...В пособии указано, что "по ходу раскрытия сюжета учитель получает возможность подключить" к своей речи рисунки художников-иллюстраторов реалистического направления... "Конечно, каждую художественную репродукцию следует выразительно и впечатляюще проговаривать в тесной связи с содержанием изучаемого школьниками произведения. Только при таком условии элемент наглядности станет компонентом живого слова".

Указания выполнила. Иллюстрации подключила, каждую впечатляюще проговорила и надеюсь, что в результате моих усилий элемент стал компонентом. Воспитательные меры, принятые мной на предыдущем уроке, свое действие оказали: учащиеся сидели смирно и дисциплинированно разглядывали иллюстрации, передавая их друг другу. Вопросов ни у кого не возникало. В конце урока послышался посторонний звук. Оказалось, что Вова Котков заснул и ударился лбом о парту. Видимо, мальчик переутомлен.

..."В процессе фронтальной беседы с классом", как сказано в пособии, провела сегодня опрос учащихся. Согласно рекомендациям пособия рассказ был мною разбит "на четыре конструктивные части, каждая из которых имеет свое особое событийное содержание". Опрошенные отвечали гладко. Но во время ответа Лены Гурко, которая сделала развернутое сообщение о содержании второй части, случилось странное... На какие-то секунды я, видимо, утратила представление о том, где нахожусь! Вернул меня к действительности неприятный воющий звук, и я в ужасе поняла, что я сама громко зевнула! Хуже было другое: очнувшись, я увидела, что отвечала совсем не Лена Гурко, а Ира Сушкина. Как я могла забыть о том, что усадила Лену и вызвала Иру? Или с самого начала отвечала Ира, а не Лена, и я их почему-то спутала! Я постаралась не выдать своей растерянности, строго сказала: "Хорошо, Сушкина, садись", – двух хихикающих учеников поставила носом к стене, и порядок был восстановлен. Отныне прекращаю вечерние занятия и буду раньше ложиться спать.

Мой урок неожиданно посетила сегодня Клавдия Сергеевна. Я решила продемонстрировать ей достигнутое. На вопрос: "Что собой представляют первая и вторая части произведения?" – Гурко ответила как по-писаному: "Первая часть представляет собой экспозицию, а вторая – изображение незадачливой любви Герасима к Татьяне". Затем я вызвала Сушкину. "Каковы главные события третьей части?" На это Ира ответила, почти точно цитируя соответствующие строки пособия, таким образом: "Роковая встреча Муму с барыней, конфликт Муму с барыней, похищение собачки и возвращение последней к Герасиму..." – "Объясни-ка нам, Сушкина, – сказала Клавдия Сергеевна, – почему возвращение Муму к Герасиму названо "мнимой развязкой"?" Ира ответила так: "А потому, что затем состоялось вторичное разлучение Герасима с Муму по произволу барыни, завершившееся утонутием животного с помощью привязанных к шее последнего кирпичей". Клавдия Сергеевна одобрительно кивала, лицо ее как-то помягчело... Успокоившись за Иру, я обвела глазами класс, и вовремя: Котков клонился набок. Еще секунда – и мальчик свалился бы в проход между партами. Я громко сказала: "Котков!" Он вскочил, как встрепанный, и сразу же заговорил: "Будучи по природе существом общественным, Герасим горячо привязался к барыне, однако под давлением Муму был вынужден барыню утопить..." Поскольку Ира свое отбарабанила, она догадалась сесть, а Клавдия Сергеевна полагала, видимо, что я Коткова о чем-то спросила... Во всяком случае, она снова одобрительно кивала, учащиеся сидели тихо, и, кажется, никто, кроме меня, не заметил, что мальчик спросонок несет бог знает что... Я сказала: "Хорошо, Котков. Садись". Но он несся дальше: "В знак протеста немой дворник решительно порвал с городом и удалился в трактир, где его ждал любимый труд на лоне природы..."

Тут, на мое счастье, прозвенел звонок.

