Ладно, он был прав. Единственное, что было больше эго Рассела – это эго Кени, и он мне не очень понравился, когда мы снимались вместе.

– Ладно, – сказал я и потянулся к его вытянутому мизинцу, прикрывая его кончик.

– Вот…такой.

Потом я подмигнул и снова взял свои палочки, накалывая еще один кусочек говядины, а челюсть Дилана упала на пол.

– Да, блять, я знал это, – сказал Дилан с улыбкой на лице. А когда я поднес еще один кусочек к своему рту, он начал трясти головой. – Скажу только, что никогда не видел, чтобы кто–то так ел палочками. Ты и суши так накалываешь?

– Это самый быстрый способ подцепить их без помощи пальцев. Что бы я непременно сделал, но пытаюсь вести себя культурно.

– Не уверен, что тому, что ты вытворял со мной в этой постели подошло бы слово культурно. Дико, скорее всего, – он прикусил губу, а потом добавил. – Не переживай. Я определенно поклонник.

– Итак, мы узнали о твоей кино–коллекции Эйса, – сказал я со смешком, а потом оглядел скудно–обставленное помещение. – Не уверен, правда, где ты ее хранишь. Может, вместе с презервативами и смазкой вон в том ящике?

– Ты так говоришь, будто я использую твои фильмы в качестве порно, – сказал Дилан, наклоняясь, чтобы поднять один из контейнеров с едой, а потом вывалил содержимое в свою тарелку. – И в этом случае ты оказался бы прав. Просто я храню их на своем ноутбуке, чтобы путешествовать налегке.

Я уставился на него на долгую минуту, все еще не веря в то, что кто–то, о ком я думал так часто, занимался тем же, что и я. Какова была вероятность?

– Что? – Дилан вытер свой подбородок. – У меня на лице что–то?

– Нет.

Он поднял картонную коробку.

– Хочешь еще риса?

– Нет.

– Знаешь, я всегда слышал о том, что я, цитирую, «хитрая сволочь», но думаю, ты мог бы составить мне неплохую конкуренцию.

– С чего бы? Возможно, ты задаешь неправильные вопросы.

Бровь Дилана приподнялась, а потом он отложил на пол свою тарелку и скрестил ноги под собой.

– Эйс Локк, клянетесь ли вы говорить правду, только правду и ничего кроме правды, да поможет вам Бог?

– Ты не сможешь справиться с правдой, – ответил я на автомате, цитируя один из своих любимых фильмов, а когда Дилан поджал свои губы, я ухмыльнулся.

– Об этом я и говорил. Ты всегда увиливаешь. Всегда накрепко заперт. Я видел проблески, так что сейчас хочу знать…когда ты собираешься выпустить бешенного зверя в игру?

– Бешенного зверя? – повторил я. – Не понимаю, о чем ты говоришь.

– Конечно, не понимаешь. Я видел это в твоих глазах, когда давал тебе разрешение затрахать меня до умопомрачения. Но просто, чтоб ты знал, со мной, тебе не нужно ждать разрешения. Оно у тебя есть.

– Боже, – я потер свой лоб, как будто это бы скрыло тот факт, что мое лицо, наверняка, превратилось в досадный оттенок красного. Не то, чтобы я был ханжой, но никогда и никто не утраивал мне разбор полетов поле секса.

Дилан начал посмеиваться, а потом его ладонь легла на мое бедро.

– Нет ничего плохого, когда нравится жестко. Черт, думаю, что после сегодняшней ночи, я бы предпочел так постоянно.

– С твоим–то ртом, я шокирован, что первым уложил тебя.

– Агаааа, вот так вот. Так что делай со мной все что хочешь.

Он серьезно?

– Так…ты не шутишь. Тебе серьезно так нравится?

– Эм, я абсолютно уверен, что ты мог бы догадаться по тому, как я обкончал к чертям твою руку, – потом Дилан задумался и спросил. – Могу я спросить тебя кое о чем, поскольку мы решили быть честными? Это все…ново для тебя?

– Ты спрашиваешь – девственник ли я?

– Ну…наверное. Или что–то близкое?

И как, черт возьми, отвечать на это? Или, что более важно, насколько я собирался открыться о своей сексуальной жизни мужчине, за которым парни выстраивались в очередь. Хотя он мог думать обо мне то же самое, так что…Эх, к черту.

