Почувствовав приближение смерти,
Я окликну своих демонов
И попрошу их захлопнуть все книги,
В которых хоть что-то может напомнить
О пылающих и рухнувших зданиях.
Пусть они приподнимут лишь единственный занавес,
Скрывающий солнце, —
Там, где, кроме тебя, ни единой души.
Мысль о разрушенье — мгновенная вспышка,
Когда из души уже выжата жалость
И изгнана последняя любовь.
Разум молчит.
Он околдован и прячет стыдливо свой свет от меня.
Но занавес поднят, и я всматриваюсь
Лишь в одну занесенную снегом тропинку,
Издали доносится гул
Мутных проулков и улиц, мостов, мостовых.
Уже вплотную — туманы, и мгла, и колокольные звоны.
Я чувствую себя продравшим глаза ихтиозавром,
Который спросонья слышит призыв разъяренного ветра:
«Вселенная, тише!
Вниманье, Земля!..»
Яростный клич взлохмаченного оратора,
Сливаясь с волнами людского прибоя,
Самумом и шквалом
Обрушивается на нас.
И тут —
Небывалым, неслыханным и несказанным хором
Гудят пространства земных площадей:
«Вниманье, Планета!
Вселенная, тише!..»
И повелительный голос
Влечет за собой на трибуны толпы и сонмы,
И самозабвенный порыв неистовой массы
Мгновенно поднимает на ноги весь Петербург —
От богомольной Лавры до богохульствующих манифестантов.
Восторг и безумье,
Проклятья, угрозы и воодушевленье
У меня на глазах сливаются в элизиум сумерек…
Внимание, мир!
Вперед, мирозданье!
Слушай, Земля!
Человечество, внемли!