Я откинулась на спинку стула и смотрела на потолок, надеясь, что ко мне придет какое-то озарение. Ох, это унизительно, подумала я, ощущая острое чувство жалости к себе. Серафимы на меня сердиты. А хуже всего, я подвела Тамми.

Полная негодования, я с силой пнула ножку стола. Моя нога со стуком ударилась об железную поверхность, но я не почувствовала ни отдачу, ни вообще какое-нибудь ощущение в пальцах ног.

Я знаю резонанс ауры Тамми. Я сама могу найти ее будущее, самонадеянно внушала я себе, но тут же уныло опустила плечи, не сомневаясь в своей бесполезности в этой части.

Я не фаталист, нет - я просто реалист. Но все же меня не покидала маленькая надежда, что я на что-то годна, что у меня получится изменить резонанс ее ауры и спрятать ее от Демуса и Арариэль. Весь вопрос во времени.

Приняв решение, я снова уставилась на потолок, выдыхая весь воздух из груди. Закрыв глаза, потянулась к материи времени - мерцающим серебристым потокам, которые разливались в бесконечном движении во всех направлениях. Сияние аур людей, живущих в эту самую секунду, придавало потоку яркое свечение. Поток в виде водопада означал прошлое. Оно тоже сияло, но не столько ярко как настоящее. Свет прошлого состоял из памяти. Чем ближе к настоящему, тем он ярче, чем дальше, тем темнее. И совсем далекое прошлое было похоже на звездное небо – тьма и всполохи света, которым являлись людьми, которых помнили, какие-то значительные события и катастрофы, оставившие след в памяти мира. Но сейчас, ближе к настоящему времени, поток спадал сияющими волнами-нитями: переплетенными, связанными между собой, а затем расходящимися друг от друга.

Поток будущего, уходящий вдаль вперед, отличался от прошлого. Там не было черных волн, зато были затуманенные нечеткие линии, обозначающие «что могло бы быть». Такие линии создавались сознательными мыслями и были связующим мостиком между настоящим и будущим. В каких-то местах поток будущего становился широким и бурным, в других оставались лишь узенькие четкие проливы. Такие четкие линии оставляли в большинстве случаев люди искусства. Учителя. Дети. Влиятельные лица, движущая сила.

Меня интересовал светящийся поток настоящего, и я сосредоточилась на поиске Тамми. Я знала, что Демус тоже искал ее, и приступ страха чуть сбил мою концентрацию.

«Сосредоточься» - приказала я себе, слыша гул человеческих голосов за дверью. Наверно меня обсуждают.

Мое внутреннее зрение стало яснее, и теперь я как бы нависла над излучающим свечение потоком, охватив взглядом все настоящее и ища знакомые мне особенные всполохи. Я видела каждый поток, и каждая линия открывалась передо мной – тысячи душ светились особенным светом, но мне нужен был тот особый свет Тамми. И вот, с едва слышимым звуком, как ударив пальцами по стеклу и ощутив обратную вибрацию, я почувствовала ее.

Тамми, с радостью подумала я. Это точно должна быть она. Девушка находилась не слишком далеко отсюда. Я сосредоточилась на ней, пытаясь слиться с ее мыслями, но мне удалось получить только ощущения – мокрые волосы, колени ноют от ссадин, в душе страх и безысходность. Вибрация стала сильнее, появился звук дрожащего стекла, а во рту возник кислый привкус. Я задалась вопросом, были ли это ощущения теми, по которым серафимы находили души, находящиеся в опасности.

Тамми совсем не думала о будущем, вместо потока ее будущего были лишь редкие вспышки в туманной мгле. Я попыталась влиться в этот туман, который существовал между общим настоящим и будущим, чтобы коснуться ее мыслей, как я могла дотянуться до Накиты или Барнабаса, но все мои старания походили на попытки вставить нитку в иголку, не видя ни то ни другое. При таком раскладе точно ничего не выйдет. Но вот изменить резонанс ее ауры… Думаю, это я смогу.

Я плавно вернулась в реальность и открыла глаза, посмотрев на часы. Все мои поиски не заняли и минуты. Отлично, я ее нашла. Теперь нужно провести изменение ауры. Я удобнее устроилась на стуле и продолжила.

