— Мой бог, если вы уже однажды доказали, что ваш автомобиль — это автомобиль, причём, доказали в суде, зачем вы доказываете это ещё раз?

— Ваша честь, я делаю это с целью распространения знаний. Дело в том, что в нашей стране дискриминируются владельцы картонных автомобилей, и я считаю своим долгом как можно чаще и подробнее рассказывать о…

— Хватит! Хватит, господин Хайднагер. Я всё понял. Больше вопросов по этому поводу не имею. Адвокат ответчика может продолжать.

— Из сказанного следует, — пробурчал господин Тромп, — что первое наше предупреждение утратило смысл. Истец, получается, не знает, что картон портится под дождём. Хотя, конечно, на самом деле он знает…

— Ваша честь, та женщина, она наверно ведь тоже на самом деле знала, что горячий кофе обжигает, — встрял Эрни.

— Оставьте это, господин Хайднагер. Я уже принял к сведению. Пусть говорит дальше.

— Так вот, — угрожающе прорычал господин Тромп, — если он не знает, то я ему об этом сообщаю. Картон портится под дождём, господин Хайднагер.

— Извините, но я уже про это забыл, — радостно сказал Хайднагер, — память, знаете ли, подводит.

— Если вы забыли об этом, то это ваша проблема!

— Сдаётся мне, господин Тромп, что вы не уважаете права инвалидов.

— Какой вы, к чёрту, инвалид?

— Не оскорбляйте меня, у меня справка есть, господин Тромп. Вот, смотрите, тут написано: «клиника Параплазмиальной Нанохиругрии подтверждает, что господин Эрни Хайднагер имеет проблемы с памятью».

— Какая клиника? — переспросил судья.

— Параплазмиальной Нанохирургии.

— Что-то не слышал о такой.

— Она недавно открылась, ваша честь. Позавчера.

— Где, позвольте поинтересоваться?

— Тополиная улица, двенадцать.

— Но это же ваш адрес! Скажите, господин Хайднагер, а кто владелец этой клиники?

— Моя жена.

— Она у вас врач?

— Нет, что вы, ваша честь, она — народная целительница. Сначала ей, конечно, не разрешили открывать клинику, однако через суд удалось доказать, что прописываемые ей лекарства абсолютно безвредны. Точнее, это даже не лекарства, а биодобавки, гомеопатические средства и заговорённая дистиллированная вода. Она, кстати, не вреднее обычной. Эти средства даже в аптеках продаются. Кроме того, моя жена владеет средствами энергетической диагностикой, как неожиданно оказалось, поэтому…

— Диагноз постановляю считать верным, — вздохнул судья.

— Тогда пункт номер два, — рявкнул господин Тромп, — поскольку машина до стихийного бедствия, которое ещё не произошло, каталась только под горку, то после ремонта мы будем настаивать, чтобы она каталась аналогично. Этому мерзавцу не удастся поставить на неё современный мотор и выставить нам счёт за ремонт.

— Ваша честь, — вставил Эрни, — дело в том, что ремонтная мастерская вряд ли сможет предоставить мне ровно тот мотор, который стоял в моём автомобиле до предполагаемого стихийного бедствия. Это — эксклюзивная разработка. Единственный экземпляр. Поэтому по закону я буду требовать аналогичный. Такой, чтобы моя машина как и раньше могла ездить со скоростью двести километров в час.

— Что?!! — просипел судья, — вы же говорили, что вашу машину надо толкать, чтобы она ехала. Какой мотор?

— Ваша честь, я не говорил, что её надо толкать, я говорил, что её можно толкать. Можно толкать, а можно и не толкать. Однако я готов вам продемонстрировать видеозапись, на которой запечатлён мой автомобиль в движении.

— Протестую, ваша честь.

— Протест отклонён. Демонстрируйте.

Эрни второй раз подошёл к проектору и запустил видеозапись. Эта видеозапись повергла судью в ещё больший шок, нежели фотография автомобиля Эрни.

— Истец, это ни в какие ворота не лезет. Вы показали нам статичную картинку, по которой пронёсся наложенный на неё ваш автомобиль. Это — видеомонтаж.

