— Культуристы! — шепнула Фанту Иоланта.

— По-моему, боевые бараны,— шепнул в ответ Фант.

И оба были правы. Потому что перед ними развязывался бой, которому суждено было войти в анналы Орпоса. «Боевые бараны» — юношеская группировка, стихийно возникшая как реакция на зверства стригалей,— объединились с «культуристами», знаменитыми рэкетирами Культурного Сектора, и «мастерами», крепкими парнями из Производственного Сектора, чтобы разгромить ширеров раз и навсегда.

(Как вскоре стало ясно, молниеносной развязки не получилось: стригали тоже оказались тертыми калачами, но первый шаг к освобождению Орпоса от кровавых садистов был сделан именно тогда, на глазах Фанта и Иоланты.)

Культуристы забрасывали стригалей удушающими «мыльными пузырями», боевые бараны, затянутые в кольчуги, работали руками и ногами, нанося убийственные удары, мастера,, прикрываясь прозрачными щитами, лупили противника полистирольными дубинками, в коридоре очень быстро стало нечем дышать, лилась кровь, а каши герои… улепетывали.

Вверх по лестнице, коридор, еще коридор, опять вверх, переходная галерея, теперь три' пролета вниз, коридор, боковое ответвление, тупик, дверца женского туалета, Иоланта врывается туда, таща за рукав Фанта, из кабинки на них смотрят белые глаза какой-то старушки, дверца для обслуживающего персонала (обычно запертая, но здесь свободно открывающаяся: Иоланта знала, что в этом туалете сломан замок)… И вот уже наши герои в родной рекбазе, только ввалились туда совсем с неожиданной стороны. Уффф!..

Фант замер и прислушался, стараясь унять рвущееся из груди сердце. Тишина. Только кровь в висках — толчками. Видимо, драка уже закончилась: когда в ход идут асфиктические «мыльные пузыри», счет активной жизнедеятельности идет на секунды.

А лишь только за нашими героями захлопнулась дверь их собственной каюты, оба расплакались. Мерещилось им, будто изменили они Курортному Сектору, только на день, но предали, ради каких-то неведомых радостей спиной к нему повернулись, и он им отомстил, едва не покалечил, и вообще неизвестно, примет ли обиженный добродетель блудных детей своих в щедрое лоно.

Принял-таки!..

Через полчаса Фант с Иолантой, придя в себя, решили, что возвращение необходимо отпраздновать. Но как?

Здесь я снова останавливаюсь в нерешительности. По одним данным, Фант с Иолантой осторожно выбрались в продуктовый распределитель, накупили всякой снеди, вернулись в свою каюту в рекбазе «Козерог» и там предались тихим радостям бытия. По другим — приоделись они (Фант, плюнув на бородоращение, побрился) и отправились в ресторан. Чему отдать предпочтение? То, что оба факта имели место,— достоверно. Но какой из них случился именно в этот вечер, я не знаю. Может быть, и то и другое было одновременно? Маловероятно. Может быть, в тот вечер вообще не было ни одного из указанных фактов, а наши герои, все еще дрожа от страха, завалились спать? Тоже маловероятно, но и похоже на правду.

Чтобы сбросить с плеч своих столь тяжкий груз сомнений, я опишу сразу два варианта вечера, а читатель, за время чтения повести ко многому привыкший, пусть отдаст предпочтение сам. (Как заявил Фант, «это… в лучших традициях моего Автора». В данном конкретном случае он совершенно прав.)

До того устали наши герои, до того были испуганы и ошеломлены, что ни о каком организованном да тем более комфортабельном ужине нечего было и думать. Поэтому поступили они так: взяли в продуктовом распределителе хлеба, оказавшегося мягким и аппетитным, взяли рулет из копченой трески (очень даже недешевой), взяли копченого же, нежнейшего (и опять-таки безумно дорогого) палтуса, сыра доброго захватили — и, казалось бы, все, хватит, пора к столу…

Ан не тут-то было. Запивать-то надо же чем-нибудь, не всухомятку же уписывать всю эту гастрономию. И вот здесь Курортный Сектор выкинул свой очередной фортель. Толкнулись Фант с Иолантой в «Минеральные воды» — «ессентуки» перед самым носом кончились, ничего же другого не водилось в киоске. Сунулись на криогенный «пятачок» — там и вовсе хоть шаром покати: ни «нарзана», ни пива, разумеется, ни соков каких-нибудь. Самое удивительное, однако, что распространеннейшая клубникола — и та во всем Секторе иссякла: трубопроводы были пусты. Приуныл Фант. Смутилась Иоланта. Но лишь заикнулся Фант о бутылочке сухого вина — «для запития, не более того»,— тут же коротко вскинула на него взор спутница-трезвенница, и вопрос сам собой отпал. Так и вернулись они к себе — со свертками, благоухающими едой, но без емкостей с влагой.

Впились наши герои зубами в ломти хлеба с копченой рыбой (поверх еще по сырному лоскуту положено было), зажевали срочно, выпили потом по стакану холодной воды из-под крана (привкус оборотной воды в этот раз даже не почувствовали), и тем самым первая атака на голод была произведена…

— Жнаешь што,— сказала Иоланта с набитым ртом,— нихуда мы отшюда ни паэдем болшэ. Хорохо ждес. Кра-ахиво. Жавтха в баххейн с утха. И вшё…

— Уху,— только и ответил ей Фант.

А когда оба насытились и готовы были ко сну отойти, Фант вполгромкости включил радио. Красивый мужественный голос, страшно похожий на голос матроса Спартака, пел:…

До того обрадовались наши герои благополучному избавлению от ширеров, что усталость испарилась — как не бывало. Поэтому поступили они так: добрались до своей каюты, переоделись — Фант облачился в белый джинсовый штучный костюм, а Иоланта, разумеется, в макси-платье,— взяли деньжат побольше, рублей двенадцать (пора ведь покончить с финансовой неполноценностью), и скорым шагом отправились в ресторан.

Надо сказать, что ближайшее от рекбазы заведение подобного рода было весьма удовлетворительным: обладало умиротворяющим интерьером, и — что имеет первостепенное значение — подавали там экзотическую земную дичь: перепелов.

Нашелся и свободный столик на двоих (это ли не достойное вознаграждение за треволнения дня?). И официант случился расторопный да молодой, не обученный пока еще всяким объегоривательским хитростям (это ли не удача?). И перепела еще не кончились, равно как марочное десертное вино редкого сорта (это ли не знамение?). И трезвенница Иоланта вдруг хитро подмигнула Фанту и, прикрыв рот ладошкой, прошептала: