Да-да. Именно Руцкой — тогдашний вице-президент России. Второе лицо в стране. Именно он, побывав в Тирасполе незадолго до июньской агрессии Молдовы, осознал всю важность и значение Приднестровья для России. Весь масштаб угрозы, нависшей над республикой. Именно Руцкой начал активно налаживать связи России и ПМР. Экономические, политические, духовные.

А когда началась агрессия, именно Руцкой добился от Ельцина согласия на вмешательство России в войну и получил под личную ответственность все необходимые полномочия.

Этот разговор, по словам Руцкого, продолжался больше двух часов. Поначалу Ельцин был категорически против помощи “красным” в Тирасполе и открытого конфликта со Снегуром.

И лишь долгое объяснение того, чем может для самого Ельцина обернуться гибель Приднестровья, смерть тысяч русских и украинцев, десятка тысяч беженцев, а также угроза открытого перехода на сторону ПМР всей 14-й армии, что в той, весьма шаткой еще для “демократической” власти обстановке, было опаснейшим прецедентом, убедили Ельцина.

Он спросил: “Кого ты предлагаешь туда послать?” Руцкой назвал Лебедя. Ельцин вновь возразил, ему не нравился Лебедь, но Руцкой убедил президента, что в сложившейся обстановке Лебедь очень точная фигура…

“За все это отвечаешь лично ты”, — сказал Ельцин.

То, что написано ниже, до последнего дня являлось тайной за семью печатями.

Ночью, после захвата молдово-румынскими войками Бендер, в кабинете Руцкого состоялось совещание, на котором присутствовали сам вице-президент, генерал-майор Лебедь и два офицера из штаба воздушно-десантных войск, мастера “спецопераций”. На этом совещании Руцкой лично поставил задачу Лебедю немедленно вылететь в Тирасполь, возглавить армию и сделать все необходимое для остановки и прекращения агрессии Молдовы.

Для усиления и охраны Лебедю тем же приказом Руцкого была выделена в полное его распоряжение рота одной из частей специального назначения.

Сам Руцкой как второе лицо в государстве не имел права “светиться” в этой операции. Ведь Россия, как известно, подписала все договоры по СНГ, где согласилась на “неприкосновенность границ” и “государствнную целостность” всех “новообразований”, в том числе и Молдовы… Но именно ему лично звонил Лебедь “за разрешением” на очередной артиллерийский удар по наступающим молдово-румынским частям. И всегда получал этот приказ.

Возможно, именно эта его политическая акция поставила тогда Руцкого “вне закона” для прозападного лобби Кремля, боящегося как огня “восстановления Союза”.

С осени 1992 года началась травля Руцкого, развернулась кампания по его дискредитации и отстранению от всех должностей.

Все лавры “спасителя” достались генералу Лебедю. А Руцкой в те месяцы считал Лебедя своим близким другом и был доволен тем, что с его помощью и участием его товарищ и, как он считал, “протеже” генерал Лебедь стал столь известным и уважаемым человеком. Значит, есть теперь на кого опереться.

ДВА ПУТЧА

Но самым странным образом судьбы этих двух генералов переплелись друг с другом и с судьбою России в драматические для нее дни августа 1991 года и октября 1993.

Оба эти события неотъемлемы от имен Руцкого и Лебедя. 19 августа Алексаендр Лебедь с батальоном десантников Тульской дивизии прибыл к “Белому дому”. По одной из версий — для личного ознакомления с обстановкой и принятия решения на “зачистку здания”.

По другой версии — для установления связи между высшим руководством России и командованием воздушно-десантных войск, в частности, лично с Павлом Грачевым, на предмет “лояльности” войск и личности будущего министра обороны.

Александр Руцкой — в эти дни вице-президент, второе лицо после Ельцина. У него на счету раскол так и не состоявшейся КП РСФСР, создание в ней “демократической фракции”, осуждение действий Союзного правительства в Прибалтике в январе 1991 года, разрыв с “патриотическими кругами”, исключение из КПСС и… чистая победа в первом туре выборов президента РСФСР.

