Когда Крэйг Осборн добрался до окраины Сен-Мориса, раздался ружейный залп, и вороны, сидевшие на буковых деревьях, росших возле деревенской церкви, черной тучей поднялись вверх, сердито крича. Крэйг вел «кюбельваген», автомобиль, похожий на американский джип. Он припарковал машину у входа на церковное кладбище и вышел, одетый в идеально сидевшую на нем серую полевую форму штандартенфюрера СС. Шел слабый дождь, и он взял с заднего сиденья плащ из черной кожи, накинул его на плечи и прошел вперед. Французский жандарм наблюдал за событиями на площади. Там стояла горстка местных жителей, команда СС и двое пленных, безнадежно ожидавших своей участи со связанными за спиной руками. Третий лежал на мостовой у стены лицом вниз. Пока Осборн наблюдал за происходящим, появился офицер в длинном плаще с серовато-серебристыми лацканами — генерал СС. Он достал пистолет из кобуры, наклонился и выстрелил в затылок человеку, лежавшему на земле.

— Генерал Дитрих, я полагаю? — спросил Осборн на идеальном французском.

Жандарм, не заметивший его, автоматически ответил:

— Да, он любит сам приканчивать их, этот… — Он повернулся, заметил форму СС и мгновенно пришел в себя: — Извините, штандартенфюрер, я не имел в виду ничего…

— А ничего и не произошло… Мы, в конце концов, соотечественники. — Крэйг поднял левую руку, и жандарм увидел на рукаве отличительный знак Французской бригады СС Шарлеманя. — Угощайтесь. — Он достал серебряный портсигар.

Жандарм взял сигарету. Что бы он ни думал о французе, служившем врагу, на его лице ничего не отразилось.

— Это часто происходит? — спросил Осборн, давая жандарму прикурить.

Жандарм помолчал в нерешительности, но Крэйг кивнул, побуждая его к откровенности: — Не стесняйтесь, говорите все. Вы можете не доверять мне, но мы все-таки оба французы.

На лице жандарма появилось выражение крайней ненависти:

— Два-три раза в неделю, да еще и в других местах. Этот мясник… — Одного из ожидавших очереди пленных поставили к стене, раздалась команда, прозвучал залп. — Он отказывает им в последнем обряде. Вы видите, полковник? Все это происходит без священника, а после казни он идет к здешнему священнику, как добрый католик, а потом в кафе на той стороне площади, где обедает в приятной компании.

— Да, я слышал об этом, — ответил Осборн.

Он повернулся и пошел назад, к церкви. Жандарм посмотрел ему вслед, застыв в нерешительности, потом отвернулся и стал смотреть, как Дитрих направился к очередной жертве с пистолетом в руке.

Крэйг Осборн прошел по дорожке через кладбище, открыл тяжелую дубовую дверь церкви и вошел внутрь. В церкви было темно, слабый свет пробивался через витражи. Пахло ладаном, у алтаря мерцали свечи. Когда Осборн подошел ближе, открылась дверь ризницы и из нее вышел старый седой священник. На нем был стихарь и фиолетовая епитрахиль через плечо. Он застыл от удивления.

— Чем могу быть полезен, сын мой?

— Можете. Идите в ризницу, святой отец. Старый священник нахмурился:

— Не сейчас, полковник, я должен выслушать исповедь.

Осборн окинул взглядом пустую церковь, остановив его на исповедальнях.

— Нам не до соблюдения обрядов, святой отец, во всяком случае, с этим мясником Дитрихом, которого вы ждете. — Он положил руку на плечо священника. — Идите в ризницу, святой отец.

Озадаченный священник поспешил выполнить приказ.

— Кто вы?

Осборн толкнул его на деревянный стул, стоявший у стола, и извлек из кармана плаща моток шнура.

— Чем меньше вы будете знать, тем лучше для вас, святой отец. Устроим маленький спектакль. Ну-ка, руки за спину. — Он крепко связал кисти рук кюре. — Видите ли, святой отец, я устраиваю для вас отпущение грехов. Никакой связи с тем, что здесь произойдет. Чистое карантинное свидетельство для наших германских друзей.

Он достал платок. Старик сказал:

— Сын мой, я не знаю, что ты собираешься делать здесь, но это дом Божий.

— Да, мне тоже нравится думать, что я занят богоугодным делом, — ответил Крэйг Осборн и засунул ему в рот платок.

Он оставил священника в ризнице, закрыл дверь, направился к исповедальням и включил крошечную лампочку над дверью первой из них. Войдя туда, достал свой вальтер, привинтил глушитель и стал ждать, наблюдая за входом через щель в двери.

Через некоторое время вошел Дитрих, сопровождаемый молодым капитаном СС. Они остановились, о чем-то коротко поговорили, и капитан вышел, а Дитрих направился по проходу вдоль скамеек, расстегивая на ходу плащ. Он остановился, снял фуражку и вошел в кабину. Осборн щелкнул выключателем и зажег маленькую лампочку, которая осветила лицо немца, сам он остался в тени.

— Доброе утро, святой отец, — сказал Дитрих на плохом французском. — Благословите меня, ибо я согрешил.

— Конечно, ты согрешил, ублюдок, — ответил ему Крэйг Осборн, сунул дуло вальтера через решетку и выстрелил генералу между глаз.

Осборн вышел из исповедальни, и в этот момент капитан СС открыл дверь церкви и заглянул в нее. Он увидел лицо генерала и его разнесенный череп. Молодой офицер достал свой пистолет и дважды выстрелил вверх. Выстрелы в старых стенах прозвучали оглушительно громко.

Осборн ответил и попал ему в грудь, капитан повалился навзничь, и Крэйг побежал к двери.

Он выглянул наружу и увидел машину Дитриха, припаркованную у калитки, рядом с ней стоял его «кюбельваген». Слишком поздно, он не успеет, к церкви уже бежали солдаты с автоматами на изготовку, привлеченные выстрелами.

Осборн повернулся и выскочил через дверь у ризницы, миновал могильные камни кладбища у задней стены церкви, перебрался через низкую изгородь и побежал вверх по склону холма к росшему наверху лесу.

Они начали стрелять, но Крэйг, петляя по склону, уже почти добрался до вершины холма. Внезапно пуля попала ему в левую руку, и он упал на одно колено. Он поднялся и из последних сил рванулся на другую сторону холма. Несколько минут спустя он оказался в лесу.

Он бежал из последних сил, подняв руки, чтобы защитить лицо от ударов веток, не представляя себе, куда его несет. Никакого транспорта нет, стало быть, нет и возможности добраться до «лизандра». По крайней мере, Дитрих мертв — достойное завершение дела, как говаривали в ИСО в прежние дни.