— Вы очень жестокий человек, Инквизитор. — Директор смотрел в одну точку.
— Генри, Генри, меня столько раз за мою жизнь обвиняли в этом, что нет уже никакой реакции на эти слова. — Строггорну принесли чай с маленькими аккуратными бутербродами, и он спокойно занимался ими. — Ваша маленькая девочка, как вы ее считаете, имеет совершенно железный характер и хорошо помогла нам. Появились, наконец, шансы зацепиться за что-то более серьезное, чем просто исполнители. Во время изнасилования, как вы знаете, она довольно неплохо поковырялась в голове насильника, но главное — удалось «увидеть» в его мозгу лицо хозяина. Это тоже промежуточный человек, но если он жив, его сейчас доставят, на этот раз удалось опознать, кто это. Да и вы должны его знать. Кличка — Врач, известная личность в определенных кругах.
— Врач? — Генри удивленно вскинул брови. — Конечно, знаю его, он был одним из наших лучших агентов, правда жесток, до крайности, и всегда быстро действует. Значит, он снова сменил хозяина?
— Похоже, что так. — Строггорн ложкой размешивал сахар в чае. — На нас он никогда не работал, но многие из тех, что теперь с нами, его знали раньше. Впечатление одно и то же — это вообще не человек.
— В каком смысле?
— Не прикидывайтесь, Генри. Не знаю, у вас или в другом месте — он же несколько раз менял хозяев, но кто-то серьезно занимался его головой. О зомбировании психики вам же известно? Ваше изобретение? Или славян? Строггорн пристально поглядел на Генри. — Значит, ваша работа. Тогда вы должны знать, что у него несколько уровней психики и все закрытые, открываются при необходимости человеком, знающим код трансформации, несколько фраз — и перед вами другой человек — язык, привычки, походка, узнать невозможно, даже мышление меняется. Поэтому он нам совершенно не подходил как агент. В его мозг обязательно вмонтирован код подчинения и самоуничтожения, убить такого человека просто — достаточно сказать необходимый код, то же — с подчинением. Мы таких и людьми не считаем — у них полностью отсутствует свобода психики. Она настолько изуродована, что даже я не смог бы вылечить такого человека. Думаю, что мой личный робот, Стил, и то обладает большей свободой воли. Достаточно присутствия любого из Советников — и у него меняется приоритет выполнения приказов, например.
— Почему так?
— Когда-то меня очень опасались и специально ввели в его программу схему сложного подчинения, — пояснил Строггорн, поставив чашку на стол, откинувшись в кресле и положив ногу на ногу. — Вы бросили курить, Генри?
— Бросил, никакого удовольствия теперь, так, редко, больше для баловства. — Генри все равно закурил. Слуга принес его самые любимые сигареты, и он по-привычке не удержался. — Сколько еще ждать? Последние двое суток я ужасно устал от ожидания.
Дверь открылась, и человек в черном вошел в зал.
— Мы нашли Врача, Инквизитор, — доложил он.
— Очень хорошо, — Строггорн встал. — Наденьте маску, Генри, у нас начинается работа.
Они спустились по лестнице вниз, в подвал, в небольшое помещение со сложной аппаратурой. Человека посадили в пси-кресло. Его руки удерживались на подлокотниках щупальцами Машины, но все равно, когда он увидел входящего Строггорна, дернулся, пытаясь встать. Свет переключился, и сейчас кресло с человеком оказалось ярко освещено, а остальное помещение утопало в темноте. Строггорн сел на парное пси-кресло, не подключаясь к нему. Он просто всматривался в глаза человеку: тот не пытался сопротивляться и закрывать глаза, а только глухо вскрикнул, когда спираль вошла в его мозг.
Через какое-то время Строггорн обнажил руку и щупальца Машины присоединились к пси-входам. Генри сидел на свободном стуле и наблюдал. За последнее время он так измучился, что с трудом воспринимал события, происходящие для него словно во сне. Он посмотрел на Врача — такая кличка была у человека, когда-то бывшего одним из лучших агентов разведки, тот совсем обмяк и, казалось, просто спал. Неожиданно все изменилось. У Врача начался припадок: его мелко трясло и тело сводило судорогой. Строггорн тут же отключился, человек в черном быстро вколол несколько уколов Врачу. Это не помогло, тогда его переложили на стол, вводя препараты прямо в нервные узлы.
