– Эй, Тайрен, никак вечер вчера удался? – весело крикнула уличная цветочница через всю площадь.

– Вечера у меня всегда удачные, а вот с утрами проблема, – криво ухмыльнулся Лис, вваливаясь в таверну.

– Чайку или чего покрепче? – поинтересовался трактирщик. Его не покидало стойкое ощущение, что эту же картину он лицезрел совсем недавно.

– Смолы горячей, старый хрыч, – неслышно пробубнил себе под нос эльф, но хозяин всё же услышал.

– Можно и смолы, – хмыкнул он.

– Да ладно тебе, чаю плесни… а может, и покрепче чего, – Тайрен скривился, как от зубной боли, и плюхнулся на высокий табурет. Слишком тяжелая сегодня голова рухнула на стойку.

– Вот где тебя Шимы носят, лисья морда. А я всё жду, когда же ты проспишься. День-деньской уж давно, – оборотень присел рядом с Тайреном и кликнул трактирщика:

– Покорми его чем-нить горячим, чтобы очнулся побыстрее.

– А ты никак решил, что я на работу согласился? – вымученно произнес эльф, пытаясь поднять голову от стойки и посмотреть на вербовщика.

– А то по тебе не видно. Или кочевряжиться будешь?

– Твоя взяла, но отправлюсь завтра, проспаться бы, – Лис припал к чашке чая, как к роднику с живой водой.

– Это тебе решать. Держи задаток, да не просади весь за вечер, отоспись. Ну и записка вот, сам прочтешь, когда зенки-то разлепишь. Срок не важен – важно исполнение, – оборотень положил перед ним кошель с небольшим свитком и отправился восвояси.

– Жииивем, – протянул Лис, пряча кошель. – Эй, хозяин, похмели-ка меня, но только похмели, а не напои!

«Ага, живем. Надолго ли с таким-то заданием?» – чуть позже задался он вопросом, читая свиток.

После стаканчика легкого вина и горячего обеда в тайреновской голове посветлело, он взвесил кошель с задатком и решил, что до завтра можно и не тянуть. Вот только наведаться на рынок и приобрести давно вожделенную лошадку – и в путь. Долгих сборов не требовалось: как настоящий наемник, Лис предпочитал выходить из дому всегда готовым сорваться с места в очередную авантюру.

Зелено-серый, словно пыльный, капюшон плаща был нахлобучен ниже переносицы, спасая зрение сумеречника от палящего полуденного солнца. Нет, дневной свет не мог навредить эльфу, но щедро дарил неприятные ощущения чувствительным глазам, привыкшим к ночи.

Граница леса два дня назад исчезла за холмистой равниной с редкими перелесками и оврагами. Аш сторонился тракта и проторенных путей и шел тайными тропами или прямиком через пустыри, выбирая самый короткий путь к нужному месту. Сейчас он направлялся в Нейтральные земли, к Северному лесу. Что-то зловещее нависло над ним. И это «что-то» еще не случилось, но неотвратимо приближалось. Друид чувствовал Силу мира, решившую вмешаться в течение жизни жалкой горстки поселян, которые пришли из разных миров и осели в разных землях, поделив на кланы крохотную территорию Перекрестка. Пока кланы воевали между собой – Аш не вмешивался, считая такие войны естественным способом выживания. Пока они дрались в попытках заполучить сердце лабиринта, силу ифирина, – эльф лишь посмеивался над их алчностью и глупостью. Но раз вмешаться решили настолько пугающие, мощные силы, то хозяин леса не мог оставить это без внимания и направлялся к предположительному месту событий: не то, чтобы он хотел принять участие, но посмотреть и разобраться, что к чему – это вполне в духе друида. Нет, Аш не был уверен, что это «что-то» произойдет, но его мучило неясное предчувствие большой беды. Однако если произойдет, то придется попытаться остановить это. И друид понимал: тогда без силы ифирина не обойтись. А возможно, придется вызывать и всех шимов.

За день сумеречник отмахал немало верст по бездорожью и с приближением вечера решил устроить привал и подкрепиться. Для отдыха выбрал густой подлесок в овраге, по дну которого струился холодной ключевой водой небольшой ручей. Свалив котомку и мечи на место будущей стоянки, эльф выудил из сумки силки и ухмыльнулся, спрятав их обратно.

