- Или наоборот, - пробормотал Ярницкий и, поймав хмурый и недовольный взгляд Круглова, пояснил: - Это я к тому, что передатчик привести в порядок, может, и не удастся.

- Экий в тебе пессимист просыпается, - буркнул Круглов. Надо вперед смотреть с надеждой, тогда будущее розовым кажется.

- Трудновато, командир, - вздохнул Ярницкий.

- Но тоже вполне возможный вариант, - неохотно согласился Круглов. Он легко воспарил над креслом и подплыл к иллюминатору. В иллюминаторе были видны яркие звезды. Незадолго до взрыва планетолет входил в режим торможения и развернулся двигателем в сторону Солнца.

Именно поэтому светила в иллюминаторе не было видно.

Как и Земли.

- Привлечь к себе внимание, - подумал вслух капитан. Если мы не можем помочь себе сами, то надо добиться, чтобы нам помогли.

- Капитан, - усмехнулся Ярницкий. - Ты рассуждаешь, как китайские мудрецы. - Подобным образом они рассматривали очевидные истины, превращая их в философские проблемы.

- Дерзок ты, Витюша, - не оборачиваясь, сообщил Круглов. - Смеяться над начальством опасно. Вернемся на лунную базу, добьюсь, чтобы тебя на месяц в бригаду сантехников определили.

Слышно было, как Ярницкий вздохнул.

- Если вернемся, - сказал он, - это будет не наказание, а поощрение.

- И все-таки нам повезло, - задумчиво сказал Круглов. Планетолет сохраняет герметичность, системы... в основном... функционируют нормально. И энергии от резервных источников нам пока хватит. И если это не чудо, то я, Витюша, ничего не понимаю в чудесах.

Через несколько часов, когда они перебрались в кают-компанию для того, чтобы перекусить, появились и остальные.

Круглов обратил внимание на Везелена. Из всех обитателей искалеченного планетолета именно немец вызывал у него серьезные опасения. Он словно бы сразу постарел на несколько лет - лицо бледное, под глазами обозначились темные круги. Нехорошо выглядел астрофизик, чувствовалось, что он на пределе.

Энергию все-таки приходилось экономить, поэтому плафоны в кают-компании горели вполнакала, а обходиться приходилось сухим пайком. Раньше все корабельные надобности обслуживал реактор, сейчас его не было. "Ничего, - подумал Круглов. Завтра с Мишей выйдем в пространство, развернем солнечную батарею, и экономить электричество больше не придется. Это очень важно, чтобы на планетолете были человеческие условия. Это подстегивает, заставляет вспомнить, кто ты есть, и соответственно держаться".

Он обратил внимание, что к своим тубам и упакованным в полиэтиленовую пленку разовым хлебцам Везелен не притронулся. Понятное дело, в таких условиях трудно сохранить аппетит, но все-таки немец нервничал больше остальных. Его внутренняя напряженность могла в любое время обернуться конфликтной ситуацией. Есть такие люди - когда им очень плохо, хочется, чтобы остальным было еще хуже. В обычной обстановке они приятны и интересны, порой даже остроумны и зачастую являются душой компании, но, попав в стрессовую ситуацию, меняются в худшую сторону - срываются на крик, начинают конфликтовать с окружающими, а это в условиях ограниченного пространства добром не кончается. Деваться друг от друга некуда, появляется взаимная неприязнь, учащаются ссоры. Поэтому экипажи планетолетов тщательно проверяют на психологическую совместимость. Зачастую лететь приходится очень долго, люди должны понимать друг друга и относиться терпимее к слабостям товарищей. Удивительно, неужели Везелен не проходил тестирование на психологическую пригодность к длительной работе в космическом пространстве? Плохо он себя ведет, очень плохо. Надо предупредить, чтобы остальные относились к нему повнимательнее и сдерживались в щекотливых ситуациях, старались избегать конфликтов. И самому поговорить с астрофизиком, постараться как-то поддержать его.

- Не могу, - сказал Везелен. - Почему вы все так спокойны? Скажите правду, капитан, мы ведь погибнем?

- Возьмите себя в руки, - посоветовал Круглов. - Надо держаться.

- Не могу притворяться. - Астрофизик нервно мял полиэтиленовую обойму с разовыми хлебцами. - Но почему? Почему именно мы? Глупо все. Глупо. Глупо. И не надо меня успокаивать, не надо тешить иллюзиями. Мы все обречены. Так почему вы так спокойны?

На английском Везелен говорил с небольшим характерным акцентом, слишком твердо произнося слова. Бледное лицо астрофизика порозовело, а кончики ушей стали малиновыми.

- Курт, не стоит, - спокойно сказал Пельер. - Надо держать себя в руках.

Острое худое лицо астрохимика было спокойным и даже немного равнодушным. "Хорошо держится, - одобрительно подумал Круглов. - Крепкий мужик!"

Везелен торопливо встал. От резкого движения его приподняло над столом, нелепо закружило, и он с трудом восстановил правильное положение. Ленточку с разовыми хлебцами немец уронил, и сейчас она, медленно извиваясь, плыла в пространстве над столом, придавая происходящему фантастический вид.

- Прошу меня извинить, - сказал Везелен, ни к кому персонально не обращаясь. - Мне надо прийти в себя.

Не опускаясь на пол, он проплыл в люк. Присутствующие на мгновение увидели подошвы его тяжелых башмаков с плоскими магнитными подошвами. Люк беззвучно захлопнулся.

Слышно было, как в пустом гулком отсеке астрофизик негромко ругается по-немецки.

- Плохо, - сказал Круглов. - Миша, ты посматривай за ним, чтобы неприятного сюрприза не случилось. Слишком он нервный для космоса. Куда медики смотрели? Его дальше орбитальных спутников нельзя было выпускать.

- Он по рекомендации, - сказал Пельер спокойно. - Мы проходили только общее медицинское освидетельствование. Психологического тестирования никто не проводил.

Круглов промолчал.

Вопросы, конечно, были, но Пельер на них ответить не мог. Эти вопросы следовало задать Европейскому комитету космических сообщений. "И я их обязательно задам!" - твердо пообещал себе Круглов. "Если вернемся", - немедленно откликнулся унылый внутренний голос.

- Отдыхать, - вслух приказал он. - Всем отдыхать не менее семи часов.

Ярницкий и Лямин немедленно поднялись. Они не первый день летали с Кругловым и знали, что распоряжения капитана обязательны и обсуждению не подлежат. Эрик Пельер некоторое время продолжал сидеть, цепко вглядываясь в невозмутимое лицо капитана.