В правление регентши-мужеубийцы произошло несколько событий, важных и показательных. На южной границе начались неудачи. Гнилую династию Сун в 479 г. сменила новая династия — Ци, сразу переманившая на свою сторону княжество Уду и отразившая два натиска северян в 480 и 481 гг. Зато на северной границе наметилось улучшение. В 479 г. заявил о своем существовании народ киданей. Это древнемонгольское племя, обитавшее в Северо-Западной Маньчжурии, испытывало натиск со стороны Когурё и потому добровольно подчинилось империи Вэй, согласившись платить дань[342], но отказавшись давать людей для пополнения вэйской армии. В 480 г. потомки юйвэньцев, татабы, просили разрешения поселиться в пределах империи и были приняты в число подданных[343]. Жужань ослабела, так как от нее отделились телеуты. Они откочевали на запад и создали самостоятельное владение, искавшее союза с империей Вэй. Наконец Тогон, естественный враг империи Вэй, увяз в мелкой войне с танчанами — кочевыми тибетскими племенами нагорий Амдо[344] — и перестал тревожить западную окраину империи[345]. Но все эти события происходили почти без участия правительства императрицы Фэн, которое больше занималось внутренней перестройкой своего государства.

Двор в Пинчэне постепенно, но неуклонно терял свой кочевнический облик и превращался в обычную столицу Китая. Инициатива перестройки принадлежала придворным кругам.

Говоря об экономическом развитии страны, следует учитывать не только как собираются богатства, но и на что они растрачиваются. Императрица Фэн устанавливала при своем дворе китайские моды. Для придворных разных рангов как знаки различий были введены значки в виде красивых подвесок, брелков и лент. Кочевнические халаты оказались вытесненными красивыми красными куртками. Во дворце соорудили роскошный тронный зал. Для детей знатных богачей учредили школу с китайскими учителями[346]. Однако жестокий сяньбийский обычай, по которому мать наследника престола предавали смерти, чтобы лишить ее влияния на будущего царя, остался в силе[347]. Табгачское государство, становясь китайским, в конце V века переживало мучительную стадию перерождения — оно превратилось в кочевническо-китайскую химеру.

Скомпрометированный даосизм, уступивший свое влияние на «варварское» население империи Вэй буддизму, терял последние позиции при дворе, понемногу вытесняемый конфуцианством. В 482 г. юный император Тоба Хун II впервые совершил церемонию поклонения предкам по конфуцианскому ритуалу[348]. Одно это должно было обеспокоить даосов, но в 485 г. последовал указ против магии и гаданий, т.е. против узкой специальности даосских монахов. Мотивом запрещения было противоречие науки о предсказывании будущего классическим книгам, и особенно строго воспрещалось гадать о судьбе народа. Гадательные книги было предписано сжечь, хранение их квалифицировалось как преступление[349]. Указ лишил даосов права на всякую деятельность, но окончательная гибель их общины, разумеется, в легальной форме, наступила год спустя после смерти императрицы Фэн, т.е. в 491 г. Тогда был убран знаменитый алтарь Лао-цзы, сооруженный Тоба Дао, запрещены старинные табгачские обряды и введен новый культ — поклонение солнцу и луне, в 492 г. замененный обычным китайским культом «Пяти царей», т.е. конфуцианством[350].

Реформы культа и изменение обычаев можно рассматривать как индикатор изменения политической ориентации. Правительство императрицы Фэн явно предпочитало китайских подданных табгачским. Ради примирения с китайским населением в 484 г. была проведена реформа налогов. До этого налог взимался с группы, состоявшей из 3-10 семей, плативших в казну 2 куска ткани, 2 фунта пряжи, фунт шелковой нити и 200 мер зерна. Кроме того, в пользу местного правителя добавлялся один кусок ткани, а часто и больше. Из собранного налога местные правители брали себе столько, сколько хотели, а остальное сдавали в казну. Реформой было установлено жалованье чиновникам и снижен налог: 2 куска ткани и 29 мер зерна в казну и 2 куска ткани — чиновникам. За расхищение и вымогательство должностные лица подвергались смертной казни[351].

Эта реформа облегчила положение китайского крестьянства, но за счет табгачской знати, утерявшей все плоды своих побед. Преимущественное положение детей завоевателей превратилось в фикцию, и было ясно, что это только начало процесса.

Еще раньше получили облегчение жители городов, обслуживавшие двор и придворных. Сразу вслед за отречением царя-монаха Тоба Хуна I указом 471 г. было освобождено большое количество рабов, что подрывало экономическую мощь табгачской знати, и были сняты все ограничения с ремесленников, населявших города. С этого времени они получили право выбирать место жительства, свободно передвигаться по стране и менять профессию[352].

Как и в средневековой Европе, престол в борьбе против феодалов блокировался с горожанами.

Реформа коснулась и администрации.

Чиновники в округах и уездах были переведены на жалованье, определявшееся в зависимости от численности населения[353]. Этим мероприятием табгачские феодалы были отстранены от управления, а на ответственные должности назначены китайцы[354].

Была создана новая система сельского самоуправления — институт «трех старшин» (саньчжан). Каждые 5 дворов составили соседскую общину с квартальным старшиной: 5 таких общин — деревенскую общину; 5 деревенских общин — сельскую общину. В обязанности старшин входили учет населения; распределение налогов и повинностей; ежегодный передел земли; наблюдение за политической благонадежностью населения. Для табгачей, не растворившихся в китайской массе, места в жизни не оставалось.

Императрица Фэн скончалась в 490 г., и юный Тоба Хун II получил всю полноту власти. От отца он унаследовал энергию своих табгачских предков, а от матери — утонченность китайских. Поэтому он с отцовской страстностью продолжал материнское дело — китаизацию табгачей. Для начала он обеспечил тыл империи. Одним удачным походом Жужань была сокрушена, но, конечно, не завоевана, ибо жужани, как всегда, разбежались и попрятались в горных ущельях Хангая и Хэнтея. Другой поход в том же 491 г. вернул к покорности Тогон, причем император милостиво отпустил пленных. В 493 г. Тоба Хун II выступил против Южного Китая, но дожди и недостаток необходимого снаряжения заставили его прекратить военные действия и остановиться в Лояне.

Древний китайский город произвел на Тоба Хуна II такое впечатление, что он решил перенести туда столицу своей империи и в 494 г. выполнил это намерение. Ему казалось, что, имея базой Лоян, близкий к театру военных действий, он легко добьется победы над империей Ци, но наступление северян захлебнулось. Это еще раз заставило Тоба Хуна II пересмотреть порядки в своем государстве.

За сорок лет относительно мирного существования табгачи потеряли многие степные традиции и усвоили много китайских обычаев. Это не могло не повлиять на военную выучку табгачской молодежи; она была просто необстреляна. Но Тоба Хун II счел повод достаточным, чтобы разочароваться в своем народе. В 495 г. он издал указ, запрещающий употребление сяньбийского языка, ношение сяньбийской одежды и косы, бывшей отличительной особенностью табгачей. Китайский язык, одежда и прическа были объявлены обязательными под угрозой разжалования в рядовые. Были также запрещены браки табгачей с соплеменниками, сяньбийские имена велено было сменить на китайские и даже запрещалось хоронить покойников в родных степях. Доводя дело до конца, Тоба Хун II изменил даже название династии Тоба на Юань[355].