— Неужели ты боишься темноты? — спросил Максим с мягкой укоризной. — Ну пойдем, я могу справиться с вещами и пострашнее.

Джорджиана вырвала у него руку, за которую он тянул ее к двери.

— Нет! То есть… я… я…

Она отчаянно пыталась найти слова, чтобы как-то объяснить свой непонятный страх. Если ей не следует заходить в дом, то и ему тоже!

— Может, там грабители, — беспомощно проговорила она.

В другой ситуации его презрительный смех вывел бы ее из себя.

— Ладно, трусишка. Можешь посидеть в машине, пока я осмотрю первый этаж. Видишь, на кухне горит свет. Воры не стали бы отключать только одну пробку.

Джорджиана признала, что он скорее всего прав. Воры поступили бы иначе. Но наемному убийце, спрятавшемуся в темноте, чтобы застичь ее врасплох, вполне достаточно тех секунд, пока она будет хмуро рассматривать неработающий выключатель.

— Давайте вызовем полицию. — Она схватила Максима за рукав, не пуская в дом. — Пожалуйста! Это может оказаться кто-то… какой-нибудь…

Встретив его изумленный взгляд, она оборвала свои сбивчивые просьбы.

— У тебя есть основания для каких-то подозрений, Джорджиана?

Максим повернулся к ней. Она дрожала всем телом, не выпуская его рукав.

— Я просто не хочу заходить в дом, — призналась она.

Но и в полицию она позвонить не может. Они пришлют машину с мигалками и сиреной, высветят дом, обыщут всю территорию и потребуют объяснений. Нет, это исключено.

— Я захожу! — объявил Максим, не обращая внимания на ее протесты. — Возвращайся в машину и скажи Стефани, что я вернусь через минуту.

Джорджиана покачала головой. Ее пальцы соскользнули с его рукава и сжались на его запястье.

— Нет. Я пойду с вами. Я понимаю, что веду себя глупо. Просто…

— Просто это не твой дом, и тебе даже в обычные ночи не совсем в нем уютно, — договорил за нее Максим с доброй улыбкой. — Понимаю. Мне и самому приходилось бывать в таком положении.

Немного ободренная его спокойным тоном, Джорджиана улыбнулась:

— И все же я с вами!

Если в доме таится опасность, она поджидает именно ее — и Максим не должен действовать в одиночку.

Она первая направилась к двери, но он остановил ее и сбегал к машине за фонариком.

— Я храбрый, но не глупый, — поддразнил он ее. Включив фонарик, он направил луч света в прихожую. — Дай мне руку и держись сзади.

Джорджиана вложила свои ледяные пальцы в его теплую ладонь и смело вошла в дом.

Им понадобилось совсем немного времени, чтобы пересечь прихожую и попасть в гостиную.

— На правой стене, — подсказала она Максиму, который пытался нащупать выключатель.

Свет не зажегся.

— Это меня не удивляет. — Ради нее Максим рассуждал вслух. — Если перегорает пробка, то вся цепь обесточивается. Нам следует проверить какую-нибудь лампу в задних комнатах или на втором этаже.

— На кухне свет горит, — напомнила она. — Может быть, вы правы.

Максим крепко пожал ее пальцы, и она прижалась всем телом к его спине. Он ничего не стал говорить, потому что рука у нее была холодная как лед.

В коридоре, ведущем на кухню, они обнаружили первую работающую лампу.

— Надо полагать, что прихожая, гостиная и, возможно, столовая подсоединены к одной пробке, — сказал Максим, когда свет зажегся в туалете. Он улыбнулся. — Бедняжка! — И притянул ее к себе.

Джорджиана охотно прижалась к нему, положив голову ему на плечо. Однако полностью избавиться от страха не могла. Этот дом такой огромный. Человек может спрятаться наверху или, наоборот, в подвале…

— Эй, в чем дело? — спросил Максим, когда ее снова начала бить сильная дрожь. Он нежно взял ее за подбородок, откинул упавшие ей на лоб волосы. — Ты все еще не успокоилась? Хочешь провести ночь в другом месте? Мы можем вернуться сюда утром и поменять пробки.

Джорджиана увидела в его глазах проснувшееся желание. Если она согласится уехать с ним, они будут близки.

