Неповоротливый зверь и серьезный спокойный мальчик пришлись по душе друг другу. Юннат добился, чтобы Кеше увеличили купальню и включили чистую воду для плаванья, чистил подопечному панцирь и когти, полировал броню замшей и смазывал оливковым маслом для блеска. По восторженным откликам посетителей черепах понял, что стал настоящим красавчиком — это льстило. Свежих овощей теперь хватало в избытке, никаких вялых листиков или прелой ботвы. Аполинарий старался разнообразить меню, он развел дома целый сад из опунций, чтобы порадовать питомца, и самолично срезал колючки прежде чем угостить Кешу. Черепах снисходил к лакомствам, и лениво терся головой о колени мальчика в благодарность. Хотя капуста нравилась ему больше, чем кактусы.
А вот с дрессировкой дело не шло. Черепах считал ниже своего черепахового достоинства приподниматься на лапах, бегать за мячиком или шипеть по команде. Он выразительно зевал, отворачивался от своего человека и делал вид, что дремлет. Но Аполинарий не унывал — Кеша мальчику все равно нравился. Юннат часами просиживал в вольере, прислонившись спиной к теплому, гладкому панцирю, читал вслух школьные учебники, рассказы Сетон-Томпсона и «Приключения Томека». Мелодичный голос звучал приятно, иногда Кеша даже подсвистывал в такт. Однажды черепах с отвращением услышал «Суточное вращение Земли — вращение Земли вокруг своей оси с периодом в одни звёздные сутки». Кто забивает ребенку голову глупостями?
Целую ночь Кеша трудился, не покладая лап — расчистил песчаную площадку и как умел изобразил на ней диск Земли, трех слонов, звезды, себя и даже противную кобру. Он надеялся на понимание.
Гордый Аполинарий, увидев шедевр, немедля поспешил к Рувиму Есичу. «Моя черепаха рисует!» — заявил он. Вскоре толпа людей собралась подле вольера — служители, ветеринары, научный сотрудник и сам товарищ директор. Зрители обсуждали — нарисовал ли галапагосец огромный гриб, зонтик или медузу. Аполинарий попросил слово и заверил собравшихся, что перед ними автопортрет — просто зрение черепахи отлично от нашего, и она рисует, как видит. Люди расхохотались — очень громко и ужасно обидно. Взбешенный Кеша стер изображение, отвернулся от глупых людей и на время стал холоден с юннатом. А когда черепах решил сменить гнев на милость, оказалось поздно.
Юннатка Верка по прозвищу Тигра обратила внимание, что спокойный парнишка — настоящий молодой Аполлон, синеглазый и белозубый. Сама она красавицей не была, длинные волосы подвязывала бечевкой, носила на руках тонну пестрых браслетов и плевала на все условности. И умела расшевеливать тюфяков. Одна на двоих «Родопи» в углу за складами, распечатанный на машинке «Мастер и Маргарита», пластинка «Битлов» — «Хэлп» прямо из Лондона, чудом достала. Можно послушать дома, пока прэнты вкалывают… Вскоре Аполинарий начал отращивать белокурые локоны, носить джинсы, вытертые до неприличия, разговаривать непонятно и плевать на зоопарковый распорядок. Наконец Рувим Есич застукал их с Тигрой за поцелуями в кладовой и без лишнего шума предложил обоим покинуть кружок по-хорошему.
Кеша снова остался один. Новый служитель заботился о черепахе, менял воду, кормил, чистил панцирь, но проделывал все это механически, безо всякой симпатии. Жизнь сделалась сонной, неспешной и заунывной, как голоса кайманов. Просыпаясь на изнанке мира под шорох камушков и тяжелые вздохи слонов, черепах подумывал — не пора ли приискать новое воплощение? Маленькую бойкую черепашку, которая станет вволю ползать по росистой свежей траве или ловко плавать среди кораллов и зарослей бурых водорослей, соревноваться с рыбками, дразнить крабов, уворачиваться от злобных чаек и кусать за пальцы чересчур любопытных туристов? Зоопарк скучное место.
Приметив что огромный галапагоссец стал унылым и сонным, служитель конечно же доложил куда следует. Ветеринар Коркия повздыхал, посоветовался (он не слишком хорошо разбирался в рептилиях) и начал принимать меры. Для начала Кешу перевели в просторный новый вольер — не сработало. Сменили корм, подбавили фруктов и экзотических растений из зоопарковой теплицы — не помогло. Начали было подыскивать черепаху невесту, но к тому времени панцирь Кеши стал размером с тележное колесо. Подходящих по размеру галапагоссок в мировых зоопарках насчитывалось немного и ни один не хотел рисковать ценной рептилией. Поразмыслив немного, Коркия предложил на лето переселить Кешу на Птичий пруд. Вода там чистая, гуси и утки не навредят большой черепахе, через сетку она не перелезет. Решили попробовать.
