— Потанцуем, Джорджиана?

Она подняла голову и увидела, что рядом стоит Фрэнк, протягивая ей руку.

— О да, потанцуйте, милочка! — воскликнула Кора. — Фрэнк не относился к числу моих лучших учеников, но зато он был одним из лучших танцоров школы Плаудена.

Джорджиана с улыбкой покачала головой:

— Спасибо, Фрэнк, но лучше я воздержусь. Мое сердце соглашается, но вот поясница отказывается.

Фрэнк не уходил, очевидно, ожидая, что она передумает. Не дождавшись, он натянуто улыбнулся и повернулся к ее соседке:

— Кора, а вы не желаете танцевать с одним из лучших выпускников вашей школы?

— Д я уж и не надеялась на приглашение! — отозвалась Кора, быстро вставая.

Бросив на Джорджиану внимательный взгляд, она пошла танцевать с Фрэнком.

После их ухода Джорджиана закрыла глаза и подперла подбородок. Увертки и ложь плохо давались ей. Кору не обманул ее неловкий отказ. Но что поделаешь! Она не может танцевать с одним, а потом отказаться танцевать с тем, кто привез ее на вечер. Ей не хотелось видеть Стефани в объятиях Максима, однако и сама она без особой радости ждала той минуты, когда он пригласит танцевать ее и ему придется отказать.

Она глубоко вздохнула. Вечер стал похожим на нелепую карусель. Она уже жалела о том, что пришла.

К ее великому облегчению и столь же великой досаде, в течение первого часа Максим не подходил к ее столику. Она отказывалась от одного приглашения за другим и видела, как его темноволосая голова регулярно появлялась среди танцующих — и каждый раз с новой партнершей. Что до Стефани, то она не пропустила ни единого танца.

Когда оркестр устроил пятнадцатиминутный перерыв, Джорджиана увидела, что Максим ведет Стефани к их столику. Действуя совершенно инстинктивно, она схватила сумочку, пробормотала какие-то невнятные извинения и направилась в дамскую комнату. Стараясь уйти подальше от этой пары, она призналась себе, что ей очень хотелось потанцевать с Максимом. Настолько сильно, что она опасалась, что у нее не хватит духа отказаться от его приглашения.

«В туалете прячутся только школьницы!» — укоризненно сказала она себе, но продолжала тянуть время, освежая макияж и причесываясь. Если бы она была по-настоящему стойкой, то вообще не поддалась бы на уговоры Коры. Возможно, ей следует извиниться и попросить, чтобы ей вызвали такси.

«Максим этого не допустит», — подумала она.

Конечно, он настоит на том, чтобы отвезти ее домой. А оказаться с ним вдвоем в лимузине будет почти так же опасно, как танцевать с ним. И потом, если он настоит на том, чтобы уехать с ней, это нарушит ход вечера, который устроен в его честь. У нее нет иного выхода, кроме как пробыть здесь еще несколько часов.

Звуки музыки заставили ее вздохнуть спокойнее. К Джорджиане вернулось чувство юмора, она подумала, что пребывание в дамской комнате имеет свои преимущества: никто не будет спрашивать, что она делала. С решительным видом она открыла дверь и вышла.

— Наконец-то!

Она вздрогнула от неожиданности, почувствовав, что ее крепко взяли за предплечье. Она резко повернулась и оказалась лицом к лицу с Максимом, который явно ее дожидался.

— Извини, если я тебя напугал, — сказал он, хмуря черные брови. — Ты чувствуешь себя нормально? Фрэнк что-то сказал о том, что у тебя болит поясница.

Она постаралась весело улыбнуться. У нее есть прекрасный предлог!

— Я совершила ошибку — надела любимые туфли на высоком каблуке. Это от них.

Чтобы придать большую достоверность своим словам, она приподняла ногу, демонстрируя изящную туфельку на шпильке с ремешком вокруг щиколотки.

Он насмешливо поднял брови и улыбнулся, устремив заинтересованный взгляд на стройную ногу в прозрачном темном чулке.

— Это я могу исправить, — объявил он и, к ее глубочайшему изумлению, опустился на одно колено. — Давай мне ногу! — скомандовал он, поднимая к ней улыбающееся лицо.

Она смущенно осмотрелась по сторонам и прошептала:

— Встаньте, вы испачкаете брюки!