Поскольку "событийное содержание" дети усвоили, пора было переходить к образам. Для удержания в памяти учащихся действующих лиц произведения рекомендуется чертить таблицу. В пособии для учителя, разработанном П. Г. Воробьевым, дан образец таблицы, относящейся к рассказу "Бежин луг", и сказано: "Запись в целях усиления наглядности осуществляем в определенной системе. В результате такой классной работы получаем табличную запись, что и составит первый этап в изучении образов мальчиков". Опираясь на эти указания, я решила составить свою таблицу для изучения образов дворовых. Проведя на доске горизонтальные линии, я написала между ними: "Имя. Профессия. Внешность", – а затем горизонтальные линии пересекла вертикальными. Дети фиксировали все это в своих тетрадях... Внезапно я поймала себя на том, что вместо слова "имя" чуть не написала: "Наименование продукта". Перед моими глазами возникла и не желала исчезать таблица из Люсиной книжки! Проклятая эта таблица мучительно напоминала ту, которую я чертила на доске! Усилием воли я заставила сгинуть кондитерскую таблицу и стала заносить в образовавшиеся клетки нужные определения. "Имя: Гаврила. Профессия: дворецкий. Внешность: желтые глазки, утиный нос..." Я писала, скрипели перьями дети, было почему-то душно... "Капитан Климов. Сапожник. Глаза оловянные, волосы беловатые... Татьяна. Прачка..." Внезапно рука моя, будто повинуясь какой-то бесовской силе, вывела: "Яйца и меланж" – и быстро занесла в соседнюю клетку: "для опары – ноль, для теста – 134". Я тут же опомнилась, стерла написанное, обернулась... Голос Лены Гурко:

– Ой, я не успела цифры записать!

– Это не надо, – сказала я дрожащим голосом. – Сейчас будем устно. Переходим к центральному образу произведения, а именно – к Герасиму!

– Клетки будем делать для Герасима? – спросила Ира Сушкина.

– Пока не будем.

Я взглянула на Вову Коткова. Глаза его как-то остекленели, но он еще держался. Я же держалась плохо. Меня охватило странное оцепенение, и, чтобы взбодрить себя, я заговорила громким голосом:

– Выясняем социальное положение центрального образа. Пункт первый. Кто такой Герасим?

С пунктом первым я, кажется, справилась благополучно, перешла к пункту второму, и тут меня понесло... Цитаты из Люсиной книжки (будь проклят тот час, когда я увидела ее!) перепутались в моей усталой голове с цитатами из пособия для учителя, и я произнесла нечто непотребное, вроде:

– В целях глянцевания образа необходимо ознакомление учащихся с цитатной характеристикой, в противном случае изделие не получит нужного колера...

Когда урок наконец кончился, я пошла в умывальную, намочила платок в холодной воде, приложила ко лбу, потом снова намочила и снова приложила...

На воскресенье всегда много планов: и в гости я собираюсь, и в кино... Но решила провести день тихо. Случившееся накануне я объясняю сильным переутомлением. Утром я погуляла, а после обеда решила поваляться на диване и, может быть, вздремнуть. Но сон не приходил, и я взяла с полки книжку...

Этой книжкой оказался томик Тургенева... Опять Тургенев! Я не хотела Тургенева. Последнее время я испытываю неприязнь к Тургеневу... Но вставать и брать другую книгу лень было, и я стала перелистывать попавший под руку том... "Вешние воды". Так. Ну и что? Очень все помню, и перечитывать неохота. Однако я стала читать и неожиданно зачиталась...

"...Голова Санина приходилась в уровень с подоконником; он невольно прильнул к нему – и Джемма ухватилась обеими руками за его плечи, припала грудью к его голове. Шум, звон и грохот длились около минуты... Как стая громадных птиц, промчался прочь взыгравший вихорь... Настала вновь глубокая тишина.

Санин приподнялся и увидел над собою такое чудное, испуганное, возбужденное лицо, такие огромные, страшные, великолепные глаза – такую красавицу увидал он, что сердце в нем замерло, он приник губами к тонкой пряди волос, упавшей ему на грудь, и только мог проговорить..."