– Мама!

Рауль почувствовал, что невольно слезы затуманили его глаза. Сколько он себя помнил, мать никогда не обнимала его так.

– Садись. Расскажи, как у тебя дела.

Он сел, закурил сигарету и блаженно откинулся на спинку стула.

– Все отлично, мама!

– Значит, ты не вернешься туда?

– Нет.

– Я должна поблагодарить деву Марию за это. Подумать только, Рауль! В твоем возрасте летать на реактивных самолетах! Это просто чудо, что ты здесь!

– Да, пожалуй, чудо, если подумать, – согласился Монтера. – Наверное, я и сам поставлю несколько свечей каким-нибудь святым.

– Деве Марии или Габриель?

Он нахмурился.

– Дай мне сигарету, – с усмешкой сказала донна Елена. – Твоя мать не так уж глупа. Я три раза видела по телевизору тебя и твой самолет. Только слепой может не заметить этой надписи на борту. Кто она, Рауль?

– Женщина, которую я люблю, – ответил он, повторив то, что говорил генералу Лами Дозо.

– Расскажи мне о ней.

Он рассказал, шагая взад и вперед по террасе.

– Кажется, она хорошая женщина, – заметила донна Елена, когда он закончил.

– Она необыкновенная! Я таких еще никогда не встречал. Как только увидел ее, с самого первого момента влюбился по уши, как мальчишка. Дело не только в ее красоте, в ней есть какое-то очарование, что-то такое, чего нельзя объяснить словами. – Он вдруг рассмеялся. Морщины исчезли, он как-то помолодел и больше не казался усталым. – Она прекрасна во всех отношениях, мама. Если и стоит ради чего-то жить, то только ради нее.

Донна Елена де Монтера глубоко вздохнула.

– Что ж, больше тут нечего сказать, верно? Надеюсь, что скоро я смогу познакомиться с ней. А теперь расскажи мне, зачем ты едешь во Францию.

– Прости, мама, – ответил Рауль. – Это военная тайна. Все, что я могу сообщить – моя поездка связана с тем, что президент называет «наше дело». Он считает, что если я успешно справлюсь со своей задачей, мы выиграем войну.

– Так оно и есть на самом деле?

– Если он в это верит, то может поверить во что угодно. «Наше дело»! – Монтера подошел к краю террасы и посмотрел вдаль, за реку. – Мы уже потеряли половину наших летчиков, мама. Половину! Об этом не пишут в газетах. Толпа кричит, размахивает флагами, Гальтьери произносит речи, а в заливе Сан-Карлос идет настоящая бойня.

Она встала и взяла его за руку.

– Идем, Рауль, давай зайдем в дом.

Они вместе стали подниматься по ступеням.

Фергюсон сидел за столом в своей квартире на Кавендиш-сквер и в который раз перечитывал шифровку, полученную из ЦРУ. Вошел Гарри Фокс, держа в руке две папки.

– Все здесь, сэр. Все, что касается Феликса Доннера.

– Скажи-ка, Габриель все еще здесь или уехала в Париж?

– Здесь, на Кенсингтон Палас Гарденз. Я вчера ужинал в «Лангане», и она была там с какими-то друзьями. А зачем она вам, сэр?

– Я думаю, это очевидно, Гарри. Похоже, что они с Монтерой без ума друг от друга, а мы можем извлечь из этого пользу. – Фергюсон взглянул в лицо Гарри и предостерегающе поднял руку. – Только не надо читать мне морали, Гарри. Идет война, и мы здесь с вами не в шашки играем.

– Да, сэр, но временами мне кажется, что лучше бы я занялся чем-то другим.

– О, не забивай себе голову всякой ерундой. Ладно, теперь Доннер. Расскажи мне о нем. Только основные факты.

– Мультимиллионер. Интересы «Корпорации Доннера» весьма разносторонние. Строительная индустрия, грузовые перевозки, электроника – в общем, все, что хотите.

– А сам Доннер?

– Очень популярен у журналистов. Многое делает в благотворительных целях. Есть много фотографий, где они с принцем Филиппом пожимают друг Другу руки. Особый интерес представляет его прошлое. Родился в Австралии, в каком-то городишке Рам-Джангл, недалеко от Дарвина. Осиротел в раннем возрасте. Работал на овцеферме и все такое. В 1950 году добровольцем поступил на службу в австралийскую армию. Служил в Корее в артиллерийском подразделении. В начале пятьдесят первого года попал в плен. В конце войны его освободили. Из всего подразделения в живых остался он один.

