Рачиха, а это была именно она, еще не веря в свое спасение, несколько секунд неподвижно полежала на дне, потом быстро-быстро заработала хвостом и исчезла в глубине.

--------------------------------------------------------------------------

----

Всюду вода! Наконец-то можно свободно дышать, двигаться, искать пищу! От радости рачиха сунулась в ил, спугнув большеголовых ершишек, лакомящихся красными личинками комара-дергунца. Личинки тоже пришлись ей по вкусу. Она настолько увлеклась их поисками, что забыла о том, что находится на ровном открытом месте. Какая-то тень вскоре метнулась сверху и устремилась прямо к ней. Это был полосатый разбойник окунь, долго и безуспешно гонявшийся за мальками. Беспечный вид рачихи, копающейся в иле средь бела дня, так обрадовал его, что он даже поначалу не поверил своему счастью. Еще бы! Ведь раки здесь такая редкость! К тому же выходят они из убежищ только по ночам, когда он, окунь, совсем не охотится.

Окунь широко раскрыл пасть, но в последний момент резко свернул в сторону и разочарованно поплыл дальше. Рачиха оказалась в панцире, а он не под силу даже окуневым зубам. Иное дело, когда раки линяют. Тогда они становятся беспомощными, мягонькими и вкусными существами.

Да, окуню, хотя и был он очень крупный, действительно не повезло. Ведь взрослые рачихи линяют один раз в год, и подстеречь этот момент - редкая удача. Иное дело - раки-самцы, меняющие свою броню за год дважды, или маленькие рачата, по мере роста сбрасывающие тесные доспехи.

Несмотря на то, что опасность оказалась ложной, рачиха заторопилась убраться подальше с открытого места. Лишь в зарослях трав, под затонувшими корягами она могла чувствовать себя в полной безопасности.

Уже село солнце, в воде сгустилась спасительная темнота, а рачиха все двигалась, выбиваясь из последних сил, в поисках укромного и безопасного места... Она никак не могла понять, куда подевалась ее родная речка с поросшими травой и кустарником берегами, почему вокруг столько воды, в которой даже после долгого и утомительного пути так и не встретилось ни одного кустика.

Страшно в незнакомом месте! А вдруг здесь водятся выдры или угри? Тогда ей несдобровать. Тогда ее не спасет никакой панцирь!

Перекусив на мелководье рачками, моллюсками и дохлой рыбешкой, рачиха снова отправилась в путь. Вскоре она почувствовала течение и, борясь с ним, очутилась в протоке с крутыми, отвесными берегами. Рачиха обогнула затонувший обрубок дерева и нос к носу столкнулась с черным раком, выбирающимся из круглой норки глинистого обрыва.

"Широкопалый", - догадалась она.

"Узкопалая", - определил владелец норки.

И тем не менее они быстро нашли общий язык. Оказалось, что протока была когда-то речкой, а потом пришла большая вода и затопила все вокруг. Но широкопалые не захотели покидать обжитого места да так здесь и остались.

- Там дальше течет большая река, - сообщил рачихе новый знакомый, - и в ее берегах тоже живут наши. Оставайся с нами.

- Мне бы к своим, - вздохнула рачиха.

- И ваших узкопалых я тоже встречал, - охотно разговорился широкопалый. Они вон там, за протокой на отмели, покрытой водорослями.

Рачиха от радости даже не пожелала отправиться с широкопалым на охоту. Скорее туда, к своим!

Отмель во многом была похожа на лесную речку. Такая же трава, такой же ил, а главное, в изобилии роголистник и рдест. Без этих растений раку не обойтись. В них содержится много кальция, и, поедая их, раки укрепляют свою броню панцирь.

Узкопалых на отмели оказалось совсем немного, но и этим рачиха была довольна. Отыскала яму под корневищами камыша и зажила преспокойно. Днем узкопалые отсиживались в укрытиях, а по вечерам выходили на охоту. Аппетит у всех был отменный. Это и не удивительно. Вода холодела с каждым днем, и нужно было хорошо отъесться, накопить жирок, чтобы потом поститься всю долгую зиму.

