Пока не появился Максим.

А теперь между ними лежит столько полуправды и откровенной лжи… Когда он узнает правду, то, наверное, просто уйдет и больше никогда не захочет с ней разговаривать.

— Но мне нельзя рассказать ему всю правду. Пока — нельзя.

Она перевернулась на живот и спрятала голову под подушку. Она все еще должна скрываться. И так до начала судебного процесса… Если выпущенный под залог человек вообще на него явится.

Она застонала, стараясь зарыться как можно глубже. Она разрывается между своими обязательствами перед Аланом и судом и своей всепоглощающей любовью к Максиму Дехупу. Возможно, если она поделится с ним своей тайной, он все поймет. А если он поймет, то… настоит на том, чтобы ее охранять.

Эта мысль заставила Джорджиану вынырнуть из-под подушки. Максим захочет постоянно находиться рядом с ней, присматривать за ней. Он создаст ей защитную оболочку. Но на самом деле он сам будет ради нее подвергаться опасности. Хотя ничего и не произошло, ее не оставляло ощущение нависшей над ней опасности, и оно постоянно было с ней.

Она потрогала белую повязку, которая покрывала ее руку от ладони до локтя. Именно ощущение опасности заставило ее накануне вечером так неправильно себя вести. Если из-за нее — Боже упаси — с Максимом что-то случится, она себе этого не простит.

Нет, ей нельзя открыть ему правду. Пока — нельзя. Тогда как она докажет ему, что любит по-настоящему?

Пока она лежала и даже сидела на кровати, она считала себя сильной и здоровой. Однако стоило ей спустить ноги на пол…

Отчаянно цепляясь за мебель и стены, она с трудом добралась до коридора. Между ними еще нет близости. Она не может попросить его, чтобы он отнес ее в ванную.

Завтрак был любимой трапезой Максима. И его ничуть не смутило, что в холодильнике у Джорджианы находилось только два яйца, молоко и три апельсина. Он не сомневался в возможности чуда. Когда в чулане обнаружились консервированные яблоки, а в морозильной камере — нетронутый ломоть канадского бекона, он уже улыбался.

Через полчаса Джорджиана осторожно вошла на кухню, ароматы корицы, жареного мяса и кофе наполняли ее. Она ожидала увидеть у плиты Кору.

Однако там оказался Максим — с вилкой в руке и белом фартуке.

— Ты?! — изумленно воскликнула она.

— Если ты пообещаешь сидеть тихо, я разрешу тебе здесь остаться. В противном случае ты отправишься обратно в постель! — мягко упрекнул ее Максим.

Обхватив Джорджиану за талию, он подвел ее к столу.

— Я не смогла ничего сделать с волосами, — смущенно пробормотала она, поймав на себе его пристальный взгляд.

— Ты выглядишь просто роскошно, — весело ответил он, но в выражении его лица не было и следа невинной шутливости.

Джорджиана замерла, надеясь, что получит тот поцелуй, который обещал его взгляд, но Максим отпустил ее, легко прикоснувшись губами к ее лбу.

Завтрак стал чередой чудесных сюрпризов. Первая же чашка кофе оказалась удивительно крепкой и душистой, лишний раз подтверждая ее теорию, что кофе, сваренный кем-то другим, всегда вкуснее твоего собственного. Потом был свежевыжатый апельсиновый сок. После этого Максим вынул из духовки основное блюдо — яблочную запеканку.

Они ничего не говорили друг другу. Максим дразняще улыбался, но ничем не выдавал своих мыслей, он только наблюдал за тем, как она ест. С каждой минутой терпение Джорджианы истощалось, пока наконец она не почувствовала, что больше не выдержит.

— Почему ты ничего не говоришь? Ничего хуже этого молчания просто быть не может! — пожаловалась она. — Ты всегда говорил прямо и откровенно, Максим Дехуп. Так что выкладывай!

Максим неспешно поставил посуду в мойку и только потом повернулся к ней. Он был готов рассмеяться.

Джорджиана этого не увидела, встала и повернулась, чтобы уйти. Прикосновение к затылку распространило по всему ее телу сладкую дрожь, Его руки легли ей на плечи, и она привалилась к нему спиной.

— Ты ведь понимаешь, что дальше так продолжаться не может, Джорджи, — сказал он, упираясь подбородком в ее макушку.

