Ради этого он отдаст все, пожалуй даже жену-красавицу. Ольга Сергеевна Павлищева пишет мужу 31 января 1836 года: "Я сердита на тебя за то, что ты написал Александру. Это привело только к тому, что у него разлилась желчь: я не помню его в таком отвратительном расположении духа: он до хрипоты кричал, что предпочитает все отдать, что имеет (включая, может быть, свою жену), чем снова иметь дело с Болдином, с управляющим, с ломбардом и т.д." Если он готов отдать все, лишь бы не заниматься хозяйством в своем имении, которое разворовывается, то что же он мог отдать ради возможности спокойно работать в архивах?!

1834 год для Пушкина богат неприятностями. Летом Наталья Николаевна уезжает в Полотняный Завод, и Пушкин делает попытку освободиться от царевой опеки. Носить камер-юнкерский мундир невмоготу. Жены рядом нет. Некому отговаривать. Он просится в отставку. Из письма к жене: "На днях хандра меня взяла: подал я в отставку. Но получил от Жуковского такой нагоняй, а от Бенкендорфа такой абшид, что я вструхнул, и Христом Богом прошу, чтоб мне отставку не давали. А ты и рада?"

Конечно, рада. Но демарш Пушкина очень её встревожил. Срывался план Гончаровых, разработанный ещё до её замужества: если одна из сестер выходит замуж, то забирает к себе других сестер и выводит в свет, пытаясь найти им мужей. Замужество Натальи Николаевны - только способ вырваться из калужской глуши, да не одной, а с сестрами. Александрина Гончарова пишет об этом брату Дмитрию 18 июля 1832 года: "А потом он (дед. - А.З.) на зиму бросит нас как сумасшедших в Заводе или в Яропольце. А это совсем не по мне. ...Нельзя ли, дорогой Митенька, вытащить нас из пропасти, в которой мы сидим, и осуществить наши проекты, о коих мы так часто тебе говорили?"

"Проекты" сестер Гончаровых просты: Екатерине в 1834 году исполнилось двадцать пять лет, а Александрине - двадцать три. По тем временам - возраст критический. Пора замуж. Вероятно, Наталья Николаевна не очень торопилась осуществить давний "проект", но попытка Пушкина уйти в отставку внесла коррективы. Если Пушкин уйдет, то прощай двор. Круг знакомых будет ограничен литературными друзьями поэта, которые ей давно надоели. Для Екатерины и Александрины - это катастрофа. Нужно спешить.

Вероятно, 12 или 13 июля Пушкин получает от жены письмо, в котором она ставит его в известность, что приедет в Петербург вместе с сестрами и что они будут жить в их доме. Пушкин растерян. Его друг Соболевский, узнав о планах Натальи Николаевны, удивлен: "Зачем ты берешь этих барышень?"

Дело в том, что Пушкин в семье уже ничего не решал. Инициатива перешла к Гончаровым. Они обсудили ситуацию и решили, что необходимо форсировать события.

14 июля Пушкин пишет жене, осторожно спрашивая: "Но не обеих ли сестер ты к себе берешь?" Оказалось, что обеих. Зная сложный характер девиц Гончаровых, Пушкин пытается увещевать жену: "...эй, женка! Смотри... Мое мнение: семья должна быть одна под одной кровлей: муж, жена, дети покаместь малы; родители, когда уже постарели. А то хлопот не наберешься и семейственного спокойствия не будет".

И точно, как в воду глядел. С приездом в Петербург сестер Гончаровых дом Пушкина разделился на два лагеря, между которыми постоянно тлело пламя вражды.

Сказать "нет" Пушкин не мог. Протест задушен объятиями молодой жены.

Может быть, в скрытой форме он проявлялся в его творчестве. В 1826 году он записывает народную сказку о царе Салтане и трех сестрах. Забывает о ней, но неожиданно через полгода после женитьбы пишет сказку в стихах, где главную роль играют три сестры. Одна становится женой царя, а две другие завидуют ей. Пушкин надеется, что его жена, как и сказочная жена царя, на его стороне. Он ошибается. Сестры выступали единым фронтом.

Тогда он пишет:

А ткачиха с поварихой,

С сватьей бабой Бабарихой

Извести её хотят,

Перенять гонца велят.