— Я не могу бросить работу, — с отчаянием прошептала она, тщетно борясь с чувствами, которые сегодня ночью пробуждались в ней слишком часто. — Меня наняли, чтобы я охраняла этот дом.

— Тогда я вернусь сюда с тобой, — пообещал он и, подавшись вперед, быстро поцеловал ее в губы. — Ты превратилась в настоящую ледышку, Джорджи, но я это намерен исправить.

Она не сопротивлялась, когда он увел ее из дома. Заперев входную дверь, он помог ей спуститься по ступенькам и проводил к машине.

— В доме перегорели пробки, — объяснил он, садясь в машину и возвращая шоферу фонарик.

Стефани удивленно посмотрела на них:

— Я чего-то не понимаю. Почему же ты их не сменил, Макс?

— У нее не нашлось пробок, — легко ответил Максим, закрывая за собой дверцу машины. — Сначала завезем домой мисс Брэйтон, Том. А потом поедем обратно в сторону центра. Даже в это позднее время какой-нибудь магазин должен работать.

— А это не чересчур? — спросила Стефани, подозрительно переводя взгляд с Джорджианы на Максима. — Свет у Джорджианы все же есть. Пока я сидела и мерзла в машине, я видела, как в задней части дома свет загорался. Разве это нельзя было отложить до утра?

Максим не потрудился ответить, а Джорджиана не смогла придумать ничего подходящего.

К тому времени как они подъехали к дому Стефани, та уже кипела.

— Не трудись, сэр Ланселот! — раздраженно бросила она, захлопнув дверцу с такой силой, что Максим чуть не остался без ноги. — Я сама могу о себе позаботиться!

— Извините, — прошептала Джорджиана, когда Стефани ушла и лимузин отъехал от тротуара. — Я испортила вам вечер.

Максим наклонился вперед и постучал шофера по плечу.

— Вези нас домой, Том. Я уверен, что у Барнса лишние пробки найдутся. — Он обернулся к Джорджиане: — Ты всегда так боишься темноты?

Его голос звучал непринужденно, но взгляд оставался серьезным.

— Я не истеричка, если вы это имеете в виду, — обиженно ответила она.

— У меня тоже сложилось такое впечатление, — согласился он. — Нет, я бы сказал, что вы относитесь к тем людям, которые не пугаются, не имея на то оснований. А у тебя есть повод для тревоги, Джорджи?

— Почему вы так меня называете? — спросила она. Максим весь вечер называл ее так, не испросив на то разрешения.

— Не пытайся увести разговор в сторону. — Он заговорил более сурово. — У тебя должно быть какое-то основание опасаться неприятностей. Какое, миссис Манчестер?

Такой допрос заставил Джорджиану ощетиниться. Она чуть было не забыла, что имеет дело с репортером. Им будет двигать любопытство, даже в таких ситуациях, когда понятно, что вторгаешься в личную жизнь собеседника.

— Я не просила у вас помощи. — Она чуть крепче сжала в руках сумочку, лежавшую у нее на коленях. — Я просто перепугалась от неожиданности.

Тут она вспомнила презрительно-насмешливое лицо Стефани и вдруг подумала, что этой женщине не следовало бы строить гримасы: возраст становится заметнее!

— Чего вам еще нужно? Я уже извинилась за то, что испортила ваши планы на этот вечер.

— Какие это планы? — вежливо поинтересовался он. Нервное напряжение, усиленное страхом, вырвалось наружу в виде гневного возгласа:

— Не надо со мной играть!

Он обвел ее ленивым взглядом:

— Вы снова дрожите. Все еще боитесь?

— Я в ярости! — возразила Джорджиана.

Он кивнул:

— Действуйте, не стесняйтесь. Из меня получится хорошая мишень.

— Оставьте этот покровительственный тон! — расстроенно пробормотала она.

Дурман страха, затуманивший ее разум, постепенно улетучивался. Но оставались сотни вопросов, которые он обязательно должен будет ей задать и на которые у нее не было ответа.

— Я устала. У меня болит голова. Просто отвезите меня домой.

— Опять в тот дом? А что, если там перегорит еще одна пробка? А что, если вы не ошиблись и там кто-то прячется? Мы не проверили второй этаж и даже не заглянули в подвал. И вы действительно хотите вернуться туда?