Сатирический образ буржуазного государства — гигантской тюрьмы, разделенной на маленькие замкнутые мирки, внешне изолированные, но связанные друг с другом всей общностью тюремного распорядка, — постепенно от страницы к странице возникает в романе Шерфига.

Вот семья — эта мельчайшая клеточка общества. Традиции превращены здесь в цепи, они приковали членов семьи к жалкой, изолированной от больших интересов жизни. Здание министерства даже внешним своим видом напоминает тюрьму. Корректные взаи«мсотношения чиновников маскируют зависть и мелкий карьеризм. Такой же внешней благопристойностью и скрытым уродством отмечена и жизнь бедного городского квартала, где девятилетняя проститутка делает реверанс, выпроваживая посетителей, где притоны и нищета прячут свое лицо от посторонних глаз под вывеской благополучия и нравственности.

Беспощадным пером сатирика–реалиста рисует Шерфиг датскую деревню. В этом мире не может быть и речи о каких–нибудь патриархальных, идиллических отношениях. Между богатыми хуторянами и бедняками–хусменами идет непрерывная борьба. В руках богатых хуторян сосредоточена вся власть в деревне. Они распоряжаются местным управлением, пособиями по безработице и больничной кассой. Они безнаказанно и бесконтрольно обирают, эксплуатируют, обманывают безработных батраков и малоземельных крестьян. Расправа с непокорным Андерсом, помещенным в работный дом, лишенным семьи, — одно из многочисленных преступлений, совершаемых за стенами идиллических сельских домиков. Сатирическим воплощением мира деревенских хищников становится образ Хагехольма — доносчика, лицемера, стяжателя, убийцы.

С ужасом смотрит Амстед на страшную картину деревенской жизни, о которой он по школьным хрестоматиям составил представление как о райском уголке. Но если для Амстеда эта жизнь представляется биологически страшной, как жизнь мокриц и водяных пауков в аквариуме, где все осуждены пожирать друг друга, то Шерфиг смотрит на нее глазами художника, который видит социальные корни зла, источник той звериной борьбы, которая толкает людей на преступления, на убийства, которая отдает в руки Йенсенов и хагехольмов власть и право распоряжаться судьбой беззащитных андерсов. Этот источник–частная собственность… «Моя земля», «мои цветы», «моя дорога», «моя», «мое» — таков уродливый принцип, породивший хагехольмов, Йенсенов, амстедов.

Окунувшись в эту страшную действительность, Амстед добровольно возвращается в тюрьму. Тюрьма — это не только идеальное воплощение того, что происходит вне ее стен, это то, к чему всю жизнь готовили Амстеда. Здесь та же иерархия, тот же бессмысленный труд, та же пожизненная обеспеченность, то же бесправие, Амстед это понял и смирился. В этом смирении заключается драма интеллигента, не сумевшего найти выхода из обывательского болота. Но в готовности Амстеда смириться проявляется и бесхребетность, желание спрятаться от жизни, за что Шерфиг гневно и горько осуждает Амстеда.

Роман ограничен показом мира Амстеда, однако здесь незримо присутствует и другой мир. Писатель недаром говорит о том, что далеко не все заключенные (в широком значении этого сатирического образа) так довольны своей жизнью, как Амстед. «Это неспокойные люди… Они не гармоничны и не добропорядочны…» Точка зрения этих беспокойных людей отражает и точку зрения самого автора, который верит в иные нормы жизни, смотрит на мир амстедов глазами сатирика и противостоит ему как гуманист, демократ, борец за социальный прогресс. Сила негодования автора, сила его критики, его уверенность в том, что общественные условия, породившие Хагехольма и Амстеда, Друссе и Омфельдта, могут и должны быть изменены, — таков «положительный герой» романа Шерфига, определяющий разоблачительный пафос его книги.

