Лэти кивает.

– Это не совсем правда… Я увидела Брейди с той девушкой у бара. Выбежала через черный ход и разревелась на крыльце. Адам вышел покурить и увидел меня. Мы начали разговаривать, он пригласил меня в свой гастрольный автобус, мы начали пить и… не знаю, как-то пошло-поехало…

Лэти уставился на меня, словно у меня только что выросла вторая голова.

– Ты не шутишь…

Я взволнованно глазею на него, всё ещё не в силах поверить, что на самом деле выболтала свой секрет.

– О… мой… Бог.

Он хлопает руками по приборной панели, его пальцы растопырены так, словно ему нужно за что-то ухватиться, чтобы оставаться спокойным и невозмутимым.

– Ты… целовалась… с Адамом ЭВЕРЕСТОМ.

Я киваю.

– Не могу в это поверить! Вот почему ты всегда смотришь на тех шалав так, словно хочешь разрубить пополам их хрупкие, маленькие шейки!

– Я что, на самом деле так смотрю? – снова закусываю нижнюю губу.

– Да! – смеется он. – То есть так делает каждая вторая девчонка в аудитории, но… вау!

– Ты НЕ МОЖЕШЬ рассказать об этом Ди!

– Не расскажу! Клянусь, – он делает глубокий вдох. – Честное слово, эта девчонка убьет тебя за то, что ты не рассказала ей. Она будет во всеоружии в своем сексуальном черном наряде и будет пороть тебя цепочкой для ключей до тех пор, пока ты не поведаешь ей все пикантные подробности.

Я могла бы засмеяться, если бы мне не было так легко представить эту картину.

– Знаю!

Мне плохо от того, что я не рассказала Ди об Адаме, но… я просто не могу. Может быть, лет через десять, я расскажу ей, и мы вместе посмеемся. Но сейчас мне не нужна драма, которая последует за моим признанием. Её и так достаточно в жизни.

Поворачиваю на парковку Walmart и награждаю Лэти взглядом, который так и говорит: «Тебе лучше сохранить это секрет, или я на грани смерти». Он поворачивает воображаемый ключ между губами и выбрасывает его через плечо.

Глава 8

Рассказав Лэти об Адаме, я испытала блаженное освобождение. На протяжении воскресенья я чувствую себя так, словно у меня гора с плеч свалилась. Но затем наступает понедельник, и Лэти садится рядом со мной с ужасно нелепой ухмылкой на его глупом лице.

– Чего улыбаешься? – интересуюсь я, уже зная ответ.

– Ничего, – щебечет он.

– Только без глупостей, – прошу я, а он лишь смеется в ответ, не сводя глаз с дверей.

– Серьезно, – предупреждаю. – Не чуди, ладно?

В шутливом тоне он отвечает «хорошо», но так и не отводит взгляд от дверей, и я уже могу сказать, что это занятие будет ужасным.

Когда Адам заходит в аудиторию, взгляд Лэти мечется между мной и ним, а его улыбка становится всё шире и шире, пока не обнажает жемчужно-белые зубы, от чего я закатываю глаза. Бью парня по руке, и он начинает смеяться.

– Я сказала прекрати дурачиться! – ругаюсь я.

– Ничего не могу поделать! Это слишком весело!

О гооосподи. Знаю, что не должна пялиться на Адама, пока его длинные ноги несут его к месту, но действительно не могу удержаться. Он не носит рюкзак или даже блокнот, или ручку. Единственное, что он приносит в класс – пачка сигарет. И как, спрашивается, он делает заметки?

– Почему бы тебе не пойти и не поговорить с ним? – спрашивает Лэти.

На лице Адама появляется убийственно сексуальная улыбка, когда одна из девушек в переднем ряду вскакивает со своего места, целует его в щеку и протягивает кофе. Одетый в потёртые джинсы и ярко-красную футболку, он делает глоток кофе, а затем плавно опускается на стул рядом с ней.

– О чем?

– Хм, мне тебе объяснить?! – когда я не отвечаю, Лэти добавляет: – Потому что я могу, если хочешь. Это не так сложно. Четыре маленьких буквы. С-Е…

Вытаращив глаза, одной рукой дёргаю его за рукав, а другой затыкаю рот.

– Уймись!

Оглядываюсь, чтобы убедиться, что никто не подслушивает наш приглушенный разговор, но все студенты в пределах слышимости заняты либо беседой, либо перепиской по телефону, пока истекают последние драгоценные секунды до начала урока.

Лэти хохочет.

– Да ладно! Я ж просто советую!

– Я слышу тебя! – ещё тише произношу я. – Но это ни за что не произошло бы, даже если бы я поговорила с ним.

– Почему нет? Очевидно же, что он считает тебя сескуашкой, иначе бы не стал целоваться с тобой.

– Потому что я никогда…

Я останавливаю себя. Не могу поверить, я только что почти призналась, что всё еще девственница.

– Ты никогда… – понимание озаряет глаза Лэти, и могу сказать, слишком поздно. – Ты никогда…

Он окидывает меня взглядом, и я киваю.

Лэти изумленно качает головой, и довольная улыбка не сходит с его губ.

 – Становится всё интереснее и интереснее.

Вот уж не сказала бы.

Позже на этой неделе Д-р Пуллмен дал нам контрольную работу, чтобы убедиться, что каждый из нас повторил базовый курс (что он поручил нам в качестве домашнего задания), и я получила тройку! Чёртову тройку! И, конечно же, вместо того, чтобы винить себя за то, что так легко отвлеклась, я винила некоего парня с растрепанными каштановыми волосами, пронзительно-серыми глазами и весьма талантливым язычком.

Он приснился мне в ночь перед контрольной. Я проснулась от того, что практически лапала Ди. Кстати о конфузах… Она не проснулась, но я чувствовала себя адски смущенной. За всю свою жизнь у меня никогда не было столь ярких снов. Я проснулась запыхавшейся, все мышцы ныли. В течение нескольких минут я лежала, ненавидя себя за то, что отшила Адама. Интересно, в действительности было бы так же хорошо, как и во сне?

Так что, когда на следующий день Д-р Пуллмен раздал нам контрольные, мои попытки сосредоточиться на вопросах, а не на сидящем в первом ряду боге-секса-из-моих-снов, были практически неосуществимы. Я всю неделю повторяла базовый курс, но мой мозг был слишком переполнен мыслями об Адаме, чтобы помнить об изученном материале.

Я винила тот сон, возникший из-за накопившейся сексуальной неудовлетворенности, вызванной «хорошей» стороной лицемерного сына пастора – моим бывшим.

Он написал мне на следующий день, после того, как мы угнали мою машину, умоляя просто поговорить.

Я сдалась и ответила ему. Написала, что поговорю с ним, когда буду готова.