На руке браслет из сердолика.
Щит. Копьё. Кинжал. Колчан. И лук...
...Что он помнил? Вот была работа!
Воинский неистребимый пыл!
Запах крови, варева и пота.
В круглых чашах молоко кобыл,
Рим тонул в неимоверном гаме.
Вождь рубил, бездумен и космат...
И ещё молился робко в храме
Гунном не заколотый прелат.
1973
СИБИРСКИЕ ВАГОНЫ-РЕСТОРАНЫ
Сибирские вагоны-рестораны —
На тыщи вёрст рассчитанный уют!..
Здесь за графином раздирают раны
Сердечные,
бранятся и поют.
Актёр бровастый едет на гастроли,
Моряк спешит из отпуска назад.
За долгий путь сдружившись поневоле,
Сидят, касаясь лбами, взгляд во взгляд.
И всё, что за полжизни наболело,
Всё, что таили где-то в глубине,
В сердцах друг другу поверяют смело
Среди народа, как наедине.
Всю жизнь свою — женитьбы н разводы,
Печальные ошибки прежних дней.
...Потребность человеческой природы
В признаниях —
стыдливости сильней.
О, сколько тут новелл,
если порыться!
Как вспомнить их и не сойти с ума!
Друзья бормочут, и бежит по лицам
То свет, то тьма, то свет, то снова тьма.
Когда бы это всё они забыли,
Как был бы их удел нелёгкий прост...
А за окном безлюдие Сибири,
Полночная тайга на тыщи вёрст.
1959
СЕНСАЦИЯ
Зевая, встанешь на рассвете,
И, словно бы сойдя с высот,
С липучей полосы в газете
Сенсация вдруг полоснёт.
Сенсация! Нам от сенсаций
Уж не укрыться всё равно
Под сенью сладостной акаций
Иль в горсаду за домино...
Сенсация встаёт на ножки
И вдруг бежит — бог весть куда! —
Стремительней, чем миноноски,
И экстренней, чем поезда.
Эскадры отдают швартовы.
Припали головы к рулю...
— Вы слышали? — О чём? — Да что вы?
— Не мо...— Да я вам говорю!
Земным овладевая шаром,—
Покой? Да где он? Нет как нет! —
Сенсация лесным пожаром
Уж охватила континент.
За новостью опешим, за всякой!
Давай известий!.. Без помех
Слюнявой бешеной собакой
Сенсация кусает всех,
Готовьте люминала тонны!
Бессонница вползла в дома.
Сенсация — хоть ставь кордоны! —
Как в средние века чума.
Молва несётся языкаста
На материк с материка!..
...Но старого Экклезиаста
Уж с полки достаёт рука,
1970
ЛОЖЬ
Об истине и не мечтая,
я жил среди родни, и сплошь
вокруг меня была простая,
но разъедающая ложь.
Со смаком врали, врали сладко,
Кто просто лгал, а кто втройне...
Но словно смутный сон, догадка
тоскливо брезжила во мне.
Я робок был, и слаб и молод,
я брёл ночами сквозь туман,
весь в башнях, шпилях, трубах город
был как чудовищный обман.
Я брёл в ботинках неуклюжих,
брёл, сам с собою говоря...
И лживо отражалась в лужах
насквозь фальшивая заря.
1973
НАСТРОЕНИЕ
Пусть беспрестанны наставления,
Советы, как себя вести,
Но яростные настроения
Способны всё снести с пути.
Пусть близко мне до постарения,
И пусть всё валится из рук,
Но яростные настроения
Преображают всё вокруг.
То сетования, то томления,
То радостная полоса...
Смотри, смотри-ка: настроения
Меня несут как паруса!
Ведь мира нет и под оливами...
И настроенья быть должны
По сути самой прихотливыми:
То вдруг белы, то вдруг черны.
То вьются облачными кудрями...
Их принцип неопределим,
Так своенравны, так причудливы.
Неуправляемы, как дым!
Вот так выходят в наступление.
Земля под поступью трещит:
Воинственное настроение
Я впереди несу как щит.
Тоски случайной обострение.
Сбить может с ног любой пустяк!
Я подымаю настроение
Высоко над собой как стяг.
Лишь чуть — и смог я стать бы гением!
Лишь чуть — и смерть мне нипочём!..
Встаю, и вечность настроением
Я протыкаю как мечом.
1968
МОРОЗ НА УРАЛЕ
Был в детстве день. Дымящийся мороз,
Оранжевое солнце из-за леса,
Да иней металлических полос
На розвальнях, лежавших у навеса...
А я не знал, что это всё всерьёз!
И полоз я лизнул для интереса,
Так, как-то просто... И язык прирос
Вдруг намертво к поверхности железа.
Его я с болью, с мясом отодрал!..
Мне часто вспоминается Урал,
Себя я помню плачущим, чумазым...
С тех пор я прожил жизнь уже почти.
Ты сердцем только, друг, не прирасти,
Ведь отдирать-то будешь с болью, с мясом.
1968
ПАМЯТЬ
Мнемозина — по-древнегречески память.
Её когда-то звали — Мнемозина
И поклонялись ей.
На мой же взгляд,
Она ведь просто вроде магазина
Универсального
или, вернее, склад,
Где весело навалены на полки
События за многие года.
И кажется, того гляди, подпорки
Не выдержат и рухнут — и тогда
Как я в поднявшейся неразберихе,
В том хаосе ночном, как в том аду
Облупленный твой домик на Плющихе,
В нём комнату, а в ней тебя найду?
Тьма беспросветна вечности.
Найду ли,
Хлебнув забвенья из ночной реки:
Испуг во сне, и лифчик твой на стуле,
И две
ко мне протянутых
руки?
1962
* * *
Мир облиняет, Выцветут все краски.
И будет чернота.
И я готов
Бродить средь грубо проступившей кладки
Рогож суровых и простых холстов.
Как будто бы раздели и разули!
Наряд боярский сброшен.
Средь пустот
И чёрных балок — там клочок лазури,
Там золотце последнее блеснёт.
И буду я средь бедствия такого
Стоять один, в себе всё истребя.
И вот последним вылиняет слово
«Любимая»,— я так ведь звал тебя.
1962
ГОСУДАРСТВЕННОСТЬ
Я научился понимать
Явления большого ряда...
Меня вела за ручку мать
Туда, на таинство парада...
Сперва пехоты шли полки