Борьба Шерфига за идеи гуманизма и демократии, за интересы народа нашла свое отражение не только в его романах, но и в общественной и журналистской деятельности. Сотрудник «Арбейдербладет» в предвоенные годы, Шерфиг в период оккупации становится активным участником антифашистской борьбы. Брошенный гитлеровцами в тюрьму, писатель был впоследствии освобожден в связи с тяжелой болезнью. Но ни тюрьма, ни болезнь не заставили Шерфига сложить оружие. В эти годы был написан роман «Идеалисты» (1943), в котором Шерфиг, продолжая тему «Мертвеца», выступил против реакционных течений современной философии. Этот роман интересен тем, что в. нем впервые прозвучала политик ческая тема. (Прозрачные намеки на оккупационный режим в Дании сделали невозможным публикацию романа на родине писателя, и он был издан в Швеции.)

Война и послевоенные события активизировали общественную жизнь Дании. В своем романе «Скорпион» (1952) Шерфиг рассказал о том, как происходит прозрение обывателя, как остается все меньше «маленьких людей», которые, считая себя честными, могут закрывать глаза на то, что происходит вокруг, мириться с социальной несправедливостью. Шерфиг показал в этом романе вторжение действительности с ее социальными и политическими противоречиями в жизнь «маленького человека», которого они выбивают из привычной колеи, не для того, чтобы он примирился с несправедливостью, а для того, чтобы он задумался над большими вопросами современности. Если в биографии Амстеда тюрьма — это гротескный образ буржуазного порядка, то для героя романа «Скорпион», учителя Карелиуса, тюрьма — это реальная тюрьма, из которой он, жертва судебной ошибки и злоупотребления, выносит уверенность, что буржуазная демократия оставляет желать много лучшего.

Положив в основу произведения нашумевшее уголовное дело, Шерфиг сумел обобщить важнейшие черты послевоенной датской действительности. Этот роман, главная тема которого — борьба против сил милитаризма и войны, увидел свет на страницах органа компартии газеты «Ланд ог фольк», где протекает в основном послевоенная журналистская деятельность Шерфига. Он выступает здесь с еженедельными обзорами радиопередач. Здесь публикуются его статьи по истории датской национальной культуры. На страницах «Ланд ог фольк» Шерфиг выступает и как художник. Он создал серию иллюстраций, по–козому раскрывающих содержание сатирического романа Гольберга «Путешествие Нильса Клима под землей». В газете были впервые опубликованы и отдельные очерки и зарисовки Шерфига, связанные с его поездкой в Румынию и Советский Союз (впоследствии писатель выпустил книги «Поездка по Советскому Союзу» (1951) и «Освобожденная Румыния» (1953).

Эти очерки и книги, рассказывающие датскому народу правду о жизни Советского Союза и стран народной демократии, дополняют творчество писателя — борца за мир и укрепление дружественных связей между народами.

Ю. Яхнина

Часть первая

1

В прошлом году, в начале октября, в Копенгагене исчезли два человека. Об их исчезновении сообщили в полицию почти одновременно, с промежутком всего лишь в несколько дней. На первый взгляд между этими двумя людьми не существовало никакой связи.

Один из пропавших, нелюдим и чудак, жил в крайне стесненных обстоятельствах, а другой, почтенный отец семейства и чиновник, был вполне обеспеченный человек. И по образу жизни и по характеру они совершенно не походили друг на друга.

Если тем не менее полиция пыталась связать оба происшествия, то прежде всего потому, что в обоих случаях не было никакой возможности установить их подоплеку. Внимание полиции привлекло и то обстоятельство, что оба пропавших были ровесники. Оми родились в одном и том же году. Это, конечно, могло быть простым совпадением, но оказалось, что следствие не зря уделило столько внимания этой незначительной подробности, ибо она пролила некоторый свет на обстоятельства дела.

Во всяком случае, полиции удалось в кратчайший срок выяснить, что один из пропавших самым чудовищным и необычным способом покончил с собой. Но понадобилось еще некоторое время, чтобы определить, кто именно из двух совершил самоубийство. Только после того, как было найдено предсмертное письмо самоубийцы, удалось опознать труп, обнаруженный на территории Амагерского полигона.