Ближе к осени рачиха особенно подружилась с раком, у которого была отломана одна клешня. Они вместе лакомились побегами рдеста, собирали личинок, а иногда затевали веселые игры. Так бы, наверное, и продолжалась беззаботная жизнь, если бы не один случай. Однажды к вечеру раки проснулись... на суше. Была вода над отмелью и вдруг ушла, образовав вокруг множество проток. Это на плотине, где находилась гидроэлектростанция, спустили часть воды в водохранилище.

Раки двинулись к протоке. Сильное течение подхватило их и вынесло в большую реку. Так и поплыли они, повинуясь течению, вдоль крутого берега, пока не оказались около устья быстрой лесной речки.

- Да ведь это моя родина! - обрадовалась рачиха. - Я узнаю ее по запаху воды, по травянистым и лесистым берегам. Неужели я дома?!

Да, рачиха и в самом деле оказалась в той самой речке, где ее поймали, а родная сторона всегда бывает милее и дороже.

Промелькнуло красное лето с ласковым солнышком и теплой водой, наступили осенние холода. Разгулялся ноябрьский ветер, погнал по небу тяжелые тучи, набросился на деревья, срывая с них последние листья. Листья печально кружились, опускались на мокрую траву, золотили сумрачную воду. Снег, сыпавшийся из туч, топил их, устилал белым покрывалом деревья, кусты и ждал мороза, чтобы укрыть своим покрывалом и речку.

Расползлись по дну раки, кто куда, в поисках удобного места для зимовки. Осталась рачиха одна под корнями старой ивы. Даже рак с отломанной клешней ее покинул. Застыл в оцепенении в своем убежище. Ведь раки никогда не живут вместе. Редко-редко два-три самца можно встретить в одной ямке, да и те зимой пребывают в летаргическом сне.

А что наша рачиха? Уснула? А вот и нет. У нее-то и началась самая ответственная и трудная пора. Когда пошел снег, рачиха отложила более ста прозрачных икринок, прикрепила каждую тонким эластичным жгутиком к волоскам ножек и стала выхаживать будущее потомство. Тут не до сна. Важно, чтобы и икринки неосторожным движением не стронуть, и чтобы они постоянно обкатывались свежей водой. Широкопалым рачихам в этом отношении куда проще: спят себе в норках, а тут одна забота сложнее другой.

Редко выползала рачиха теперь из своего убежища. То личинку какую схватит, то моллюска и скорее обратно. Вновь сидит в убежище, выставив наружу кончики клешней.

Однажды, когда она выползла из своего пристанища и, томимая голодом, принялась потрошить остатки погибшего моллюска, рядом с ней бесшумно опустилась выдра. Рачиха так и замерла от страха - сейчас проглотит. На счастье, между ней и выдрой показался полусонный язь. Прельстилась выдра более крупной добычей.

А потом пожаловал мороз. Сначала сковал воду у берегов, а затем покрыл всю речку льдом, оставив лишь полыньи на перекатах.

Темно стало в речке. Все ночь и ночь. Холодно, голодно рачихе, не спится, не дремлется. Все держит клешни, выставив из пристанища наружу, да заботится о том, чтобы икринки получали свежую воду.

Долгой, очень долгой была для рачихи зима. А когда на склонах берегов зазвенели ручьи и, казалось, что самое трудное уже позади, все-таки подстерегла ее беда. Над корнями старой ивы, где находилось убежище рачихи, с треском осел лед, и часть икринок погибла под сильным напором воды.

Однако тепло несло новую жизнь. Когда речка освободилась ото льда и вода начала нагреваться, будущие рачата в икринках стали развиваться быстрее.

И вновь рачихе беспокойство. Свалилась с берега глыба земли - чуть не придавила. Кинулся в воду лось - едва не затоптал...

Лишь к концу июня вышли из икринок крохотные рачата. Вышли и тут же ухватились за ножки матери. Так и провисели с неделю, питаясь запасами желтка. А потом рачата полиняли, сбросили панцири, чтобы они не мешали расти, но от рачихи - ни на шаг. И она постоянно настороже. За детьми глаз да глаз нужен, хотя у них выросли новые панцири и появились клешни. Отползут те, что посмелее, от матери и давай пробовать силу своих клешней, хватая то нити водорослей, то травинки, а как увидят крупную рыбу - скорее под брюшко рачихи: "Спасай нас, мама!"