– Отлично!

У газетного киоска, за стоянкой, Габриель заметила Тони Вильерса. Она разозлилась, но постаралась не подать виду.

– Я отвезу тебя домой, – сказала она, открывая дверцу машины.

Когда они подъехали к дому Монтеры, она вышла из машины вместе с ним. Они поговорили еще несколько минут, потом она уехала.

На другой стороне улицы сидел на скамейке и читал газету один из людей Белова. Он заметил номер её «мерседеса». Когда Монтера скрылся в подъезде, человек тоже встал и ушел.

Вернувшись к себе домой, Габриель принялась ходить взад-вперед по комнате, ожидая звонка в дверь. Когда звонок раздался, она быстро открыла и впустила Вильерса.

– Что у нас? – спросил он. – Какие новости?

– Он здесь по заданию правительства в связи с эмбарго на поставки вооружения.

– Довольно туманно. Еще что-нибудь?

– Да. Я не хочу, чтобы ты все время наступал мне на пятки. Серьезно. Мне и так тяжело.

– Значит, я тебе мешаю?

– Если хочешь, можешь сказать и так. А сегодня вечером ты мне уж точно не нужен. Мы ужинаем на Монмартре.

– А потом вы вернетесь сюда?

Она открыла дверь.

– Все, Тони.

– Не волнуйся, – сказал он, – у нас с Харви сегодня есть другая работенка.

Он ушел, а Габриель опять приняла ванну, второй раз за этот день. Она с нетерпением ждала вечера. Что бы ни случилось потом, сегодняшний вечер принадлежал им.

Доннер принимал душ, когда вошла Ванда и протянула ему телефонную трубку.

– Белов хочет тебе что-то сказать.

Доннер вытер руки и взял трубку.

– Привет, Николай! Чем могу?

Некоторое время он молча слушал, потом сказал:

– Да, очень интересно. Держи меня в курсе. Если они пойдут куда-то, скажем, сегодня вечером, сообщи мне.

Он вернул Ванде трубку.

– Что-то случилось? – спросила она.

– Кажется, наш герой нашел себе подружку. Белов говорит, что она весьма красивая молодая особа, которая живет на улице Виктора Гюго.

– Это значит, что у нее есть деньги, – заметила Ванда.

– Резонно. Зовут ее – Габриель Легран. Белов будет держать меня в курсе событий. Должен сказать, что, если она действительно такая красивая, как он говорит, то, пожалуй стоит взглянуть на нее.

– Пожалуй. – Ванда обиженно поджала губы. – Хочешь что-нибудь еще?

– Да. Потри мне спину.

– Как скажешь.

Ванда начала медленно раздеваться. Она со страхом думала о незнакомой женщине, которую никогда не видела. Каким-то шестым чувством она поняла, что у нее могут возникнуть проблемы.

Монтера привез с собой только один костюм, подходящий для выхода. Его он и надел сейчас – однобортный темно-синий пиджак, простую белую рубашку и черный галстук.

– Какой ты элегантный! – заметила Габриель, когда они сели в такси.

– Рядом с тобой меня просто не видно, – засмеялся он.

Она была в коротком серебристом платье, в том самом, которое надевала во время их первой встречи в посольстве Аргентины в Лондоне.

– В тот раз ты познакомила меня с романтикой ночной набережной Темзы, – сказал Монтера. – Интересно, что ты припасла на сегодня?

– Ничего, – улыбнулась Габриель. – Только себя.

Доннер смотрел по телевизору последние новости о Фолклендских островах, когда опять позвонил Белов.

– Они отправились в город. В бразильский ресторанчик на Монмартре, который называется «У Пако».

– Интересно, – ответил Доннер. – Еда там приличная?

– Вполне. И музыка замечательная. Кстати, подруга Монтеры – дочь очень богатого промышленника Мориса Леграна.

– На чем он специализируется?

– На всем. Живет в Марселе. Если он вдруг разорится – лопнет Национальный банк Франции.

– Все интереснее и интереснее, – пробормотал Доннер. – Ладно, предоставь это мне. – Он положил трубку и повернулся к Ванде, которая листала журнал в кресле у камина. – Давай, одевайся. Поедем, потанцуем немного.

