выстрела, я хотел подойти к насмерть перепуганному Тимке, но тут раздалось такое шипение, как будто на раскаленную сковороду попала вода. Я невольно повернулся и обмер...
В двух-трех шагах кончался кустарник и начинался песок, а на песке лежал здоровенный корявый пень, весь облепленный змеями.
Серые, извивающиеся тела походили на громадный перепутанный клубок, от которого во все стороны вместо веревочных концов торчали настороженные змеиные головы. Этот клубок шипел и извивался, точно спрут, выброшенный на берег.
Я так растерялся, словно по горло увяз в трясине, и никак не мог сдвинуться с места...
Не знаю, сколько бы еще времени я так простоял, если бы не Тимка. Оправившись от испуга, он увидел, что я тоже попал в беду, и решил помочь другу. Схватил меня за руку и...
Пришли мы с Тимкой в себя, лишь когда очутились в лодке.
Разве мы знали тогда, будучи сорванцами, что змеиный яд лечит людей от разных недугов? В те далекие годы даже белобородые старцы порой поучали:
— Если хочешь оставить свой след на земле, убей змею, построй дом, породи сына, вырасти сад, напиши книгу...
Станция Сырдарьинская, 1936
СЮРПРИЗ
На низком, усеянном шлифованной галькой и голышами берегу Чирчика нас с другом застал вечер. Мой друг, Иван Григорьевич Васюхнов, был старше меня, много читал и слыл на нашей улице заядлым рыбаком и охотником. Вот и в тот день, после неудачной охоты, Григорьич не успокоился. И пока я заготавливал топливо на ночь, он, мурлыкая себе под нос какую-то одному только ему известную песенку, возился с большущими крючками.