Закрыв глаза, я снова погрузилась в божественное, и теперь я видела мир в цветном свете – каждая аура излучала свои цвета. Я сосредоточилась на ауре Тамми, окрашивая ее в зеленые и оранжевые оттенки. Я изменила свечение моих жнецов, когда мысленно общалась с Барнабасом и Накитой. Не знаю, как я это делала, просто напрямую будто посылала к ним свои размышления и получала от них ответную реакция – желание Накиты понять и принять, глубокая печаль Барнабаса о трагедии смертных. Но мои думы о Тамми могли только усилить краски ее ауры, а это было бы совсем не к месту.

Нахмурившись, я подумала, а не найду ли я нужные ответы в ее прошлом. Нависнув над потоком прошлого Тамми, я смотрела в его глубину, видя поверху только грусть и печаль. Но под темными потоками виднелось истинные причины ее горя: вечеринка по случаю дня рождения Тамми, обещание ее папы обязательно быть там, нетерпеливое ожидание и вдруг – ссора между родителя, и вся радость от подаренной отцом красивой сумочки пропала; эта сумочка так и лежала глубоко в шкафу горьким напоминаем о случившемся.

Был провальный тест в школе, затем еще один, и еще, и было легче притвориться что все это не имеет для нее значение, чем снова попробовать и снова завалить. Дальше по потоку я увидела, как глубоко Тамми приняла к сердцу всякие сплетни и прочую чепуху про свою одноклассницу, и уверенность что за ее спиной тоже самое наговаривают про саму Тамми. Такая «уверенность» заставила ее отгородиться от других, поэтому и настоящих друзей не было.

Все эти воспоминания слились в поток понимания, что все обещания в детстве были просто словами, что вокруг нас окружает ложь и наигранность, что добро лишь показательно, а глубоко внутри все люди эгоисты и безразличны к другим. Неудивительно, что душа Тамми была потеряна. На фоне этой печали все радостные воспоминания и эмоции меркли и почти затерялись в потоке. Настолько затерялись, что уже невозможно было добиться мысленно пересмотреть масштабность добра и счастья в ее жизни.

И чтобы не расплакаться вместе с Тамми я кусочек за кусочком просматривала ее жизнь. Как насчет этого? Подумала я, видя как они с мамой смеются, когда выбирают коробку мороженного в магазине. А вот это? Я увидела радостное удивление девочки - идя по дороге домой, она обнаружила под ногами перо голубой сойки. И воодушевление от собственноручно написанного стихотворения, но которым она так и не поделилась с матерью, потому что в этот момент та была занята сломанной посудомоечной машиной. Но все эти добрые воспоминания Тамми просто вымела из своей памяти, как будто их никогда не существовало. «Вот оно!» - воскликнула я, видя благодарную улыбку Джонни, когда Тамми сделала ему завтрак. Разве это ничего не значило для нее?

Тэмми глухо застонала, прижимая колени к груди. В ее ауре мелькнула искра, и я поняла, что Тамми, хоть и не видя меня, почувствовала мои мысли о ее жизни. Я с волнением наблюдала, как в ее ауре понемногу тускнеет оранжевый цвет, пока Тамми вместе со мной пересматривала свою жизнь.

Воодушевившись, я сосредоточилась на Джонни, потому как в отличие от других воспоминаний, эти не были глубоко зарыты в ее памяти. Теперь Тамми плакала от сожаления. Это было первым шагом к изменению ее ауры, и я ментально вцепилась в него что есть силы. Просеивая ее жизнь, я находила все больше воспоминаний о Джонни, которые она уже подзабыла. Еле слышное спасибо за то, что в это воскресение Тамми дала ему пульт от телевизора, чтобы он мог посмотреть свою программу. Благодарность, которую Тамми ощутила, подслушав как Джонни хвалил ее перед своими друзьями. Момент, когда он изменил ее результат в боулинге, и теперь казалось, что она победила. Он любил ее, а она почти забыла об этом.

Я будто своим телом ощущала, как плакала Тамми, обнимая свои колени, чувствую себя совершенно несчастной. Я могла явственно ощущать ее боль и страдание и поэтому решила поделиться с ней своей надеждой, своими мыслями о том, что все не так уж и плохо. Прошлое значило так мало, когда впереди у нас целая жизнь. Надо только взглянуть на нее другими глазами.