Автор ненавидит этих сестер. Если уж они глядят, то обязательно "злыми жабами". Он мстит им, заставляя царевича Гвидона превращаться в комара, который жалит повариху в глаз, а потом в муху, на сей раз страдает ткачиха. Обе сестры окривели. Замечательно, что Гвидон-Комар и Гвидон-Муха, легко избежав преследования, улетает за море.

Слуги, сватья и сестра

С криком ловят комара.

"Распроклятая ты мошка!

Мы тебя!.." А он в окошко,

Да спокойно в свой удел

Через море полетел.

(Сестры Гончаровы были косоглазые, особенно Александрина. У Натальи Николаевны косоглазие едва заметно.)

Глубоко скрытые желания и побуждения часто совершенно неожиданно и прямо высказываются в его произведениях. Так хочется отомстить, но при этом избежать наказания. А ещё больше хочется покинуть огромную, постоянно расширяющуюся империю.

Но уехать ему удается только в Болдино, в Москву, в Полотняный Завод и к теще в Ярополец. На это ушла вся осень - лучшее поэтическое время для Пушкина.

В середине октября 1834 года он возвращается в Петербург. Вся семья уже дома. Присутствие сестер Гончаровых не только осложнило семейную жизнь Пушкина, но и внесло дополнительное напряжение.

В результате - отчужденность, холодность жены, гнев и ревность мужа.

А Жорж Дантес уже несколько месяцев в Петербурге. Он принят в кавалергардский полк. Его знают император и императрица. В начале года с ним знакомится Пушкин и приглашает в свой дом.

По иронии судьбы, барон Жорж Дантес оказался очень дальним родственником Натальи Николаевны. По материнской линии он внук графини Елизаветы Федоровны Вартенслебен, жены графа Алексея Семеновича Мусина-Пушкина. Граф Алексей Семенович доводился шестиюродным братом Надежде Платоновне Мусиной-Пушкиной, - бабушке Натальи Николаевны. От Мусина-Пушкина шла прямая линия к ветви Пушкиных. П.Е. Щеголев писал, что их "родство кровное, хотя и весьма отдаленное, - по общему предку Радше".

Дантес проявляет определенный интерес к жене Пушкина, но это не выходит за пределы допустимого. Он бывает в их доме, ездит с ней на прогулки.

Одна из таких прогулок описана неким анонимным лифляндцем. Он относит события к лету 1834 года, но ошибается: летом Натальи Николаевны в Петербурге не было. Скорей всего, прогулка могла состояться после приезда сестер в Петербург в октябре 1834 года. Автор отмечает, что с Натальей Николаевной были её сестры.

Итак, начало октября 1834 года. Острова. Дача графа Виельгорского: "После обеда доложили, что две дамы приехали верхами, желали поговорить с графом. "Знаю, - весело сказал Виельгорский. - И они мне обещали заехать", - и взял меня с собою на балкон. На высоком коне, который не мог стоять на месте и нетерпеливо рыл копытом землю, грациозно покачивалась несравненная красавица, жена Пушкина; с нею были её сестры и Дантес. Граф стал усердно приглашать их войти. "Некогда!" - был ответ. Прекрасная женщина хлыстнула по лошади, и маленькая кавалькада галопом скрылась за березами аллеи. Это было словно какое-то идеальное видение! Тою же аллеей, зимой 1837 года, Пушкину суждено было отправляться на дуэль с Дантесом".

Кстати, этот же "лифляндец" опровергает легенду о том, будто Жорж Дантес и барон Луи Геккерн встретились по дороге в Петербург, где Геккерн увидал больного молодого человека, проникся сочувствием и привез его в Петербург. "Поприще Дантеса было блистательно и кратковременно, - пишет лифляндец. - Он и некий маркиз, оба отставные офицеры французской службы, прибыли в Петербург без всяких средств и покровительства. Они были знакомы с одним только батальным живописцем Ладюрнером, и это знакомство приобрели в гостинице за общим столом, чему я сам был случайным свидетелем". Ладюрнер работал на строительстве Исаакиевского собора. Император Николай Павлович приходил к нему, заказывал батальные сцены. Однажды он увидел здесь Дантеса. Выслушал его просьбу о поступлении на службу, и Дантес был принят.

Императора сопровождает шеф жандармов Александр Христофорович Бенкендорф. С этого момента Дантес на его особом учете. Очень похоже, что именно с подачи Бенкендорфа Дантес оказался вблизи барона Геккерна, который не смог пропустить такого красавца.