В его удивительно ярких глазах искрился смех.

— Давай сюда ногу, Джорджи! — снова попросил он. Они загораживали дверь в дамскую комнату, и Джорджиана чувствовала, что он не встанет с колен, пока она не сдастся.

— Псих! — прошептала она, но послушно подняла ногу.

Он обхватил ее щиколотку теплыми ласковыми пальцами и поставил ее туфельку себе на колено, чтобы было легче расстегнуть крошечную пряжку. Джорджиане пришлось опереться ему на плечо, чтобы сохранить равновесие.

У нее не хватило смелости наблюдать за ним. Вместо этого она устремила взгляд поверх голов немногочисленных людей, оказавшихся в коридоре. Но ей не удалось отвлечься от ощущений, вызванных его прикосновением, которое было одновременно легким и удивительно интимным. Его пальцы охватывали ее щиколотку, большой палец чувственно скользил по косточке…

— Побыстрее! — прерывающимся шепотом попросила она.

— Зачем? Вид отсюда просто чудесный! — пробормотал он.

Напрасно она встретилась с его жарким взглядом. К щекам прихлынула горячая волна крови, и она отпустила его плечо. Однако одного обжигающего взгляда оказалось достаточно, чтобы воспламенить ее, и она больше не хотела притворяться, будто не испытывает к нему влечения.

Когда Максим выпрямился, держа в руках ее обувь, Джорджиане показалось совершенно естественным взять его под руку и вернуться в затемненный, переполненный людьми зал для танцев. Она не сопротивлялась, не протестовала, что не может танцевать босиком. Она не упомянула ни о своей пояснице, ни о приличиях, ни о том, что она оскорбляет всех мужчин, которые получили ее отказ. Она оказалась в объятиях Максима Дехупа и поняла, что боялась этой минуты и ждала ее с того самого момента, когда согласилась пойти на вечер.

Танец был медленный, но даже если бы музыка играла быстро, ничего не изменилось бы. Они двигались в собственном ритме желания.

Переплетя пальцы Джорджианы со своими, Максим продолжал удерживать туфли на согнутом мизинце. Его вторая рука властно опустилась на ее талию.

От этого прикосновения по всему ее телу разлилась волна наслаждения, которое удвоило удовольствие от танца с ним.

Он ничего не говорил, но в этом не было нужды. Настойчивое соприкосновение их ног обещало ей еще не изведанные высоты страсти. Его смокинг легко терся о пышные очертания ее не затянутой в бюстгальтер груди, причиняя сладкую боль, от которой не хотелось избавляться.

Каждое его движение, каждый шаг приближали ее к нему. Он прижимал ее к себе так крепко, что ей трудно было дышать. Затем он перенес вес тела на одну ногу, а второй ловко раздвинул ее колени. Его бедра ритмично двигались, дразнили, требуя отклика на откровенно эротическую игру.

Она чувствовала, что тает, тонет в своем желании. За его ленивыми движениями ощущалось нетерпение, которого она прежде в нем не чувствовала, даже при поцелуе.

Ее рука лежала у него на шее, и под большим пальцем стремительно и сильно бился пульс.

«Он знает, как на меня действует наш танец», — подумала она.

Но когда Джорджиана запрокинула голову, чтобы посмотреть на Максима, на его лице она не увидела торжествующей улыбки. Его черты застыли и выражали напряжение, нос казался более острым, чем обычно. Чувственные губы были плотно сомкнуты, показывая, с каким усилием он себя сдерживает. И в то же время она не сомневалась в том, что ему желанна. Мышцы под ее рукой отчаянно напряглись. Его тело теперь не скользило, а налилось страстью, которая требовала уединения.

Когда он наклонился к ней, она отвернулась, испугавшись, что он поцелует ее прямо в зале, на глазах у людей, которым ее совсем недавно представили как замужнюю женщину.

Но он только прижался гладко выбритой щекой к ее щеке и прошептал на ухо, почти прикасаясь губами:

— Давай уйдем отсюда! Прямо сейчас!

— А остальные? — почти беззвучно прошептала она.

— К черту остальных! Это — между нами!

Он говорил отрывисто, но она ощутила, что его тело дрожит. То, что он не меньше ее подвержен капризам возникшей между ними страсти, немного ободрило.