По мнению аналитиков, именно Руцкой принес Ельцину голоса военных, “умеренных коммунистов” и патриотов — общим числом до тридцати процентов всего электората…

Доклад ЦРУ о выборах президента РСФСР заканчивался такими словами: “…без Александра Руцкого победа Бориса Ельцина представлялась очень проблематичной…”

В августе он, конечно, рядом с Ельциным. Его задача — организация “перехода” армии на сторону России и “нейтрализация” “силовых замыслов гэкачепистов”.

Подход десантного батальона к “Белому дому” объявляется чуть ли не символическим переходом ВДВ на сторону Ельцина. На БМД цепляются новые триколорные российские штандарты, Лебедя по всем каналам телевидения производят в “национального героя”, “спасителя демократии’. С ним позирует перед телекамерами Ельцин, обнимаются депутаты.

Тогда, собственно говоря, и состоялось близкое знакомство Руцкого и Лебедя, их сближение.

Я далек от мысли подозревать Лебедя в заранее спланированной измене присяге и приказу. Скорее, его переход в те часы к Ельцину был вынужденным шагом на фоне парализованного, бездействующего руководства ГКЧП и “переворачивающейся” под Ельциным страной.

Речь шла о самосохранении.

Но уже через несколько дней Лебедь входит во вкус новой роли и объявляет, что прибыв к “Белому дому” и разобравшись на месте с обстановкой, он увидел там не бандитов, а простых людей. А поскольку с народом он не воюет, то как генерал он принял решение остановиться и никаких преступных приказов не выполнять.

Интересно, что после расстрела “Белого дома” 4 октября 1993 года Александр Иванович будет первым (среди немногих), кто позвонит тогдашнему командиру Кантемировской дивизии генералу Евневичу, чьи танки били по Верховному Совету России, и… поздравит его с блестящей победой над “бандитами”…

Руцкой, Лебедь, Грачев — вот военные символы августа 1991 года. Героев, конечно, не забыли. Руцкому будет присвоено звание генерал-майора. Грачев станет министром обороны России, Лебедь поедет командовать 14-й армией, где прославится на всю Россию. О другом “результате” августа 91-го знают все. Советский Союз развалится. Больше сорока миллионов русских останутся за границами России. Вспыхнут гражданские войны в Карабахе, Таджикистане, Южной Осетии, Приднестровье, Абхазии, на которых за три года погибнут больше ста пятидесяти тысяч человек. Около двух миллионов — станут беженцами…

После августа 91-го началась дружба между Лебедем и Руцким. Их часто видели вместе, и Грачев даже как-то ревниво заметил, что его подчиненный куда больше вхож в приемную вице-президента, чем сам министр…

Поэтому не удивительно, что в самые трагичные дни октября 1993 года Руцкой обратился за помощью к Лебедю.

В одной из бесед Александр Владимирович как-то проговорился, что если бы он не верил так Лебедю и еще “кое-кому” то, наверное, не пошел бы на столь явный и бескомпромиссный конфликт с Ельциным…

И в самом деле, для многих в те страшные дни противостояния Верховного Совета и президента одной из надежд на мирное разрешение конфликта была вера в то, что “армия не допустит крови”. Армия вмешается как посредник. И действительно, политическая обстановка 2-3 октября в Москве была такова, что, объяви любой округ, любая армия, да хотя бы дивизия о своей верности Конституции — и произошел бы бескровный поворот России на новый курс. Никто бы тогда не взял на себя роль палача, никто бы не решился стрелять.

Но все военные молчали, как в рот воды набрав. За всех говорил один Павел Грачев, бодро докладывая, что армия верна президенту и выполнит любой его приказ, тем самым провоцируя этого президента отдать приказ…

Тогда-то и решил генерал Руцкой, президент России, назначенный съездом народных депутатов, взамен Ельцина, низложенного тем же съездом (согласно Конституции, на которой сам Ельцин клялся), обратиться к своему другу Лебедю. Не за военной помощью, нет. Слишком далек Тирасполь. А всего лишь за тем, чтобы Лебедь, будучи командармом, заявил о своей верности конституции России.