Не спорю. Я позволяю парню играть с моими волосами, пока он не начинает наклоняться, от чего я с ужасом расширяю глаза. Тем не менее, Адам не наклоняется к моим губам – он шепчет мне на ушко.

– Расслабься. Я не собираюсь целовать тебя. Просто подыграй мне.

Адам нежно целует меня за ушком, не знаю, каким образом он классифицировал это как «не поцелуй», потому что я, вне всякого сомнения, чувствую себя зацелованной до потери сознания. Он оставляет два поцелуя на моем подбородке, а затем, двигаясь ближе, смотрит мне в глаза. Я чувствую его теплые губы, когда парень в мучительно мягком и дразнящем поцелуе прижимается ими к внешнему уголку моего рта.

Мои глаза закрываются, так как я не в силах остановить то, что происходит с моим телом. Мое сердце останавливается, и я задерживаю дыхание. Каждую капельку своей силы я вкладываю в то, чтобы поцеловать его. Потому что, Боже, я очень хочу это сделать. Я до боли этого хочу. Я должна. Просто должна...

Когда Адам медленно отстраняется, я открываю глаза и вижу его ухмыляющееся лицо, от чего чувствую себя нереально смущенной. Я пытаюсь контролировать свое дыхание, чтобы после длительной задержки не сделать унизительный вздох.

– Смотри, – тихо говорит он, указывая на девушек.

Я перевожу взгляд с Адама на столик и вижу их – застывших, как статуи, глазеющих на нас. Одна, в прямом смысле этого слова, сидит с раскрытым ртом. Они поспешно отводят взгляд, и я сразу же начинаю хихикать.

– Вау!

Правда, не уверена: это я восхищаюсь эффектом, который произвело на них наше небольшое представление, или самим поцелуем. Моя кровь всё ещё словно жидкая лава, с трудом поставляющая кислород в мозг.

– Мы могли бы заставить их завидовать ещё сильнее, если ты хочешь... – говорит Адам на полном серьезе.

Я нервно смеюсь, потому что да – я ужасно хочу заставить их ещё сильнее завидовать. Хочу, чтобы они завидовали... в уединенности спальни... где они не смогут присутствовать, чтобы засвидетельствовать то, как мы заставляем их завидовать.

– Пора приступить к неправильным глаголам, – я переворачиваю страницу учебника и стараюсь говорить ровным голосом. Пытаюсь выбросить из головы тот «не поцелуй», пока мы с Адамом разбираем материал третьего параграфа, но мне кажется, возможно, это был самый страстный поцелуй в моей жизни. Такое вообще возможно?

Пытаясь успокоиться, перевожу себя в режим «учителя», и спустя сорок пять минут возбуждающее ощущение губ Адама окончательно исчезает из моей памяти. Когда мы проходим до конца третий параграф, решаем вернуться в его машину.

– Если бы ты был так же мотивирован на занятиях, – браню Адама после того, как он настоял на оплате счета за завтрак, и мы вышли из блинной, – мог бы получить твердую пятерку.

– Если бы занятия были такими же, как наши с тобой, я бы, вероятно, был более мотивированным.

Он поджигает сигарету, опускает очки на глаза и садится за руль. Я кладу руку на дверь и наслаждаюсь тем, как ветер обдувает лицо, пока Адам на скорости пересекает городские улицы.

Солнце, цепляясь за последние летние деньки, греет мою кожу и слепит глаза. Я сняла свои очки, так как совершенно уверена, что они лишь усиливают адские солнечные лучи и направляют их прямиком в мои зрачки.

Прикрываясь рукой от солнца, поворачиваюсь к Адаму.

– У тебя нет лишней пары солнцезащитных очков?

Он какое-то время смотрит на меня, после чего снимает свои и протягивает их мне.

– Не-а.

Дерьмо, я не хотела ставить его в неловкое положение или что-то в этом роде.

– Нет-нет. Не стоит, не беспокойся об этом, – настаиваю я, отталкивая его руку.

– Я не беспокоюсь, – улыбается он и бросает очки мне на колени. – Всё равно на тебе они лучше смотрятся.

Так, мне действительно нужно взять под контроль свое смущение.

– Спасибо, – благодарю его, надевая очки.

Та часть из них, которая была прижата к его коже, всё ещё теплая, и мне приходится напомнить себе, что друзья всегда делают подобные вещи. Носить его очки не такое уж и большое дело. Не. Большое. Дело.

Смотрю на себя в боковое зеркало и хихикаю.

– Как я выгляжу? – спрашиваю, повернувшись к нему лицом.

Адам оценивающе смотрит на меня, и уголок его рта растягивается в ухмылке.

– Tu sembles chaud.

Я не в силах сдержать смех, вырывающийся из моего рта. Только что Адам Эверест сказал, что я сексуально выгляжу. Он со знанием дела улыбается мне.

– Merci, – наконец-то я справилась с собой. Он подмигивает мне в ответ, от чего я снова начинаю хохотать. Кто эта девушка, и почему она не хочет покинуть мое тело?

– Ты готова приступить к четвертому параграфу? – спрашивает он после того, как я достаточно долго смотрела в окно, чтобы совладать со своими взбалмошным альтер-эго.

– А мы должны? – ною я, откинувшись в кресле.

Мы практически три часа подряд учились в АЙХОП, но несмотря на то, что мы хорошо провели время, и Адам, словно чёртов вундеркинд, сделал нереальный прогресс, я уже смотреть не могу на этот проклятый учебник.

Он пожимает плечами.

– Я рад не учиться, если ты не хочешь, но по закону я обязан сообщить тебе, что отказавшись учить меня, ты лишаешься права держать меня в условиях нашего пари.

Я стону от безысходности.

– Ладно, мы будем учиться. Просто дай мне... полчаса.

Я кладу голову на подголовник и глубоко вдыхаю душный послеполуденный воздух. Он пахнет асфальтом и угасающим летом. В этом году осень наступала медленно, но в октябре листья, в конце концов, начали менять цвет, несмотря на мстительную жару.

Когда Адам подключает телефон к проигрывателю и передает его мне, я ищу инструментальные версии песен его группы и выбираю одну со знакомым названием. Когда она начинает звучать, я поворачиваюсь к нему.

– Споешь мне снова?

Он краем глаза смотрит на меня, и я наблюдаю, как плохая идея зарождается в его голове.

– Давай заключим сделку?

Ой-ой-ой...

– Какую сделку?

– Я спою тебе, если ты выпьешь со мной текила-шот сегодня вечером.

– Даже не обсуждается.

– Да ладно тебе! Почему нет? – он смотрит на меня с негодующим блеском в глазах.