На садовой тележке Кешу ранним утром перевезли на новое место, переполошив стаи, и аккуратно выпустили на травку. Черепах пришел в полный восторг — солнце, воздух, новые впечатления. Птицы сперва разлетались от нового соседа в разные стороны, но понемногу привыкли. То один то другой фламинго даже катались на Кешином панцире, к вящей радости посетителей. Ползать на просторе оказалось приятно, ощипывать нижние ветки плакучих ив и кусты сирени — приятно вдвойне, а плаванье в темной воде конечно же отличалось от унизительной возни в тесной купальне. Черепах освоился на пруду, приспособился к шуму и гомону пернатых, к реву, вою и визгу зверей из клеток. Научился различать — вот ворчит лев, вот смеются гиены, вот возмущается современной литературой шимпанзе Улугбек. Вот трубит слон… низкий и грозный голос показался черепаху знакомым. Он отправил на разведку любопытного огаря и узнал, что совсем недавно в зоопарк привезли белого слона прямо из Африки. Могучий гигант плохо привыкал к клетке, тряс решетку, кидался в служителей едой и камнями, не внимал увещеваниям и никого не слушался.
Поразмыслив немного, черепах замыслил побег. Он хотел убедиться — или удостовериться, что ошибся. Подкопать сетку несложно, выдавить ее — и того проще. Дождавшись ближайшего новолуния Кеша выждал, когда сторожа отправятся на покой, навалился спиной на ограду — и оказался на воле. Отыскать слоновник оказалось довольно просто — гигант не утихал и ночью. Трубный клич пугал людей и зверей — но не Кешу. Когда диск накренился, три слона тоже звали на помощь. Недолго думая, черепах скатился в ров, окружающий слоновник и с громким плеском плюхнулся в воду.
Белый слон замолчал. Потом встал на колени, наклонился над мутной водой, ухватил черепаха за куцый хвостик и вытащил на сушу. Кеша встряхнулся и тихо свистнул. Белый слон почтительно опустил голову, затем поднял хобот и затрубил так громко, что разбудил сторожей. Когда похмельный и сердитый Палыч явился к слоновнику, он ничего не заметил — разглядеть черепаху в стоге сена безлунной ночью смог бы разве что синекожий бог. Зато утро в зоопарке оказалось веселым — гусята, утята, огарята и прочие некрупные жители Птичьего пруда ускользнули через пролом и разбежались по всем кустам и газонам. Пришлось поднимать юннатов и всех служителей, чтобы быстро переловить шуструю мелюзгу и водворить в гнезда.
Побег Кеши обнаружили лишь к середине дня. Спасать заблудшего черепаха собралась целая бригада во главе с Палычем. Люди вооружились брандспойтами и баграми, намереваясь отжать слона, зацепить черепаха за панцирь и вытащить наружу. Однако звери категорически возразили. Белый слон шумел, гневался, разорвал два брандспойта и сжевал любимую кепку сторожа. Черепах прятался между могучих, похожих на стволы баобаба, передних ног друга, щелкал клювом, плевался и показывал длинный язык служителям. Бездарно потратив день, люди отступились. Директор услышав об инциденте, махнул рукой — он давно перестал разлучать четвероногих приятелей. Вон в Сибири, товарищи, тигр с козлом подружился — и ничего, живут.
Черепах и белый слон остались в одном вольере. Летом они разгуливали в просторном слоновнике, вместе плескались в купальне, делили на двоих вкусный обед, и даже играли — слон катал черепаха хоботом по траве или в шутку делал вид, что вот-вот наступит на панцирь. Черепах довольно посвистывал и пихал хулигана клювастой чешуйчатой головой. В зимнем помещении Кеша зарывался в сено по самый хвостик и дремал неделями, дожидаясь тепла и солнца. Белый слон не тревожил его. Он спал стоя и во сне ощущал себя неподвижно стоящим под тяжким грузом земного диска. Братья-слоны осторожно переступали с ноги на ногу, тяжело дышали, покачивали гибкими хоботами. Черепаший панцирь оставался недвижен. Где-то внизу грозно шипела кобра, тусклые звезды молча сетовали о неудачной судьбе, сладко играла флейта… Шутки ради белый слон топал ногами — туп-туп. И друг тихонько щелкал клювом в ответ. Им нравилось молчать вместе.