— Возражаю, ваша честь. Это не видеомонтаж. Это — документальное авторское кино. Вы знаете, я был на одном слушании, и там признали, что такое кино тоже имеет право на жизнь. Теперь оно считается документальным. Документальный андерграунд. Да. Альтернатива.

— Но это же — монтаж!

— Ваша честь, это — моё видение мира. Если ваше видение отличается от моего, то не надо в этом упрекать меня.

— Но ваше видение не может выступать в качестве доказательства.

— Как же так, ваша честь? Такое кино можно даже показывать по телевизору под видом документального и наговаривать под него соответствующий текст. Раз его показывают на всю страну, то уж в одном маленьком суде точно можно.

— Истец, ваш фильм пройдёт экспертизу. Если экспертиза покажет, что это — монтаж, фильм не будет считаться доказательством. Кроме того, экспертизу пройдёт и сам ваш автомобиль. Эксперты проверят, действительно ли он ездит с заявленной вами скоростью.

— Ваша честь, я не возражаю против экспертизы. Однако настаиваю, чтобы эксперты были незаинтересованными.

— Согласен.

— Ваша честь, незаинтересованными могут быть только эксперты, являющимися сарманастристами по вероисповеданию.

— Кем? — судья опять невольно вскинул брови.

— Понимаете ли, ваша честь, недавно состоялось одно слушание, на котором истец, проиграв дело, настоял на том, что суд был заинтересован. Дело по мнению истца следовало рассматривать на суде, набранном из народа некоторого конкретного географического места, исповедующим некоторую религию. Это он обосновал тем, что дело касалось непосредственно этого народа. И его требование удовлетворили.

— Что такое «суд, набранный из народа»?

— Я имею в виду, что судья, адвокат, прокурор и так далее — все должны были быть представителями народа, населяющего то конкретное место и исповедующими ту религию. На конкретном месте я не настаиваю, однако вероисповедание — обязательно. Ведь дело касается вероисповедания.

— Да каким же образом?

— Элементарно. Я — сарманастрист. Мой автомобиль, соответственно, тоже. Эксперты другого вероисповедания наведут на нас порчу.

— Мой бог, да я ни разу не слышал даже о такой религии. Где я вам найду таких экспертов?

— Это не проблема, ваша честь, могу порекомендовать вам сразу двоих. Мой троюродный брат и его друг.

В душу судьи в очередной раз закрались страшные подозрения.

— Скажите, господин Хайднагер, а кроме них кто-нибудь ещё исповедует эту религию?

— Конечно, ваша честь: ещё я и моя жена. Однако по понятным причинам мы не можем выступить в качестве экспертов. Предчувствую ваш вопрос: зарегистрирована ли эта религия? Да, зарегистрирована. Сначала, конечно, нам не разрешали это сделать, однако после регистрации церкви сайентологии всё прошло без проблем. Всего три судебных заседания — и вот она, новая религия.

— Иными словами, экспертами-сарма… как их там?.. могут быть два человека на Земле.

— Получается так, ваша честь, но любой желающий может вступить в нашу церковь. Первоначальный взнос, правда, полмиллиона евро, но верующих это не должно останавливать.

— Проклятье! — не сдержавшись, выругался судья, — дело откладывается для проведения экспертизы.

— Протестую, ваша честь, — вскочил господин Тромп. Господин Пуаре в это время что-то переливал из пузырька в стакан с водой. — Истец ставит суду слишком много условий.

— Я — дискриминируемое меньшинство, мне можно, — скромно сказал Энри.

— Да какое вы меньшинство? — заорал Тромп, — вы — белый. Довольно молодой…

— Напоминаю, господин Тромп, во-первых, я — инвалид. У меня проблемы с памятью, если вы не забыли. Во-вторых, я — сарманастрист. Это — очень немногочисленная в нашей стране религия. В-третьих, я — автор андерграундных фильмов. Никем не понятый и всеми осмеянный. Наконец, в четвёртых, я — Хайднагер. Это меньшинство в нашей стране особенно сильно дискриминируют. Например, не было ни одного президента — Хайднагера. Я проверил. Ни одного епископа. Ни одного миллионера. Хайднагерам постоянно на протяжении веков вставляли палки в колёса. А отвечать за это теперь вам. Кстати, ваша честь, я требую рассмотрения моего дела судом присяжных.