– Привыкну ли когда-нибудь? – произнес он вслух, стаскивая тунику и сапоги. Раздевшись донага, Аш вытянулся и кульбитом перекувыркнулся через голову, в прыжке перевоплощаясь в волка. Серебристый мех заалел в лучах заходящего солнца. Голодно щелкнув пастью, зверь скрылся меж деревьев и вскоре вернулся, притащив в зубах пойманного зайца. Сменив ипостась обратно, друид оделся и, набрав охапку хвороста, развел костер.

– Вот зайцев есть сырыми точно не привыкну, – ворчал он себе под нос, потроша тушку. Вскоре воздух наполнился ароматом заячьего жаркого, разнося на полверсты аппетитный запах. Аш деловито хозяйничал, ведя себя так, словно ничто не может его напугать. Но с другой стороны, слишком мал был перелесок, чтобы служить логовом разбойникам, да и от тракта далеко. В такой пустоши работникам ножа и топора нечем поживиться, а клыкастых и когтистых друид не боялся по природе своей – эти не тронут. Никакой нежитью не пахло – такие тоже предпочитают поближе к людям. Случись такой привал на территории оборотней – уверенности было бы поменьше. Хотя опять же, мало найдется сумасшедших зверолюдов, желающих напасть на метаморфа. По-настоящему он мог опасаться лишь вампиров: кровососущие были сильны, быстры и трудноубиваемы из-за высокой степени регенерации. К тому же, к магии друидов почтения не испытывали, в отличие от оборотней и зверей. Проблемой были и люди, которые по слабости своей всегда нападали гурьбой, – но в удаленном от тракта и селений овраге обычных смертных ждать не приходилось. Поэтому Аш собирался спокойно поужинать зайчатиной, давая отдохнуть ногам, весь день шагавшим по бездорожью.

– Проклятье шимов! Что за напасть? – выругался Аш, когда в нескольких шагах от подлеска знакомо и противно щелкнул портал. С давних пор сумеречник возненавидел этот звук, возвещавший о том, что в мир явилось новое существо. Порталы, что открывали маги внутри мира, звучали по-другому. Не любил эльф иномирян, сильно не любил, особенно тех, что сваливались ему под ноги.

– Как дети малые или сумасшедшие, но сладу нет ни с первыми, ни со вторыми, – недовольно ворчал друид, направляясь к месту раскрытия портала. Вспышка уже погасла, но даже на мгновение ослепленный ярким светом, эльф успел заметить, как что-то вывалилось из портала и сжалось в комок – видать, с испугу или из предосторожности. Как правило, случайные в портал не попадали, в места соединения с миром Перекрестка захаживали лишь отчаянные сорвиголовы. Это уже стало притчей во языцех: кто и как попадал сюда.

Необычное существо скукожилось в клубок, обхватив себя то ли крыльями, то ли чем-то подобным, так что рассмотреть детально не представлялось возможным. Аш мысленно напропалую костерил всех шимов, глядя на найденыша. Лишь странное гложущее чувство ответственности не позволяло ему плюнуть и пойти своей дорогой. Из-за чего друид испытывал такое чувство – он не признавался себе даже в мыслях, хотя ответ был ему известен. И каждый раз протягивал подобие руки помощи новой жертве портала. Хотя в девяти разах из десяти это заканчивалось сражением.

– Эй, ты живое? И ты кто? – он осторожно попинал носком сапога живой клубок, зная: его слова поймут. То была одна из особенностей Перекрестка: создания из разных миров понимали друг друга, словно межмирье стирало меж ними грань, одаряя всех единой речью. На всякий случай ладонь эльфа легла на эфес меча, и с тихим шорохом клинок покинул ножны. Иномиряне бывали всякими, и Аш никогда не забывал об этом.

– Эй-эй, скажи чего-нибудь, а то приму за нежить и убью. У меня с этим дело быстро обстоит, – попытался обратить на себя внимание друид, снова пихнув существо сапогом.

Кажется, это сработало. Сделав пару шагов назад, Аш с интересом смотрел, как новоприбывший выбирается из куста, куда угодил, выпав из портала. Движения были осторожными и спокойными, из чего следовало, что прямо так, с места в карьер, «оно» на эльфа не бросится, обеспечив себе быструю смерть на острие клинка. Однако умудренный опытом друид незаметно сплел в другой ладони заклинание: не всех можно убить честной сталью.