Поговорив с Доннером, Белов некоторое время задумчиво сидел у телефона. Ирина Вронская принесла кофе. Она сразу заметила, что Николай чем-то озабочен.

– Что-нибудь не так?

– Еще не знаю. Меня беспокоит эта женщина – Легран. Что-то здесь не сходится.

– Что именно? – спросила Ирина, разливая кофе.

– Не знаю, – раздраженно ответил Белов. – В этом-то и вся загвоздка.

Она подала ему чашку.

– Так не ломай себе голову и сделай как обычно, – посоветовала она. – Проверь ее.

– Прекрасная идея. Завтра же с утра и начнем. – Он отхлебнул кофе и поморщился. – Монтера прав. Дрянь, а не кофе. Как насчет чашечки чая?

У Пако было весело и полно народу. Небольшой оркестр из пяти музыкантов играл почти без передышки. Габриель и Рауль взяли отдельную кабинку, откуда могли видеть все, что делалось в ресторане, а им самим никто не мешал. Она заказала себе виски, а он – минеральную воду.

– Ты все еще не пьешь? – удивилась она.

– Я должен оставаться в форме сегодня. Пожилой мужчина, молодая женщина – знаешь, что бывает в таких случаях?

– Пока что ты держишься молодцом, – заметила она. – А на таблетках можешь протянуть довольно долго. Но меня, конечно, интересуют только твои деньги.

– Вот тут ты ошиблась, – возразил он. – Это меня интересуют твои деньги. Знаешь, какая инфляция в Аргентине? Когда война закончится, даже для семейства Монтеры наступят тяжелые времена.

Упоминание о войне вернуло ее к действительности. Она совсем некстати вспомнила о своем задании.

– Ладно, идем танцевать. – Она потянула его за руку.

Оркестр играл боссанову. Монтера оказался прекрасным танцором. Он тонко чувствовал музыку и вел партнершу в такт. Когда мелодия закончилась, Габриель сказала:

– Ты отлично танцуешь. Тебе бы надо быть профессионалом.

– То же самое говорит моя мама. Она считает, что благородный сеньор не должен танцевать слишком хорошо. – Он улыбнулся. – А мне нравится. Мальчишкой я часто пропадал в барах, где танцевали танго. Для аргентинца танго – единственный настоящий танец. В нем – все. Борьба, счастье, горе, любовь, жизнь, смерть. Ты танцуешь танго?

– Да.

Монтера обернулся к руководителю оркестра.

– Эй, компадре, как насчет настоящего танго? Что-нибудь такое, чтобы проняло до самого сердца.

– А, я вижу, сеньор – аргентинец? Я узнаю ваш акцент. Так далеко от дома! Хорошо, специально для вас и для вашей дамы!

Он исчез, а через мгновение появился снова, держа в руках небольшой инструмент, чуть побольше концертины.

– Ага, – одобрительно заметил Монтера. – Сейчас будет настоящая музыка. Вот этот инструмент мы называем бандеон.

– Красивое название.

– А звучит он еще лучше. Послушай!

Руководитель оркестра начал играть под аккомпанемент только скрипки и пианино. Музыка что-то глубоко тронула в душе Габриель, она говорила о какой-то неясной печали, о жажде любви, о том, ради чего стоит жить и умереть.

Они танцевали, как один человек. Габриель никогда не думала, что можно так танцевать. Он был великолепным партнером, внимательным и нежным. В его улыбке светилась любовь, как бескорыстный дар, взамен которого он ничего не требовал.

Их танец привлек к себе всеобщее внимание. Феликс Доннер, сидевший с Вандой у стойки бара, тоже с интересом наблюдал за ними.

– Боже ты мой! – восхищенно воскликнул он. – Какая женщина! В жизни такой не видел.

Ванда потупилась.

– В таком платье любая женщина покажется красивой.

– К черту платье! Она будет выглядеть так в чем угодно, и даже совсем без всего.

Музыка смолкла. Монтера и Габриель замерли и несколько секунд стояли неподвижно. В зале зааплодировали.

– Ты и правда так сильно меня любишь? – как бы удивляясь, произнесла она.

– У меня нет выбора, – ответил он. – Ты спрашивала, почему я летаю. Я сказал – потому, что такой уж я есть. Спроси, почему я люблю тебя. Я отвечу так же. Потому что такой уж я есть.