– И тогда он приехал в Англию?

– Верно. Начал с мелких махинаций недвижимостью. Но в начале шестидесятых, во время бума, он буквально взлетел на вершину.

– И с тех пор дела у него идут все лучше и лучше?

– Вот именно, сэр. В данных обстоятельствах, и принимая во внимание его банковский счет, странно, что он ввязался в такую аферу, даже за пару миллионов фунтов.

– Точно! – Фергюсон некоторое время смотрел на папки, нахмурив брови. – Я чую, что здесь что-то нечисто. Во-первых, эта связь с русскими. Почему Николай Белов после встречи с Гарсией так уверовал, что Доннер именно тот человек, который им поможет?

– Верно, сэр. И какой вы делаете вывод?

– Феликс Доннер был сиротой. Очень удобно. Все, кто служил с Доннером и попал в плен, погибли. Тоже очень удобно.

Оба помолчали. Наконец Фокс сказал:

– Кажется, я догадываюсь, что вы хотите сказать.

Фергюсон встал, подошел к камину и остановился, задумчиво глядя на огонь.

– Он очень уважаемый бизнесмен, сэр, – продолжал Фокс. – Это просто нелепо.

– А ты помнишь дело Гордона Лонсдейла? Тоже казалось нелепым. Канадец на все сто процентов. Даже сейчас, три года спустя, мы не можем точно сказать, как его звали на самом деле.

– За исключением того, что он русский, профессиональный разведчик.

– То-то и оно!

– Вы полагаете, сэр, что Феликс Доннер может оказаться еще одним Лонсдейлом?

– Не исключено. Это все, что мы можем сказать в настоящий момент. Хотя, возможно, он действительно бизнесмен, который не прочь заработать пару лишних баксов, как говорят наши американские друзья, неважно каким способом. Посмотрим.

– Будем брать его, сэр?

Фергюсон вернулся за стол.

– Пока он во Франции, взять его трудно. Конечно, можно потянуть кое-какие ниточки в верхних эшелонах, но тогда эта история станет достоянием общественности, и пресса так обольет нас грязью, что мы не скоро отмоемся. Но если сможем поймать его по-умному, Гарри, то, возможно, рухнет к чертям весь карточный домик. Мы выявим все его связи с КГБ, если только он действительно связан с ним.

– Вы правы, сэр.

– Но пока мы не знаем, что он затеял. Даже Гарсиа ничего не знает. Ему известно только то, что Доннер пообещал достать «Экзосеты» на следующей неделе. Брать его пока мы не будем. Нужно посадить ему на хвост человека, который держал бы нас в курсе всех событий, день за днем.

– Как мы, черт возьми, может это сделать? – удивился Фокс.

– Очень просто. Ключом ко всей этой афере служит полковник Рауль Монтера, а мы свяжемся с Монтерой через Габриель Легран.

Наступила пауза, потом Фокс заметил:

– Но, с другой стороны, Габриель не очень-то нас любит, сэр.

– Другого выхода нет. Посмотрим, что из этого получится. Думаю, мы сможем ее уговорить.

В этот момент зазвонил красный телефон. Фергюсон поднял трубку.

– Фергюсон слушает.

Он очень серьезно слушал несколько секунд, затем сказал:

– Конечно, сэр. – И положил трубку.

– Что случилось? – поинтересовался Фокс.

– Это шеф. Похоже, что премьер-министр желает со мной встретиться.

Как правило, Доннер не любил летать на меленьких самолетах. Они все шумные, неудобные, не говоря уже о каком-то комфорте, но к этому самолету, который нашел Ставру, он придраться не мог. Это был «Навахо-Чифтэн» с прекрасным салоном и столиками, так что пассажиры могли чувствовать себя вполне удобно.

Они вылетели с маленького частного аэродрома в Бри-Ком-Робере, под Парижем. Пилота звали Рабьер. Это был человек чуть старше тридцати, темноволосый, с тонкими чертами лица. По сведениям Ставру, он служил в военно-воздушных силах Франции, но оставил службу в результате какой-то темной истории. Теперь он владел маленькой воздушно-транспортной фирмой и не имел привычки задавать лишние вопросы, если плата его устраивала. Именно это и требовалось Доннеру.