Поставив свою тарелку на пол, я откинулся на спинку дивана, всем телом повернувшись к Дилану, и попытался сообразить с чего начать.

– Слушай, я знаю, что у всех уже сложилось впечатление обо мне…

– Неа, не вмешивай меня в эту толпу. Сам расскажи мне о себе.

Я шумно выдохнул и вытер свои потные ладони об джинсы.

– Только в прошлый год я смог свободно открыться в том, кто я. До этого была череда подружек, как правило, организованных моей командой или родителями.

– Ты…ну знаешь…

– Спал ли со своей командой?

– Нет, спал с девушками.

Это самая неприятная часть, по которой я смогу понять был ли он настолько открыт, как утверждал.

– Да. Не со всеми…господь знает, что пресса посчитала бы меня кем–то вроде шлюхи…но да.

Дилан пожевал свою губу, а потом поднял палец вверх.

– Думаю, мне нужно немного выпивки по такому случаю. Секунду.

Он оттолкнулся от дивана, а потом перешагнул через контейнеры с едой, прокладывая себе дорогу на кухню. Он подхватил бутылку водки, два стакана и апельсиновый сок и вернулся обратно на диван.

– Ну вот, – сказал он, смешав вместе алкоголь и фруктовый сок, и вручил мне стакан. Потом он проглотил содержимое своего стакана одним глотком. – Теперь я готов. Так значит ты бисексуал.

Я был вынужден посмеяться над его настороженным выражением лица и решил для начала успокоить его мысли.

– Нет, я не би. Мне нравятся мужчины. Мне всегда нравились мужчины. Но это не означает, что я не мог оценить женщину и не попытаться увлечься ей ради своей семьи и имиджа. Это было то, что я временами поднимал на свет, чтобы оттолкнуть в сторону, смахнуть под ковер такой большой, грязный секрет. Я не идиот. Держу пари, что, по крайней мере, половина людей, которых ты видишь по телевизору и в фильмах – геи, но ты, как и остальная часть Америки, никогда об этом не узнаете, потому что подобное дерьмо храниться втайне. Если ты хочешь карьеру, а не отсиживаться в стороне, то будешь играть по этим правилам.

– Но ты нарушил их, – сказал Дилан, подтягивая свои ноги к груди. – Я видел твою пресс–конференцию в прошлом году с каминг–аутом. Это был невероятно смелый поступок.

– Смелый? Ни черта он не смелый. Это было для того, чтобы очистить практически разрушенную жизнь Шейн.

– Шейн? Так рыжая милашка с твоей вечеринки Шейн?

Я глотнул своего напитка.

– Да, именно она. Я нашел ее самостоятельно, как сваху, потому что решил, что готов завести отношения с кем–то, даже тайные. Но ее босс выдал меня, и Шейн потушила этот огонь, прикрыв меня. В качестве «бороды»[5], так они это называют. Но я не осознавал, что помогая мне, она разрушала свое собственное счастье, причиняя боль тому, кем дорожила. И когда я узнал об этом…Ну, разве я мог потащить ее за собой на моем же тонущем корабле? Нет, это не был смелый поступок. Это было правильным решением.

– Хотя не похоже, что это доставило тебе неудобства. В смысле, насколько я могу судить. У тебя, по–прежнему, осталась карьера, и люди знают…

– Потому что снимки со мной и моим парнем не мелькают во всех журналах. Это не у всех на виду, так что они решили, что все пройдет. С глаз долой, из сердца вон. Половина Америки не хочет видеть героем боевиков – гея, а мужчины – основная аудитория – не станут платить, чтобы посмотреть на это.

Взгляд Дилана смягчился на моих последних словах.

– Таким образом, даже после публичного каминг–аута, ты все еще…в ловушке в каком–то смысле.

Я поднял напиток, который он смешал для меня и сделал большой глоток жидкости, перед тем как кивнуть.

– И именно по этой причине за тобой такой безумный хвост, куда бы ты не пошел? Они все ждут, чтобы первыми обнародовать эту новость?

– Угу, – я провел по тыльной стороне своей шеи. Черт, я не хотел, чтобы все вышло так чертовски серьезно. Но в Дилане что–то было, что успокаивало меня. С ним было легко разговаривать, и я с облегчением понял, что не было совсем никакого осуждения.

– Это должно быть напряженно, – сказал он, и опять скрестил ноги под собой. – Всегда оглядываешься через плечо.