Она кивнула:

— Знаю.

— Нам с тобой надо что-то делать.

Она усомнилась, что правильно расслышала его слова, — так у нее стучало в висках.

— Нам с тобой?

— Нам с тобой, — подтвердил он.

— И что же?

Его ладонь легла ей на шею.

— Расскажи мне про Эдварда.

Джорджиана едва заметно покачала головой. Она не намерена добавлять к их отношениям новую ложь.

— Он пытался тебя убить, Джорджи?

Она резко вскинула голову:

— Что?!

— Вчера, когда тебе приснился кошмар, ты сказала: «Он хочет меня убить». Ты боишься Эдварда? — Его губы гневно сжались. — Он причинял тебе боль? Он бил тебя, Джорджи?

Она потрясенно смотрела на Максима.

— Нет! Дело совсем не в этом. Я… я совершила ошибку… что стала миссис Манчестер!

— Ты его любишь, Джорджи?

У нее замерло сердце. Максим ждал — он смотрел на нее взглядом, обнажившим его душу. Она отвела глаза. Что она могла сказать?

— Нет, я не люблю Эдварда Манчестера. И никогда не любила.

Его руки стиснули ей плечи, так что она поежилась от боли. В ту же секунду она снова почувствовала его нежность.

— Тогда почему ты вышла за него замуж?

Больше она лгать не могла.

— Ты поймешь, если я скажу, что совершила несколько крупных ошибок, о которых жалею всем сердцем?

Она увидела, как он меняется. Сначала изменился взгляд его чудесных ярких глаз, в которых плескался целый океан чувств. Они сверкали и переливались, словно воды, питаемые глубокими тайными течениями. А потом зажглась его улыбка. Джорджиана почувствовала, что ее душа открывается ему навстречу, что теперь она находится целиком в его власти.

— Расстанься с ним, Джорджи. У нее по телу пробежала дрожь.

— Я не могу освободиться. Пока — не могу. Сначала я должна кое-что сделать.

— Открыто поговорить с ним? — В его голосе зазвучали нотки гнева.

Ах, как ей хотелось откровенно рассказать обо всем! Это было бы так легко! Теперь Джорджиана видела, насколько это было бы просто. Максим знаком с опасностями, но их создавала не она, и впредь ничто не будет ему угрожать, если в ее силах будет помешать этому.

Она взяла в ладони его лицо, наслаждаясь ощущением небритых щек, легко царапавших ей кожу.

— Я люблю тебя, Максим. Я люблю тебя. Пожалуйста, подожди немного — и я все расскажу тебе.

Он отстранился.

— Сколько мне ждать?

— Несколько месяцев.

Его пальцы нежно скользнули по ее щеке.

— Ты мне нужна, Джорджи. Ты мне очень, очень нужна.

Джорджиана едва могла выдержать его жаркий взгляд.

— Прямо сейчас? — смело спросила она. Его улыбка заставила затрепетать ее сердце.

— Когда в дом в любую минуту может войти Кора Уолтон? — Он погладил ей виски, ощутив биение пульса под нежной кожей. — Мы куда-нибудь уедем. У меня краткосрочный отпуск. Поедем в Вермонт. Там у нас, Дехупов, есть домик у подножия гор.

Он наклонился и коснулся уже не пальцами, а губами.

— Там тихо. Никого нет… Идеальное место.

— Кора уезжает на День благодарения в Манхэттен, — взволнованно прошептала Джорджиана, когда его руки распустили пояс ее халата. — Она собиралась уехать уже сегодня. Если мы уедем после нее, то у нас будет целых три дня!

Его пальцы безошибочно нашли под тонкой тканью рубашки очертания ее груди.

— Я представлял себе, как все будет, когда я привезу тебя домой, как я сам раздену тебя… Мне очень хотелось насладиться этим.

Джорджиана была не в состоянии отвечать. Все ее существо сосредоточилось на нежных движениях его рук. Когда он заметил, как налились желанием ее соски, он прихватил их двумя пальцами и легонько сжал. Страстный стон вырвался у нее из груди, а голова упала ему на грудь.

— В Вермонте будет чудесно.

— Я поеду! — почти простонала она.

Его руки легли ей на плечи, заставив чуть отодвинуться.

— А ты не хочешь узнать?

— Что? — ошеломленно спросила она.