— Что с ним? — Генри решился на вопрос, видя, как Строггорн задумчиво смотрит в одну точку.
— Я насчитал семь уровней психики — это многовато для человека, даже и для зомби, а, возможно, есть еще. С ним работал телепат, Генри, но он каждый раз менял пси-образ, чувствуешь уровень квалификации? Единственное, что можно попробовать найти — его настоящее лицо: может быть, Врач когда-нибудь и видел его. Если это воспоминание есть — его, наверняка, пытались затереть, полно переделок, трудно разобраться. Кодов для переключения с одной личности на другую мы не знаем. Это плохо, видите, что получается? Если бы я прошел дальше — началось бы разрушение психики в соответствии со встроенным приказом на самоуничтожение. Я думаю, при глубоком зондаже мы его убьем, дай бог только, чтобы это произошло после того, как мы узнаем достаточно о его хозяине.
Строггорн приказал человеку в черном сходить за Линганом и не прошло и двадцати минут, как тот появился в дверях.
— Нужно убивать? — спокойно уточнил Линган.
— Скажем по-другому, скорее всего, я его убью при зондаже. — Строггорн вопросительно смотрел на него. — Санкционируешь?
— Это точно он? — Линган посмотрел на стол. — Похож. Давай еще кресло, большое есть? — Выдвинули еще одно кресло, и Линган, раздевшись, подключился к Машине.
Они шли по уровням психики Врача, опускаясь все ниже и ниже. Сейчас их мало волновало, что те дозы обезболивающих, которые перед этим ввели Врачу, никогда не позволят тому очнуться. Уровни скользили перед их взором. Сначала он родился, но память об этом была почти полностью стерта, настоящее имя было забыто. Потом менялись города, страны, разведки…
Яркий свет операционной, лицо врача совсем близко, он смотрит в глаза и кивает кому-то, шприц впивается в кожу.
— Вы будете работать на нас? — Голос по-русски, в ответ полубессмысленный взгляд. — Вы будете работать на нас?
— Да! — хриплый ответ и провал, содержащий инструкции, новый язык, муштру подготовки и почти никаких собственных мыслей…
Яркий свет операционной, лицо врача совсем близко, он смотрит в глаза и кивает кому-то, шприц впивается в кожу.
— Вы будете работать на нас? — Голос по-немецки, в ответ полубессмысленный взгляд. — Вы будете работать на нас?
— Да! — Хриплый ответ и провал, содержащий инструкции, новый язык, муштру подготовки и почти никаких собственных мыслей…
Яркий свет операционной, лицо врача совсем близко, он смотрит в глаза и кивает кому-то, шприц впивается в кожу.
— Вы будете работать на нас? — Голос по-английски, в ответ полубессмысленный взгляд. — Вы будете работать на нас?
— Да! — Хриплый ответ и провал, содержащий инструкции, новый язык, муштру подготовки и почти никаких собственных мыслей…
— Как ты думаешь, Строггорн, сколько раз они перевербовывали его? спросил Линган, пробираясь во всем этом.
— Не знаю, страшно, что каждый раз изменяли психику, считая, что делают с ним это первый раз, а он уже очень давно перестал быть личностью.
…Города, страны, гипноз, курс усиленной психотерапии, сумасшествие, лечение, снова гипноз, двойная перевербовка с переделкой психики…Большой провал…
— Линган, здесь нужен психоключ, если взломаем, точно убьем!
— Другие идеи есть?
«…Не смотрите на меня так! Нет! Мне не вынести этого…» — Врач сидел, привязанный к креслу, и смотрел в совершенно нечеловеческие глаза. Кругом кто-то серый… «Не люди? Или я совсем? Не надо! Со мной столько раз поступали так! Зачем?» — Кто-то смотрит в глаза, бесконечная боль, все плывет и резкий окрик: «Сосредоточься! Это приказ! Ты же человек!» Он поднимает глаза и глядит прямо в лицо, не узнавая, не понимая, что происходит. Кто-то серый вдруг вырастает в размерах и отчетливо звучит его голос, произносящий фразу самоуничтожения.